***
Морозный воздух продирает до костей, хотя на Викторе несколько слоев теплой одежды. Он дает свисток ребятам, и те начинают играть. Гончаренко ощущает, как закипает от безрассудных действий парней, и снова начинает орать, указывая, что, кому и как делать. В перерыве его ловит Игорь и пару секунд просто молчит, замечая раскрытую шею тренера и тот факт, что он еще и без шапки. — Ты с закрытыми глазами одевался? — решает уточнить Акинфеев, затягивая Витю за руку в помещение. — В каком это смысле? — шмыгает носом он и заходит в здание, где задубевшее на ветру тело сразу начинает оттаивать. Игорь продолжает идти вперед, все еще не отпуская Гончаренко. Они заходят в раздевалку, где стоит гробовая тишина, и только там Игорь отпускает запястье тренера, подходит к своему месту и снимает с полки сумку, доставая свои шапку и шарф. Виктор вопросительно смотрит на вещи, после — в глаза Игорю. Акинфеев закатывает глаза и подходит вплотную, вручая шапку, а затем и обматывая тренера шарфом, создавая возможность и лицо спрятать в теплую ткань. Пара махинаций, — и шарф закреплен, чтобы не размотался. — Вот, другое дело. А то я даже с конца поля слышу, как ты зубами стучишь. Что с тобой в последнее время творится? То вещи, то документы забываешь, то просыпаешь время… Что-то случилось? Ты можешь рассказать мне. Игорь с волнением смотрит в глаза Виктору. Гончаренко слегка приоткрывает свой рот, уже намереваясь что-то сказать, но влетевшие ребята сбивают всю его решительность, и Виктор устало выдыхает. — Я просто не выспался, не переживай, — быстро бросает Игорю он и спешно уходит из раздевалки, чтобы больше не ощущать неловкости рядом с Акинфеевым.***
Игорю привычно, стоя в воротах, наблюдать за тренером. Тот без заметной усталости что-то говорит, учит молодых игроков, часто кричит, и те, разумеется, побаиваются его, но все равно равняются на Виктора, не хотят подвести. Но если раньше Гончаренко не обращал никакого внимания на ворота, то сейчас Игорь Акинфеев почти всегда ловит на себе его взгляд: внимательный, редко когда растерянный, но чуть пугливый, словно тренера спалили. А может, он и правда палится? Если месяц назад Игорь вообще не понимал, в чем причина такого поведения — может, он сделал что-то не так или сказал что-то не то, — то разговор Виктора с самим собой, случайно подслушанный Акинфеевым, внес ясность во все странности тренера. Игорю даже не стало после этого мерзко. Виктор тогда уже собирался домой, складывал вещи в сумку и заметил на полу фото Игоря, — возможно, выпало из альбома, когда доставал. Он, подняв фотокарточку, стал рассматривать ее, а после тихо произнес: «Эх, Игорь, и как ты только прокрался в мои мысли и сердце?» На шорох, прозвучавший сразу после этих слов за дверью, он не обратил внимания, просто подумал: «Уборщики». Убрав фото в ящик, он вышел из кабинета.***
— Акинфеев, какого хрена?! — орет Гончаренко, и Игорь только хмурится, не понимая, что он снова сделал. А во взгляде тренера — желание убивать. — Что я не так сделал?! — Обернись, блять! — Гончаренко вскинул руки. А Игорь, обернувшись, видит мяч в сетке и офигевает. — Какого?.. — Ты там уснул что-ль, Игорь?! Давай, живо в работу включайся! Еще тебя учить не хватало! Так, дальше играем, — и снова свисток прерывает гомон ребят. Акинфеев, убирая мяч из ворот, очень злится на самого себя и сосредотачивается только на игре. Очередной мяч, летящий в ворота, он отбивает кулаками, чем вызывает легкую улыбку Вити, скрываемую за теплым шарфом Игоря.***
Тренировка и разбор ошибок закончились ближе к вечеру. Игорь лишь кинул короткий взгляд на тренера и вышел из помещения. Гончаренко же собрал документы, попутно что-то говоря помощникам, а после пошел к себе. — Странно, — пробормотал он и открыл и без того приоткрытую дверь. Зайдя в кабинет, Виктор увидел Игоря, сидящего в кресле напротив стола. — Ты чего домой не пошел? — А вещи? — ухмыляется Акинфеев и кидает взгляд на шарф и шапку свои, аккуратно сложенные на столе. — Точно, я уже совсем забыл. Забирай, — немного улыбается тренер и подходит к шкафу, ища нужную папку. — Вить, а ты мне сказать ничего не хочешь случайно? — начинает Игорь и встает напротив, скрещивая руки на груди, плечом приваливаясь на шкафу. — Сказать? Вроде нет… Хотя, ты играл как идиот, — Виктор лишь грустно улыбается и достает нужную папку, кладя в нее документы. — Почему так играл плохо-то? — он ставит ее обратно, закрывая дверцы. — В мысли ушел случайно, прости, — отвечает Акинфеев и виновато опускает голову, а Витя на инстинктах невольно тянется к его макушке рукой и треплет волосы. — Да ладно уже, потом все было хорошо. Игорь, просто не делай так во время матча, — мягко говорит Гончаренко, чуть приподнимая уголок губ, создавая видимость улыбки. Он опускает руку и делает шаг назад, но Акинфеев резко хватает его за кисть и встречается с хмурым взглядом тренера, в котором волнами плещется непонимание. — Ты чего? — А ты? Слушай, может уже на чистоту? Что ты ко мне испытываешь? — Игорь ухмыляется, замечает нервозность и панику во взгляде напротив. Видит, как Виктор губы поджимает, заставляя себя