***
Мистер Тоун по праву должен быть номинирован на звание «Преподаватель года». Он полтора часа выносил мне мозг, пока мы, в ходе горячей дискуссии, не пришли к общему мнению, что мой проект идеален во всех смыслах этого слова. И на это я потратила полтора часа своей жизни! Сейчас в учёбе, конечно, полный завал, но так как я всегда старалась избегать «хвостов» и прогулов, справляться с этим мне гораздо легче, чем большей половине курса. Я изучаю содержимое маленького холодильника и одновременно наслаждаюсь тишиной, которая появилась после ухода Джули. За всё время нашего соседства я успела забыть, что это такое. Вообще, учитывая её образ жизни, удивительно, как Джули смогла задержаться здесь аж до второго курса. Лично я была уверена, что её выпрут ещё в самом первом семестре. Мой блаженный покой нарушает телефонный звонок. Надпись на экране гласит, что это консьерж нашей общаги. Интересно, что ей нужно? — Да? В ответ получаю кучу невнятных возгласов, среди которых всё же различаю просьбу спуститься к входу. Смотрю на свои пижамные штаны с динозавриками и майку в облипку, синие пушистые тапочки. Ладно, чёрт с ним. Накидываю халат и беру ключ от комнаты. В коридоре прохладно, не настолько, чтобы замёрзнуть, но я всё равно прибавляю шаг. Может, кто-то из девчонок не успел к отбою и нужно моё присутствие, как старосты? Замираю, когда вижу по другую сторону турникета недовольную консьерж и Джека с опущенной головой. Услышав мои шаги, он выпрямляется и моё сердце падает вниз, когда я замечаю разбитую губу и не только. Знаю только одно: проблема, о которой он мне не не рассказывал, гораздо серьёзнее, чем я предполагала. Но я не намерена обсуждать это при посторонних. — В чём дело, миссис Портер? — Не притворяйся, милочка, — она прищуривает глаза, переводя взгляд с меня на парня и обратно. — Или хочешь сказать, что не знаешь этого молодого человека? — Знаю, — спокойно отвечаю я, а сама обеспокоенно разглядываю юношу, обращая внимание на всё новые ссадины. — Тогда объясни ему, что уже был отбой и что это женское общежитие, куда ему вход запрещён. — Миссис Портер, я уверена, что у Джека есть веская причина прийти сюда в этот поздний час, — мягко отвечаю я, копируя её манеру речи, но женщина меня не слушает. — Вместо того, чтобы заниматься непойми чем, лучше бы к учёбе с таким усердием относились, — консьерж выглядит так, словно готова до утра читать проповедь о морали, и я понимаю, что пора заканчивать наши «полуночные откровения». — В чём-чём, а в этом Вы меня упрекнуть вряд ли сможете. Послушайте, я никогда не нарушаю правил, Вам лучше всех это известно. Но сейчас моему другу нужна помощь и, раз он здесь, значит, ему больше не к кому обратиться, — надеюсь, что мои слова немного смягчат отношение женщины, но складка между её бровей становится только глубже. — В общем, я хочу сказать, что помогу ему, вне зависимости от того, что Вы думаете об этом. Идём, Джек. Юноша, который до этого лишь молча наблюдал за нашим разговором, нерешительно ступает за мной, минуя шокированную моим поведением миссис Портер. Когда мы уже начинаем подниматься по ступенькам, она приходит в себя и кричит мне в след: — Я буду говорить об этом с деканом! Смотри, как бы тебя не постигла участь твоей соседки! Качаю головой и молча иду дальше. Её угрозы — последнее, что меня сейчас волнует. Тихо открыв дверь, пропускаю Эйвери вперёд, затем захожу сама. На пару секунд прислоняюсь к двери лбом, закрыв глаза, но, опомнившись, поворачиваюсь к своему нежданному гостю. Он выглядит ужасно расстроенным, уж очень не любит втягивать кого-то в неприятности, а теперь, наверняка, думает, что по его вине меня из универа попрут. Подхожу к выключателю, чтобы включить свет, но меня