***
Монтгомери мутило. Она была в Доме-убийце уже несколько часов, и каждая секунда давила на нее, как земля, которой когда-то могильщик лопату за лопатой забрасывал ее гроб. Мэдисон, конечно, сказала своему напарнику, что это место не так плохо, как ее персональный ад, в котором она коптилась несколько лет, но на самом деле девушку передергивало от одной мысли, что здесь можно застрять хотя бы на сутки. Существование в преисподней было похоже на чертов День сурка: цикл обновлялся постоянно, люди в бесконечной очереди менялись, их претензии тоже — хоть какое-то разнообразие — и время не стояло на месте. А в этом проклятом доме прозябание длилось годы, пролетающие где-то за стенами. Пролетающие мимо. Стенающие голоса умерших здесь появились, как только прозвучали последние слова заклинания. Затем показались сами призраки. Утопленница, все еще тлеющие девчушки, смазливый психопат, его психиатр и постоянно плачущая подружка, вечно враждующие старухи, уродцы… Прав был Шабли, когда сказал, что народу здесь, как во французском хостеле. Вот только ни в одном другом месте нет такого количества страданий и боли, ощутимых в самом спертом воздухе и танцующих вместе с пылинками, с которыми безуспешно боролась несчастная рыжеволосая служанка. Внутри у Монтгомери что-то дрожало. Она чувствовала тоску каждой томившейся здесь души, ощущала всю тяжесть их вины, и для нее самой неожиданное желание помочь хоть кому-то встрепенулось в груди. Да хотя бы тому белокурому парню, который так и не может объясниться со своей возлюбленной. Или Мойре, которую миссис Лэнгдон, жалея и от этого еще больше ненавидя, просила убрать с глаз, вышвырнуть из Дома. А когда Констанс и Вивьен рассказали правду о Майкле, когда Мэдисон и Бехолд узнали, что их проблема — самый настоящий Антихрист, в животе у Монтгомери поселилось отвратительное чувство безнадежности и неотвратимо надвигающегося конца для каждого на этой грешной земле. Оно холодной змеей свернулось где-то глубоко внутри и поднимало голову каждый раз, когда перед глазами Монтгомери появлялось лицо сына Сатаны. А от зрелища высохшего розария на месте захоронений жертв младшего Лэнгдона девушку затошнило, как после знатной попойки. Кажется, скоро вся планета вот так покроется розами и станет обиталищем для одних только призраков. Если Майкл не уничтожит и духов, конечно. И почему Вивьен не пришло в голову прирезать «сыночка» до того, как сатанисты провели черную мессу? Сейчас этот дамоклов меч не висел бы над человечеством… Мэдисон беззвучно вздохнула. Ей не хотелось умирать снова, уже в третий раз, а значит, проблему нужно решать как можно скорее. Практически у самой двери Монтгомери услышала сдавленные всхлипывания откуда-то из-под лестницы. «Не иначе подружка красавчика льет по нему слезы», — подумала она и попросила минуту у Бехолда. Девушка не ошиблась — Вайолет сидела возле входа в подвал и плакала. Давно, судя по ее безнадежно опухшим глазам и носу. Зачем вообще нужна такая вечность, если единственное, что ты можешь чувствовать — это боль и сожаления? Заметив подходящую Мэдисон, младшая Хармон утерла слезы рукавом старомодного горчичного кардигана и попыталась отмахнуться от разговора с девицей, похожей на тех, что травили ее в школе. Но Монтгомери была не из тех, кто отступает так просто, а потому терапевтическая беседа с дочерью психиатра все же состоялось. Мэдисон никогда и ни с кем не говорила о любви. Она вообще, кажется, не умела испытывать это чувство и поэтому сама не понимала, почему прониклась историей этих двоих. Она не знала, почему было так важно объяснить Вайолет, что Тейт — не самое большое зло, что он послужил лишь орудием и игрушкой для сил, намного более страшных и темных; что все