самый лучший подарок

— Ты уверен, что в этот день хочешь быть только со мной? — в очередной раз задал вопрос Нагито, уже достаточно сильно капая на мозги. — Ещё один такой вопрос, и я буду не уверен, — чуть ли не простонал Хаджиме, поворачивая голову к Комаэде. Тот понятливо потупил взгляд и сразу отвернулся. Хината вздохнул. — Да ладно тебе, не воспринимай так серьёзно.       С Нагито всегда нужно было быть аккуратным в словах. В отношениях с Хинатой он всегда винил во всём себя, как бы сильно Хаджиме не старался не давать ему повода для этого. Это морально выматывало их обоих, но резервный выдерживал, и помогал выдерживать Комаэде.       День рождения Хинаты был для него самого настоящим адом. Все друзья, которые наивно думали, что умеют шутить, писали ему поздравления с Новым годом. Он совсем никому не отвечал и все сообщения удалял.       И только Комаэда так глупо не шутил, потому что действительно любил Хинату, да и никогда бы не позволил себе такого идиотского юмора. Но, честно говоря, если бы Нагито так пошутил, то Хината искренне бы рассмеялся. Потому что он знает, что первое января трактуется Комаэдой только как его день рождения.       Хаджиме твёрдо решил, что этот день они проведут вдвоём с Нагито у них дома. Это мало отличалось от их обычного времяпровождения, но и резервный не считал эту дату какой-то особенной, поэтому не заморачивался и строго запрещал Комаэде что-то задумывать. — Хината-кун, — позвал Комаэда, укладывая подбородок на плечо темноволосого. Хаджиме вопросительно промычал, краем глаза смотря на Нагито. — Ты не против получить свой подарок прямо сейчас? Просто лучше будет, если ты мне сразу скажешь, что я провалился, чем- — Не против, Нагито, не против, — сразу предупредил все лишние слова Комаэды резервный.       Счастливчик сразу понятливо поднял руку в примирительном жесте. Где-то глубоко в сознании он понимал, что Хинату уже достали подобные его замашки, но ничего с собой не мог поделать. Это уже вошло в привычку, и светловолосый делал это практически неосознанно.       Комаэда встал с дивана и пошёл в другую комнату. Хаджиме остался сидеть там, скрестив ноги, и отставил стакан с соком на кофейный столик. Он даже предположить не мог, что Нагито ему придумал в качестве подарка. Просто оставалось надеяться, что ссориться с ним правда будет не из-за чего.       Темноволосый задумался о том, что пора бы Комаэде привыкать к тому, что они встречаются. Хината сотни раз говорил ему о том, что может его называть по имени, ведь так для обоих будет удобнее. Но, как бы сильно Нагито не старался, он всё равно возвращался к пресловутому «Хината-кун». Резервному это уже начинало резать слух, но исправлять Счастливчика он тоже порядком устал.       Хаджиме уже успел начать волноваться, потому что Нагито долго не возвращался, но, услышав шуршание чего-то в соседней комнате, успокоился. Комаэда, должно быть, очень волновался перед тем, как опять выйти к имениннику. Резервный слегка улыбнулся, изредка поглядывая на дверь в комнату. — Закрой глаза, — донёсся голос Нагито. Хаджиме послушно закрыл глаза и вздохнул. Предвкушение в груди нарастало.       Резервный услышал скрип двери и неспешные неуверенные шаги Комаэды. Через несколько секунд шаги затихли; похоже, светловолосый остановился рядом с диваном. — Открывай, — выпалил Нагито, перед этим взволнованно выдохнув.       Хаджиме открыл глаза и удивлённо охнул, а его щёки налились краской. Счастливчик стоял перед ним в одних боксерах и носках, а на волосы был прикреплён яркий красный бант, который обычно крепят на подарки. Комаэда был настолько покрасневшим, что был похож на помидор, а с его бледностью это смотрелось ещё насыщеннее. Он неловко сложил руки на груди и старался не смотреть в сторону Хинаты — и так был готов провалиться от стыда прямо сейчас. — Вау, — только и смог выдохнуть резервный, рассматривая Счастливчика с ног до головы.       Темноволосый в один шаг подошёл к Нагито; так неожиданно, что тот почти отшатнулся. Хината осторожно взял Комаэду за запястья и отстранил его руки от тела. Хаджиме наклонился к уху Счастливчика, из-за чего тот заметно напрягся. — Мне никогда не дарили такие красивые подарки, — прошептал резервный. Его дыхание щекотало ухо светловолосого, которое оказалось достаточно чувствительным, ведь изо рта Комаэды вырвался шумный выдох.       