***
После того случая мы стали часто общаться, я многое узнал о ней, а она обо мне. Однако, у каждого из нас оставались секреты, которые однажды приведут к неприятным последствиям. Я с Клементиной и некоторыми особо верными и отважными друзьями сидели в столовой, громко стуча ложками о почти пустую посуду и активно болтая о подростковом. Тогда я уже понял, что вечерами скучаю о ней. Понял, что хочу чаще с ней видеться. Понял, что влюблён. Но ещё не понял, что мне с этим делать. Когда над нашим столом нависла крупная тень, мы все резко прекратили общаться и как по команде встали из-за стола, отдавая честь. Это были директора и ещё несколько незнакомых нам людей, сопровождаемые вооружённой охраной. Они разрешили моей компании сесть на места, а меня пригласили пройти за ними. Отказаться было нельзя. Я бросил быстрый взгляд на наш стол, пытаясь показать, что всё хорошо, но друзей это не сильно успокоило. Меня словно под конвоем провели через коридоры корпуса. Пока мы шли, я пытался понять куда меня ведут, но уже в скором времени я не смог узнать где мы находились. Тогда этот путь превратился для меня в лабиринт, нагоняя противное, щекочущее под рёбрами чувство страха. Через несколько минут мы вышли к главным воротам. Я видел их всего один раз: когда меня сюда только привезли. У нашего интерната большая территория и мы предпочитаем не шататься по ненужным нам местам, если только туда не отправят или не приведут, как меня сейчас. На секунду мне показалось, что я где-то крупно провинился, и сейчас меня выставят вон, но после я увидел в беседке за воротами незнакомую фигуру, которая явно ждала чего-то или кого-то. Когда мы подошли ближе к витым стальным воротам, они разъехались в стороны, выпуская нас за территорию. Люди за моей спиной остановились, не доходя пару метров до беседки. Инстинктивно я остановился вместе с ними, но какая-то неведомая сила подтолкнула меня идти дальше. Когда я зашёл в стандартную белую каменную беседку, человек рукой указал мне на скамейку, куда я, как вежливый человек, присел, готовясь слушать. — Здравствуй, Логан, — голос человека был мне знаком, но я не мог вспомнить, где его слышал. Самого этого человека я не видел никогда. Такого урода уж точно запомнил бы: его лицо было в язвенных пузырях и старых следах оспы, а всё остальное тело скрыто одеждой, — Я знал твоего отца. Мне жаль, что так получилось. — Это было давно и время грустить по этому поводу давно истекло, — я решил сыграть хладнокровного и циничного кадета, хотя внутри все взрывалось. Я точно помню этот голос! Но откуда? — Мне нравится, что ты это так воспринял. Это самое правильное решение, мальчик! , — я ничего не ответил, копаясь во дворце памяти, — Вообще, у меня кое-что есть для тебя, — как внезапно. Прям сюжет фильма, — Это было у твоего отца, — а я о чём? Мужчина вытащил из рюкзака толстую стопку бумаг и с громким хлопком кинул их на стол. От неожиданности я вздрогнул. Я чем-то разозлил его? — Постарайся сделать вид, будто разговор не задался, — прошептал мне он, склоняясь ближе ко мне. Краем глаза я увидел, как насторожились люди из интерната, — Здесь есть ключ, который поймёшь только ты, — человек кивнул на бумаги и закинул рюкзак за плечи, двинулся из беседки, а на последок громко бросил, — Твой отец был великим человеком! Я и не понял, что впал на некоторое время в ступор. Этот голос был мне знаком. Я знал его! Этот человек… Это же… — Дядя Том! — когда сорвался с лавочки вдогонку за братом моего отца, я врезался в широкую грудь охранника. — Мальчик, что он тебе сделал? Ты в порядке? — он заглянул мне в глаза, а когда я утвердительно кивнул и заглянул за его спину, дяди уже не увидел. Я обернулся на стол и взял в руки стопку бумаг. Это оказались мои детские рисунки. Ключ? Бред сказочный. Хотя, мир это тоже теперь сказки. Даже здесь, в интернате, сирот детей и подростков учат создавать и использовать оружие. Это теперь новая валюта, которая, как я считал, погубила всю свою семью. А что, если жив не только дядя? Что, если этот ключ — к миру во всём мире? Возможно ли это? Я автоматически шёл по коридору, не слыша стрельбы холостыми из-за окон, не слыша стонов и ударов кулаков о грушу, не слыша однотонные голоса детей, будущих шпионов, не слыша команд и распоряжений. Я шёл и смотрел на свои рисунки, которые ещё из того, мирного времени, попали ко мне в руки, как напоминание о том, что есть настоящая жизнь. Я смотрел на рисунки, убирая просмотренные в низ стопки, не обращал внимания на капли крови и снующих санитаров. Когда просмотрел все рисунки и осмотрелся по сторонам, я понял, что нахожусь один в своей комнате. Не помню, как сюда дошёл.1.1 Логан Дойл и Клементина Нагаи
9 декабря 2018 г. в 13:22
«Давным-давно, когда мирная жизнь еще не была в сказках высшим благом, сильнейшие страны мира устроили гонку ядерного вооружения. Конечно, не все были рады мировым статусом, и тогда группа очень могущественных людей смогла выкрасть большую часть оружия и раздать его людям. Тогда они не понимали, что натворили. Во всём мире начались беспорядки, правым стал тот, у кого лучше оружие, слабые гибли… Твой отец был в числе тех, кто пытался вернуть нам нормальную жизнь… Мне жаль, Логан…»
Эти слова перевернули мою жизнь с ног на голову. Помню, я тогда не проронил ни слезинки, и это очень напугало окружающих людей. Не стану спорить, мне тоже тогда было страшно. Уже потом, когда меня привезли в интернат и заселили в комнату к ровесникам, заперся в туалете и не выходил всю ночь, рыдая. Больше я не вспоминал отца, как любимого человека. Простите, мертвого человека. Мне удалось убедить себя, что у меня никогда не было семьи, а отец — это всего лишь тот, кто в меня многое вложил. Я пообещал себе не подвести его. Думаю, так здесь делали все успешные ученики.