останавливает хриплый голос: — Не нужно. Парень стоит прямо напротив меня, спиной к окну, из-за чего его лицо скрыто тенью. Несмело приблизившись, касаюсь его подбородка, заставляя поднять голову и посмотреть на меня. Глаза юноши, впервые за всё время нашего знакомства, блестят от слёз. От осознания этого мне самой хочется плакать. — Джек, — тихо зову я. — Что происходит? Он лишь качает головой, и первая слеза легко и невесомо скользит по оцарапанной щеке. — Дело в твоей маме? — осторожно спрашиваю, сжимая его плечо в знак поддержки. Последнее время я стараюсь избегать этой темы, пока парень сам её не поднимает. Хоть он и старается быть сильным ради сестры, я вижу, как сложно ему это даётся. — Нет, — тихо выдыхает Эйвери. — Послушай, — моя ладонь опускается ниже, переплетаю наши пальцы. — Ты сам не свой с момента её смерти, и, нет, я не говорю, что ты должен быть в порядке, это сложно, знаю. Просто... Мне кажется, чем больше времени проходит, тем хуже всё становится, хотя, по логике, всё должно быть наоборот. Значит, дело не только в этом. Но чём же тогда, Джек? — Я... — выдавливает из себя юноша, — Я не хочу это обсуждать. Так и хочется ляпнуть: «Ты заявился ко мне среди ночи избитый, не думаешь, что я заслуживаю объяснений?», но я не позволяю себе сорваться. Глубоко вздохнув, медленно считаю до трёх и говорю: — Хорошо. Я не давлю. Только, кажется, вместо того, чтобы успокоить парня, мои слова вызывают обратный эффект. Слёзы вовсю текут по щекам, срываются с подбородка и теряются в ткани джемпера, а мои пальцы вот-вот хрустнут, так сильно он их сжимает. Взгляд Джека абсолютно пустой, настолько, что мне хочется сильно встряхнуть его, чтобы привести в чувства. На грани истерического шёпота он сдавленно произносит всего одно слово: — Бак... Я недоуменно хмурюсь. — При чём тут твой отчим? — слетает с языка вопрос, прежде чем меня озаряет: наверняка, он — и есть корень проблемы, которая терзает Джека. Мысли быстро сменяют одна другую. Тут же на глаза попадается разбитая губа. Я сразу напрягаюсь и становлюсь в разы серьёзнее, хотя и до этого не шутки шутила. — Что он с тобой сделал? — Ничего, — едва слышно отвечает парень. — Не успел... Я сбежал и... Он давиться всхлипами и прикрывает лицо руками в попытке успокоиться. В мою голову начинают закрадываться нехорошие подозрения. — Джек, — мягко беру его руки в свои и отнимаю от лица. — Скажи мне, Джек... — сглатываю ком в горле, потому что даже спрашивать об этом мерзко: — Он приставал к тебе? Реакция юноши меня пугает: он дергается, как от пощёчины, а глаза снова наполняются слезами. — Я не знал, — шепчет он, — я просто... Сначала просто объятия по пьяни, все пьяные лезут обниматься, а потом... Я не знаю, как всё дошло до этого, я должен был понять... Я... — Тсс, — прижимаю палец к его губам и смаргиваю слёзы, парочка всё же срывается по щекам ровным росчерком. — Тише. Притянув парня за шею, опускаю его голову себе на плечо и легонько покачиваю, словно баюкая. И мне так горько от своей беспомощности, так жаль, что я не знала и не могла ничем помочь. — Этот гад должен понести наказание, — шиплю себе под нос, а Эйвери, вздрогнув, испуганно пялится на меня. По его глазам я вижу, что он ни за что не решится на это один. — Ты ни в чём не виноват, слышишь? Ты считал его своим отцом, а он оказался больным ублюдком. Чёрт, я бы собственными руками свернула ему шею! Он должен ответить за это. — Но тогда придётся всё рассказать, — с ужасом на лице произносит Джек, отпрянув от меня. — Я не могу... Они не поймут, и все будут знать... А если его посадят, Айла попадёт в детский дом? Я не могу этого сделать. — Тебе нечего бояться, — обхватив ладонями его лицо, стараюсь звучать как можно более убедительно. — Ты