совершают ошибки, и каждый имеет право на второй шанс, на еще одну попытку. Ей, например, посчастливилось получить даже третью. Но не всем так везет. Похоже, Хармон услышала. Во всяком случае, после чудесного исчезновения Монтгомери девушка подняла голову и столкнулась взглядом с Тейтом. Он, конечно же, сразу отпрянул от перил, привыкший к тому, что его отовсюду гонят или просто не замечают. Лэнгдон ежедневно пытался достучаться до Вайолет, кричал вслед, что любит, что она нужна ему больше всего на свете, но каждый раз натыкался на ледяную стену отчуждения. Вай будто не видела и не слышала его, пока проходила по коридорам огромного дома. А потом она пряталась под лестницей и горько плакала. Пытка. Для них обоих существование в Доме-убийце было бесконечной пыткой. — Иди, — тихо сказала Мэдисон, когда оказалась рядом с Тейтом. — Теперь она знает правду и не прогонит. Лэнгдон непонимающе посмотрел на стоящую прямо перед ним девушку. Ее уверенность показалась ему странной, но спорить Тейт не стал. Он схватился за перила и начал спускаться, мучительно подбирая слова, которые должны убедить Вайолет. А потом почувствовал чужую ладонь поверх своей кисти. — Я так и думала, — сама себе кивнула Монтгомери. — Холодный, как настоящий мертвец. Хоть в чем-то ваш домишко логичен. Лэнгдон молча пожал плечами, а затем прозвучал голос Вай. Она произнесла его имя. Она позвала. Следующее, что услышала Мэдисон — это топот по лестнице, тихие голоса и звук поцелуя. Девушка улыбнулась и, сжимая в руках прохладное кольцо, позаимствованное у Тейта*, походкой победительницы покинула дом. А что, Мойре они с Шабле помогли обрести покой, одновременно облегчив душу Констанс; Тейт и Вайолет теперь вместе; а старшие Хармоны забыли свои размолвки и обрели новую попытку реанимировать семью. Монтгомери даже подумала, что эти добрые дела ей зачтутся, и следующее попадание в ад будет не таким унылым. Бехолд, конечно, не мог не поддеть размякшую, по его мнению, ведьму. Он, кивнул на окно, в котором виднелись обнимающиеся силуэты влюбленных, и буркнул: — Какая ты, оказывается, сентиментальная. — Ну и что? — Монтгомери махнула рукой. — Я помогла двум призракам перепихнуться. Хоть кто-то будет счастлив во веки веков. — Никаких веков ни у кого не будет, — возразил тот сурово, — если мы не остановим Майкла. Колдун сел в машину, Мэдисон бросила последний взгляд на Дом-убийцу. Тейт и Вайолет так и стояли у окна, и такая нежность сквозила между ними, что все вокруг озарилось, и даже здание стало меньше похоже на безнадежную дыру. Ведьма последовала примеру Шабле и расположилась на заднем сиденье. Взмах рукой — кованые ворота захлопнулись, и автомобиль тронулся. — Зачем тебе кольцо того парня? — посмотрев на руку Монтгомери, полюбопытствовал Бехолд. — На память о симпатичном блондинчике? Мэдисон закатила глаза и фыркнула: — Не всем же западать на мертвых, рыдающих у окна мозгоправов. — Туше, — рассмеялся Шабле, но тут же посерьезнел. — И все же? Ведьма не могла утащить вещь призрака без весомой причины. — Я не знаю, — честно ответила Монтгомери и поправила украшение. Змеи сплетались друг с другом, и было в этом что-то завораживающее и очень похожее на их ковен. Девушка тряхнула головой и выпрямилась. — Хватит болтать, у нас есть дело.***
Мэдисон рассказывала о посещении Дома-убийцы и волновалась, как будто сдавала какой-то сложный экзамен. Да и Корделия, сидящая за столом и скрестившая пальцы, была очень похожа на строгого преподавателя. Когда история закончилась, повисло молчание — такого результата никто не ожидал. Антихрист, кто бы мог подумать. Уж лучше мальчишка был бы новым Верховным, черт с ним, с гендерным превосходством в магии, ковен смог бы пережить и это. Но что делать сейчас? Никто не знал. А сила сына Сатаны росла с каждым днем.***