Мне удалось с успехом окончить кадетскую школу, когда в средней Европе прогремела новость об угрозе ядерного взрыва. По слухам в мире уже давно появилась новая группировка, которой удалось собрать не только самое мощное оружие у себя в руках, но и найти единомышленников, способных использовать это оружие в их целях. Я сначала не поверил, но потом… Они уничтожили целый остров с живущими на нём людьми только чтобы заявить о себе! Теперь из списка стран мира исчезла Япония. Я любил эту страну… Быть может, только из-за того, что она была родом оттуда, но любил.
Клементина появилась в нашем интернате на последний год моего обучения в школе. У неё были родители, но были они далеко: по неизвестным никому в интернате обстоятельствам их выслали из страны обратно на родину, а девочку нашли уже после. Оказалось, ей было известно о том, что бизнес родителей не столь чист, как они говорили, поэтому она всегда была готова бежать. Но куда бежать не знала и попалась почти сразу. У нас её сразу невзлюбили. Хладнокровная и гордая, ухоженная и практичная, с неприятным чувством юмора и сильной волей к победе она смогла оперативно отвоевать себе зону комфорта и личное пространство, которых не было ни у кого другого. Она не нравилась никому, но никто бы не признался, что все её попросту опасались. Не такая, как все. И внешне, и по истории. Каждый передавал сказ о её родителях из уст в уста, дабавляя от себя страшные вещи начиная с пистолета, которым она запугивает тех, кто встаёт у неё на пути, до её мистических сил Антихриста, телепатии и жертвоприношений каждый вечер в честь предков.
В тот день я с друзьями договорились о дополнительной силовой тренировке, но по пути к площадке мне, как позже оказалось, посчастливилось повредить руку при неудачном падении со ступенек. Так я оказался в медпункте жилого корпуса.
— Добрый день, мистер Дойл. К нам редко заглядывают гости, — миловидная шатенка лет двадцати пяти вошла в кабинет, на ходу накидывая на себя белый халат, а второй протягивая себе за спину. Она прошла к окну и вытащила пару салфеток из упаковки, и протянула их спутнице. Клементина, отвернувшись от меня лицом, одной рукой надела халат, а второй взяла протянутые бумажки. Совсем забыл, что она сегодня стажируется, иначе бы не пришёл, — Так что же вас привело?
— Руку вывихнул, — сквозь зубы проговорил я, усердно не замечая Клементину.
— Почему вы так в этом уверены? — задала мне вопрос шатенка, поправляя очки в тонкой элегантной оправе. Хм, а она мне нравится.
— Это уже не в первый раз, — уверенно ответил я.
— Хм… Клементина, осмотри пациента и попробуй поставить свой диагноз, — а вот теперь мне она совсем не нравится! Вдруг эта узкоглазая дрянь мне руку оторвёт, а потом механическую клешню вставит?! Хоть и круто бы смотрелось, но это будет неудобно.
Когда девочка подошла ко мне, я непроизвольно отшатнулся, но поймав укоризненный взгляд медсестры постарался в дальнейшем контролировать себя. Её касания оказались мягкими и нежными, я их почти не чувствовал. Это постепенно расслабляло, но настороженного взгляда я не мог утаить. Тоненькие пальчики брюнетки щекоткой пробегали по коже, чуть надавливая. Я завороженно наблюдал за её действиями. А когда она отошла от меня, было ощущение будто с меня вспорхнула бабочка.
— Это закрытый перелом без смещения обломков, — поставила диагноз она, вызвав у меня полное удивление. Похоже, на лице это сильно отразилось, потому что она, бросив на меня взгляд, улыбнулась краешками губ, а её глаза победно засверкали, будто бы именно этого она и добивалась. Мелкая дрянь. Но моё отношение к ней уже не было злобным. Я как-то внезапно для себя понял, что она точно такая же девочка, как и остальные. Непроизвольная ответная улыбка сменила выражение удивления на моём лице, а её стала только шире.
Я не заметил, как медсестра подошла ко мне. Как только она дотронулась до моего запястья, я взвыл от боли, тут же прочувствовав разницу между её и Клем прикосновениями.
— Да, ты права. Будем гипсовать.