не виноват, ты — тот, кто пострадал в этой ситуации, а не тот, кто её спровоцировал. И Айла... Не думаешь, что будет лучше держать её подальше от такого отца? Ваша бабушка может оформить опеку, а через год с хвостиком тебе стукнет двадцать один, сможешь окончательно разобраться со всем этим дерьмом. Что скажешь? — Я... Не знаю, — качает головой парень. Всё ещё боится. — Я даже тебе не мог рассказать об этом, а полиция захочет услышать намного больше. Мне не хватит духу. Не могу смотреть на это. Отказавшись рассматривать все достоинства и недостатки своего решения, слегка приподнимаюсь на мыски и практически невесомо, аккуратно целую, помня по разбитой губе. Отстраняюсь так же быстро, слизывая со своих губ солоновато-металлический привкус слёз и крови. — Я всегда, слышишь, всегда буду рядом, — твёрдо говорю я, чувствуя полную уверенность в своих словах. Джек смотрит на меня с широко распахнутыми глазами и приоткрытым ртом. Что ж, гораздо лучше, чем слёзы и разбитость. — А теперь давай подлечим тебя.***
В спешке чуть не лечу со ступеней крыльца универа, благо, Джек успевает меня подхватить. — Аккуратнее, Молния МакКвин. — Как прошло? — не обращая внимания на подкол, выпаливаю интересующий меня вопрос. Видит Бог, я очень хотела попасть на последнее заседание, но на этот же день мне поставили важный зачёт, на который я с чистой совестью собиралась забить, пока Эйвери не начал ругаться, что из-за его проблем я забросила свою учёбу. Да ещё и мистер Тоун выглядит в последнее время так, словно хочет подкинуть взрывное устройство в мою сумку с учебниками. Под напором таких аргументов пришлось сдаться. — «Виновный понесёт наказание в соответствии со всей строгостью закона», — он, очевидно, цитирует слова судьи и устало улыбается. — Наконец-то всё... Закончилось? — когда Джек кивает, я не могу сдержать радостный визг и бросаюсь ему на шею, обнимая. — Я же говорила: всё получится. — И ты оказалась права, — его костяшки поглаживают мою щёку, и я льну к прикосновению. — Спасибо, что сдержала своё слово. Что была рядом. — Мне будет гораздо легче это делать, если ты пообещаешь больше ничего не скрывать, — прищурившись, требую я. Парень смеётся, так легко и искренне, прямо как раньше, и я тоже невольно улыбаюсь. — Клятва на мизинчиках? — спрашивает он, протягивая мне палец. Усмехаюсь, но ловлю его своим мизинцем и отчётливо говорю: — Клянусь, что между нами не будет секретов. — И я клянусь. Джек на короткий миг поднимает голову к небу, кусая губы, а потом, расплывшись в улыбке, начинает копаться в своём рюкзаке. — Я хотел подождать до завтра, но, так как мы поклялись не иметь секретов... — юноша с довольным выражением лица обрывает мысль и протягивает мне связку ключей с брелком в виде, мать его, динозавра. — Что это? — спрашиваю я, рассматривая зелёную пластмассовую побрякушку. — Это ключи, — заметив мои вскинутые брови, он поспешно добавляет: — Мы с Айлой решили на время перебраться из дома в старую квартиру моего отца. — Приглашаешь меня помочь обновить ремонт? — шучу, начиная догадываться, к чему он клонит. — Это, конечно, было бы неплохо, — делает вид, что задумался, — но нет. Я хочу, чтобы они были у тебя, как знак моего доверия и... — парень берёт мою ладонь и кладёт в неё ключи. — Я подумал, может быть, ты захочешь жить с нами, так что... — Предлагаешь съехаться? — он робко кивает, ожидая моей реакции. Смотрю на юношу и на ключи в руках. — Думаешь, мы не слишком торопим события? — Не знаю, — Эйвери неуверенно пожимает плечами. — Возможно, мы и так слишком долго тянули. Решение серьёзное, такие не принимают впопыхах, но, тем не менее, с моих губ мгновенно срывается тихое: — Тогда ладно. К чему это приведёт? Не знаю, подумаю над этим завтра.