Убийство практически всего ковена стало огромным ударом для Корделии. Она чувствовала свою вину — не смогла защитить, не смогла помочь своим девочкам, не смогла противостоять чертову Майклу Лэнгдону, и ее просто разрывало изнутри от невыносимой боли. Делия не знала, что делать дальше, сила уходила, и, кажется, оставалось только одно — убить себя, чтобы новая Верховная родилась как можно скорее и смогла уничтожить Антихриста. Однако Миртл — спасибо ее мудрости — нашла выход и в этой безнадежной ситуации. Сноу рассказала о «Темпус инфинитум» — мифе, легенде, заклинании, которое не удалось ни одной ведьме мира, заклинании, которое может обернуть время вспять и все исправить. И оставшиеся в живых были уверены, что Мэллори справится — все видели, как девушка оживила оленя и вернула ему молодость, как она вскрыла горло Коко, спасая от удушья, и после вернула все на свои места. Путешествие на сто лет назад далось нелегко. Спасти Анастасию Романову, увы, не удалось, но теперь у ведьм появилась надежда. Однажды Мэллори будет готова и не позволит Майклу уничтожить весь мир. А пока ее нужно было надежно спрятать, и сам Лэнгдон поможет ведьмам в этом.***
Пробуждение Мэллори было не из приятных — холод, страх, мерзкий привкус во рту и насмешливый голос смутно знакомой блондинки, которая ехидно приветствовала их с Коко и Дайаной в новой жизни. Перед глазами вереницей замелькали картины ее прошлого и воспоминание о собственном предназначении. Мэллори беспомощно посмотрела на старших ведьм, которые лишь одобрительно кивали, наблюдая за тем, как будущая Верховная приходит в себя. — Я должна вернуться в прошлое и убить Майкла, — прошептала окончательно вернувшаяся Мэллори. Мэдисон в ответ фыркнула и почувствовала, что на нее уставилось пять пар изумленных глаз. Где-то в коленях зародилась дрожь, но Монтгомери не была бы собой, если бы показала это другим. Она дернула плечом и уверенно заговорила: — Ты, конечно, можешь вернуться в один из дней, когда Майкл был ребенком, вытащить его на дорогу, пару раз переехать внедорожником, как в дешевых боевиках, — соседи будут аплодировать. Но есть идея намного лучше. Все молча взирали на Мэдисон, которую непонятливость сестер уже начала раздражать. — Я предлагаю не дать гадюке родиться. — Но как? — отмерла Миртл, которой их первоначальный план казался практически идеальным. Монтгомери подняла руку на уровень груди и разжала кулак. На ее ладони блестело явно мужское кольцо в виде сплетенных змей. Корделия нахмурилась. Она уже видела это украшение, правда очень давно, а потому не могла вспомнить, почему у него такая странная и чуждая этому месту энергетика. — Чье оно? — встревоженно спросила Гуд. Мэдисон едва удержала порыв закатить глаза. А еще Верховная, называется. Не видит то, что под самым носом. — Биологического папашки нашего Антихриста. Вам повезло, что я запасливая. Что думаешь? Несмотря на кажущуюся уверенность, внутри Мэдисон потряхивало от страха. Она не знала, сработает ли ее идея, или все будет еще хуже. Хотя… Хотя куда еще хуже, Монтгомери даже не представляла. Лицо Корделии выражало целый спектр чувств. В голове едва ли не щелкало от напряженности мыслей. — Думаю, это может сработать. Убить ребенка или не позволить его зачать — это большая разница, — ответила она наконец. Мэдисон облегченно выдохнула. Оказывается, ожидая ответа, она затаила дыхание, будто погрузилась под воду. Монтгомери надела кольцо на тонкий палец их будущей Верховной и сама сжала ее дрожащую руку в кулачок. — Смотри не потеряй, — обе попытались улыбнуться, но это, кажется, не особо получилось. — Да, дорогуша, — Мэдисон обратилась к Мэллори, изо