Тайные желания

      Когда прохладные ладони снова касаются груди, хочется зажмуриться от удовольствия. Перестает так сильно горчить на языке лекарственное варево, а рана на боку прекращает зудеть.       Телдрин рукой перехватывает узкие запястья. Ее два против одного собственного кажутся совсем тонкими, но жилистыми.       В глазах альтмерки немой вопрос и тень удивления.       — Просто помолчи, прошу тебя.       Свободной рукой притягивает ее за шею. От эльфийки пахнет землей, скайримскими травами и совсем чуть-чуть жучиным мускусом, дня два назад капнутым на кисти и за острые ушки. Она закрывает глаза, с шумом втягивает нервно воздух, но не пытается освободиться. Молчит послушно.       Целовать ее все равно, что пытаться приласкать каменную статую. Может во сне ее губы и казались мягкими, но сейчас плотно сжаты в узкую скорбную линию и не теплее виндхельмских льдов.       Она отстраняется, глаза распахивая.       — Отпусти, мне не удобно.       И, едва освобождается, садится рядом. Склоняется уже сама, чтобы осторожно коснуться уголка губ, а после возобновить поцелуй. И больше не кажется застывшим позолоченным изваянием. На секунду даже мелькает мысль, что она может быть живой.       Телдрин пальцами проводит по волосам Венн, те на ощупь мягче кошачьей шерстки, цепляется шершавой ладонью за выбивающиеся из строгого узла пряди. Пропускает меж пальцев темную рифтенскую медь. И снова притягивает к себе, обнимая за талию. Даже сквозь ткань чувствует мелкую дрожь — Венн замерзла на зимнем ветру, пока выискивала под настом снежноягодник.       В ребра отдается болью, отчего темнеет перед глазами и пляшут искры, но Серо старается этого не замечать и не подавать виду, что что-то не так.       Зато замечает сама Венн. Отстраняется резко, выскальзывает из некрепких объятий и отсаживается дальше, чтобы, отвернувшись, тыльной стороной ладони коснуться губ.       — Надо закончить, — почти шепчет. Меряет шагами небольшую комнатку, мажет бинты настоенной мазью, которую готовит всегда с вечера. К травяному и земляному духу примешивается щедро кисловатый запах лекарства. — Я должна тебя перевязать по-новой.       Ее руки снова порхают, пальцы ловко разбирают узел на льняных полосах, перехвативших живот и часть ребер. Рана, оставленная драконьим когтем, выглядит до сих пор прескверно. Кисти Венн святятся мягко золотом, рассыпают без меры искры лечебного заклинания. И края раны стягиваются, царапина теряет глубину и свой устрашающий вид. Ложится на неглубокий порез сдобренная лекарством льняная полоса, а за ней еще несколько. Эльфийка работает быстро и без лишних слов, слишком сосредоточенная на собственных действиях.       Телдрин грязные полосы сбрасывает движением руки на пол, вновь тянется к волосам Венн. Схватить, сжать крепче тяжелый узел. И вздрагивает, когда холодные ладони альтмерки ложатся на его щеки, когда та снова целует его, словно они не прерывались.       Приходится отпустить ее, чтобы из полулежачего положения нормально сесть, чтобы схватить ее, снова пытающуюся ускользнуть, растаять, как морок, за подол. Лен трещит, но не рвется, а хозяйка платья сидит удобно, подобрав под себя ноги.       Когда с ее плеч исчезла меховая горжетка снежной лисицы, а корсаж оказался полураспущен, сказать сложно, как сложно сказать, когда они успели поменяться местами, почему Венн лежит, пальцами впившись в скомканное покрывало, когда успела сбиться ее юбка так, что едва прикрывает худые бедра. Телдрин распускает корсаж еще сильнее, скользит от небольшого, как у только начавшей созревать девочки, холмика груди вниз, по узкому каркасу из ребер к впалому животу. Ладонью проводит по внутренней части бедра, от колена и выше, почти доходя до сбившегося уже у тазовых косточек подолу. Венн вздыхает рвано…       Резкий стук прерывает идиллию. Телдрин и оглянуться на дверь не успевает, как девушка оказывается босыми ступнями на ледяном полу. Видит только, как резко и быстро поправляет эльфийка шнуровку платья, как рукой проводит, убирая выбившиеся еще больше прядочки. Спешит к двери, на ходу отряхивая платье и разглаживая едва заметные глазу заломы на ткани. А после исчезает за дверью, прямая и собранная, словно ничего только что не происходило.       И Телдрин с досадой кривит губы, снова ложится, укрываясь теплым покрывалом.