молчать, и снова рукой дергает. — Отпусти, Игорь, домой пора уже, — Гончаренко выдыхает и опять хочет вырваться. Игорь понимает, что такими темпами признание он будет до Нового Года выбивать, а значит, надо загнать Витю в угол. — Знаешь, я пару недель назад, — начал Акинфеев, — шел к тебе сюда, после матча, поговорить хотел о чем-то… Но стал невольным свидетелем твоего разговора с самим собой. — Хей! Если ты думаешь, что я умом тронулся, то брось выдумывать! — сразу стал возмущаться Витя, не давая договорить. — Да нет, я не об этом. Ты, — с ухмылкой шепчет Игорь, — сказал, что я прокрался в, — он свободную руку кладёт на область сердца Виктора и ощущает этот бешеный ритм. Тренер уже не так возмущен. Он просто в панике и не верит, что это все наяву происходит, что его так спалили, — сердце и душу. Так что же это значит? Не хочешь рассказать? — Акинфеев отпускает руку Виктора, и тот делает шаг назад, устало выдыхая. — А я-то думал, что там уборщики шумели… Ты сам все уже понял, Игорь! По одной твоей ухмылке понятно. Чего тогда спрашивать? Если я стал противен, так и скажи. Нечего тут тянуть историю. Гончаренко быстро хватает сумку и ключи, выходит из помещения и спешно идет на парковку.***
Игорь пару минут стоит в легком недоумении. Он ожидал реакции, похожей на женскую: смущение, волнение, возможно «ой, нет, ты не так понял»… Но да, Виктор — не ребенок и не девушка. И Акинфеев рад, что его ожидания не оправдались. Он срывается с места и бежит на парковку. Знает, чувствует, что Витя не уедет, ждать будет. Гончаренко садится в машину и заводит двигатель. Ему не стало тяжело, больно. Нет смущения, желания плакать, смеяться. Ему просто стало легче в сотню раз, что теперь тот, кто нравится, знает об этом. И даже не так важно: примет или нет. Главное — знает, и всё. Виктор берет в руки телефон и ставит его на зарядку, и тут дверь сбоку открывается. — Нашел! — говорит Игорь, тяжело дыша и улыбаясь, и садится в машину. — Долго искал прям, — фыркает Гончаренко. — Судя по тому, что ты тут, я тебе не противен? — он пристегивается и ожидающе смотрит на Игоря, а тот думает немного и отрицательно мотает головой. — Кажется, что вообще взаимно все это, так что чего противиться? — Очень неожиданное заявление, — вскидывает брови Виктор и выезжает с парковки. — Пристегнись, — добавляет он и давит на газ, покидая территорию ВЭБ Арены.***
Квартира Виктора просторная, хоть и однокомнатная. Игорь осматривается и замечает, как здесь чисто и свежо, словно тут каждый час делают уборку. — Челюсть не потеряй, — ухмыляется Витя и ставит перед Акинфеевым тапки, а тот цокает и хитро смотрит на тренера. Игорь моет руки, а после идет на кухню. Гончаренко что-то быстро готовит и полностью погружен в процесс. Сбоку работает телевизор, показывая какой-то скучный ужастик, шумит чайник, а фоном урчат желудки обоих мужчин. — Тебе помочь? — ради приличия спрашивает Акинфеев, а тот поднимает вверх нож и машет им, мол, «не надо, не подходи». Игорю становится смешно, но он решает не лезть к тренеру и садится за стол, рассматривая оранжевую кухню и Виктора. Уютного, домашнего. В скором времени тарелки с едой и приборы появились на столе. Оба ужинают под вопли телевизора; там явно кого-то убивают, но это не мешает. Игорь ногой под столом касается ноги Виктора, и тот едва заметно улыбается, но ногу не убирает. Тарелки, которые Виктор хотел вымыть, наглым образом были выхвачены из его рук, и раковина теперь стала недоступной для хозяина квартиры. — Драться будем за нее? — уточняет Акинфеев с усмешкой, когда Гончаренко не хочет напрягать его и вновь пытается забрать тарелки. После вопроса Виктор все же решает сдаться, фыркнув. Он садится за стол и, пристально смотря на Игоря, начинает пить чай.***
— Знаешь, это так странно, — начинает Витя, задумчиво смотря куда-то в потолок, освещаемый лишь гирляндой на окне, и чуть сжимает руку Игоря в своей, а тот ложится набок и подпирает голову рукой. — Что именно? — Ну, все это. Может, я еще сплю? — и Виктор зажмуривается, а потом открывает глаза, смотря в глаза напротив. — Значит, и мой порез — это плод твоей фантазии? — смеется Игорь. — Нефиг было ножом по пальцу вести! Я же сказал, что точил их вчера, блять, — Гончаренко тоже набок ложится и несильно толкает Игоря в плечо. — А потом что ты сделаешь? Возьмешь молоток для мяса и спросишь: «А точно ли хорошо отбивает? Давай проверим»? Это уже ждать? — он возмущен не на шутку держит лицо в напряжении, хмурится. Акинфеев смеется откровенно громко от его слов и решает успокоить Виктора, мягко касаясь его губ, довольно смотря ему прямо в глаза. — Тише, я впредь буду тебя слушать, это же твоя территория, — он мягко касается щеки Гончаренко губами и чувствует, как его шею оплетают сильные руки, тянут на себя, и Игорь нависает над Виктором. — А может, это не сон? — спрашивает негромко Витя, искренне, даже чуть по-детски улыбается и пальцами поглаживает крепкую шею. — Если это сон, то я не хочу просыпаться, — Игорь склоняется над Виктором снова и вовлекает его в долгий нежный поцелуй, унося все дурные мысли тренера далеко за пределы сознания.