всех сил не показывая, что та — их последняя надежда. — Не забудь про меня. Не хочу вечность гнить в аду. И еще… Она склонилась к уху будущей Верховной и что-то ей прошептала. — Сделаешь? — Да, — едва слышно ответила очень бледная от свалившегося на нее груза ответственности Мэллори. — Я очень постараюсь. А потом все было как во сне: удар, появление Майкла с его ручным андроидом, предложение преклонить колени перед сыном Сатаны, издевательский смех Миртл и Корделии, появление папы Легбы, убийство предательницы Дайаны, взорвавшаяся Мириам, оглушенный Лэнгдон у стены и Мэдисон с оружием, уверенная, что этот день ей не пережить; нападение мужа Коко и его смерть, ощущение, что силы уходят, гибель Монтгомери, Мари Лаво и Коко, суицид Корделии… И пробуждение новой Верховной. Горестный крик Миртл прозвучал одновременно с заклинанием, и Мэллори погрузилась в черноту.***
Когда она открыла глаза, было темно и тихо. Девушка шла по коридорам старинного здания и прислушивалась. Ни звука, будто дом вымер. Мэллори криво улыбнулась внезапно появившемуся в голове каламбуру и затаила дыхание. Кто-то спускается на первый этаж. Выглянув через перила, Верховная увидела немолодого мужчину, идущего по ступеням, будто зомби. Нет, это не тот, кто ей нужен. Разглядывая Бена Хармона, Мэллори чуть не упустила едва заметное в темноте движение, и только скрип латекса выдал человека, направляющегося в комнату хозяев дома. Вот оно. Девушка мгновенно переместилась и преградила путь будущему отцу Антихриста. — Стой. Тейт, а это был именно он, от неожиданности отшатнулся. Он не знал этого призрака, а ведь изучил Дом от крыши до подвала. — Кто ты? — сердитым шепотом спросил Лэнгдон. То, что о его замысле узнал еще кто-то, было нехорошо. Придется отложить поход к Вивьен. Подождет Нора. Полвека ждала ребенка и еще подождет. Мэллори медленно подняла руку и разжала кулак, полностью повторив движение Мэдисон получасом ранее. На ее узкой ладошке лежало кольцо Тейта. То самое, которое еще несколько минут назад было на его большом пальце. — Узнаешь? — так же тихо спросила юная Верховная и, когда парень наклонился, чтобы рассмотреть собственное украшение, шепнула что-то и подула в лицо Лэнгдону. Проморгавшись, Тейт не увидел никого перед собой. Почесав затылок — что вообще он забыл возле комнаты Вивьен и Бена? — Лэнгдон обнаружил, что снова нацепил на себя латексный, натирающий во всех местах костюм. — Я идиот, — пробормотал он себе под нос и направился в подвал, ощущая, как скрипит под его ногами лестница и как тяжело в ночи вздыхает старый Дом, только что потерявший одного из своих пленников.***
Вайолет угасала. Это видела и миссис Хармон, пусть и погруженная в заботы о малыше, и Бен, которому Вивьен позволила видеться с детьми пару раз в неделю. С каждым днем Вай бледнела, чахла, и причина этой тоски была известна только ей. Лэнгдон, с которым она не общалась уже почти полтора года. Поначалу состояние Вайолет списывали на затяжную депрессию после развода родителей. Но время шло, а улучшений все не было. Девушка запиралась в комнате, которая так и не стала ее, и слушала одну и ту же музыку, раз за разом прокручивала в голове каждую минуту рядом с Тейтом и плакала, плакала, плакала. У нее не было ни сил, ни желания двигаться дальше, а на запястьях почти не осталось мест без шрамов от лезвий. Хармон думала порой, что стоит ей надавить на кожу чуть сильнее — и все разом кончится, однако что-то всегда удерживало от последнего шага в пустоту. Вай пыталась предположить, как бы сложилась жизнь, если бы она в Хэллоуин все же пошла на свидание с Лэнгдоном, а не помогала бы матери складывать в чемоданы все необходимое, чтобы переехать к тете во Флориду. Возможно, они тогда гуляли бы по ночному городу. Или спустились бы к океану. Или сидели бы, взявшись за руки, в каком-то придорожном кафе… Но все случилось иначе, и в ту ночь Хармон видела Тейта в последний раз. Много событий тогда произошло, и Вивьен просто не выдержала. Она, собравшись за считанные часы, увезла Вайолет и свой растущий живот подальше от обманщика-мужа и его беременной любовницы. Бен с трудом, но все же продал дом за сущие гроши, та беременная девица женила его на себе, они тоже уехали из Калифорнии, и на одну несчастливую семью стало больше. Каждый день Вай был похож на предыдущий. И этот тоже не предвещал ничего нового. Мать все так же за завтраком напоминала об экзаменах, Вайолет все так же ее не слышала и мысленно говорила с Лэнгдоном; телевизор бормотал что-то неразборчивое, на экране мелькала тощая блондинистая девица, которую называли восходящей звездой телевидения; малыш предсказуемо заплакал, когда Хармон резко задвинула стул перед выходом; дом, так и не ставший родным, был покинут; автобус задержался, как и всегда, пока сверху лил дождь, полностью отвечающий настроению Вайолет. Пейзаж за окном никогда не радовал Вай по дороге в школу, поэтому она закрыла глаза и с головой погрузилась в музыку. Под эту песню Тейт впервые взял ее за руку. Хармон слабо улыбнулась, почти ощущая то далекое прикосновение. Наверное, это ненормально, но по-другому Вайолет просто не могла. Учебный день тянулся, как жвачка, уроки навевали еще большую тоску, поэтому Хармон, ввалившаяся вечером домой, ощущала себя совершено разбитой. — У нас гости, — с несвойственным ей оживлением сказала Вивьен. Вайолет даже не попыталась изобразить радость или заинтересованность. Она вздохнула и направилась в комнату. — Скажи, когда они уйдут. — Это Тейт, — негромко произнесла миссис Хармон вслед дочери и увидела, как та резко обернулась, не поверив своим ушам. — Кто? — Сын нашей соседки в Лос… Вай не дослушала фразу матери. Хармон метнулась в гостиную, ощущая, что сердце колотится где-то в горле, что воздуха не хватает, и она, кажется, сейчас позорно грохнется в обморок. Первой, кого увидела Вайолет, была невозмутимая Констанс, поправляющая растрепавшуюся прическу Эдли. Та что-то неразборчиво щебетала, ну или просто Вай не могла услышать ее слов. А потом мир просто замер, потому что из кресла у окна поднялся Тейт. Его глаза жадно осматривали Хармон — каждую черту, каждую изменившуюся деталь, потому что все это время он с ума сходил без Вайолет, а она, не в силах сдвинуться с места, глядела на Лэнгдона. О, это мгновение было прекрасным, достойным, чтобы остановить его, и даже Фауст** не стал бы с этим спорить. А потом они шагнули друг другу навстречу. — Прости… — начал Тейт, сжимая Вайолет в своих объятиях и целуя ее почему-то мокрые щеки. — Прости, прости, что так долго искал тебя. — Ничего, — шептала она в ответ. — Нашел… Они не слышали, как за Констанс и Эдли закрылась дверь, они полностью растворились друг в друге, ощутив наконец-то, что теперь находятся дома. Вивьен, улыбаясь, глядела на миссис Лэнгдон, которая объясняла дочери, что у Тейта и Вайолет любовь и что им нельзя мешать. — Все будет хорошо? — вдруг спросила миссис Хармон. Констанс пожала плечами и закурила. Когда в дверях почти два года назад появился Тейт — ошарашенный, живой и, кажется, напрочь забывший то, что натворил в 1994, такой же вопрос задавала Эдли. — Мы не можем знать этого наверняка. Могу сказать только, что нам дан второй шанс, и мы должны не допустить прежних ошибок. Вивьен, впервые за полтора года услышавшая приглушенный смех дочери, только кивнула в ответ. Констанс и не подозревала, насколько была права. У всех в этом мире появилась еще одна попытка. И дьявол тоже может рискнуть.