По всему телу Счастливчика пробежала приятная дрожь, а он сам прикусил губу. Хината провёл большими пальцами по запястьям Нагито, чувствуя чужие кости под кожей. Темноволосый прикусил ухо Комаэды; тот невольно подался вперёд.       Хаджиме потянул светловолосого за собой и, развернувшись, повалил его на диван. Нагито тихо ойкнул от неожиданности, когда Хината навис над ним. Комаэда неуверенно привстал на локтях, чтобы потянуться за поцелуем, и получил его. Хаджиме упирался руками по обе стороны от головы Счастливчика, а коленями он упирался между чужих ног, лишая Комаэду возможности свести ноги вместе.       Нагито обвил руками шею Хинаты и уткнулся носом в его лоб. Вся эта неловкость и нарастающее возбуждение были для него чем-то совершенно новым, и ему это нравилось. Комаэду возбуждала даже одна мысль о том, чем они сейчас будут заниматься. Его руки дрожали, а он кусал свои губы.       Хината коснулся губами шеи Счастливчика и сразу оставил яркий засос. Светловолосый удивлённо вдохнул, чувствуя то, что кожу приятно тянет. Темноволосый продолжал оставлять на ключицах и шее Комаэды засосы и укусы, а изо рта того вырвался несдержанный стон.       Нагито позволил себе вольность: он начал расстёгивать пуговицы на рубашке резервного и ослабил его галстук. Хината уткнулся носом в шею Счастливчика и позволил ему себя раздевать. Ему нравилось, как сильно дрожали руки Комаэды; как он был не уверен в том, что может сам раздевать Хаджиме.       Резервный провёл языком по шее светловолосого, и тот подавился воздухом. Комаэде сейчас очень сильно хотелось сказать ему, чтобы не оставлял так много засосов и меток, но у него язык не поворачивался. Ему нравилось это жжение на коже; ему нравилось, что Хината так стремиться показать, что Нагито принадлежит ему.       Счастливчик снял рубашку с плеч Хаджиме и огладил его плечи. Он толком не знал, что делать, но лежать бревном ему тоже не хотелось. Хинату забавляло такое рвение Комаэды тоже что-то сделать, и одновременно умиляло.       Сам не заметив этого, светловолосый решил оставить галстук Хаджиме болтаться на его шее. Комаэда позволил себе полностью снять с Хинаты рубашку и откинуть её на пол. Светловолосый выгнулся, прижимаясь своей грудью к груди Хаджиме. Резервный тяжело выдохнул.       Темноволосый чуть оттянул резинку боксеров Нагито и забрался в них рукой, проводя кончиками пальцев по его бедру. Комаэда невольно облизнулся и простонал. Хината снял с Счастливчика боксеры и откинул их куда-то к своей рубашке; носки он решил оставить. Хаджиме коснулся губами живота Нагито, из-за чего светловолосому ещё сильнее захотелось свести ноги. Комаэде было стыдно, но в то же время он был возбуждён до предела, поэтому метался от одного чувства к другому, и царапал ногтями диван, на котором лежал.       Хината взял член Счастливчика в рот. Нагито громко простонал и тут же закрыл рот ладонями. Комаэда поджимал пальцы на ногах от того, как ему было хорошо, но ему не верилось, что это всё происходит с ним.       Резервный обводил языком головку и медленно двигал головой. Нагито стонал и извивался под ним, приглушая себя тем, что кусал до крови собственные пальцы. Нагито уже не хватало сил стонать, поэтому он мог лишь раскрывать рот в немых криках. Хаджиме водил руками по бёдрам светловолосого и слегка впивался ногтями в нежную кожу, оставляя тёмные отметины.       Комаэда чувствовал, как стучит кровь в голове, и с какой силой и скоростью бьётся сердце. Он не мог контролировать своё состояние, и это бы пугало его до чёртиков, но сейчас ему совсем не до этого. Нагито даже не понимал, что происходит вокруг, ведь попросту растворился в ощущениях. С приглушённым, но от этого не менее громким, стоном светловолосый кончил.       Хаджиме проглотил всё и выпустил член Комаэды изо рта, облизываясь. Счастливчик убрал искусанные руки ото рта — пара капель крови упала на белую шею. — П-прости, я- — Нагито, извиняйся, когда угодно, но только не сейчас, — Хината прыснул смехом от всей нелепости ситуации. — Тем более, что за это извиняться не нужно.       Комаэда послушно затих, отводя взгляд. Хаджиме наклонился к его шее и слизал капельки крови. Темноволосый чуть приподнялся и поцеловал Нагито в губы. Тот сразу стал охотно отвечать, подаваясь всем телом вперёд.       Почувствовав в себе палец Хинаты, Счастливчик, неожиданно даже для себя, лишь подался навстречу. Всё его тело дрожало, а член уже вновь ныл от возбуждения. Комаэда категорически не хотел отрываться от поцелуя и взял Хаджиме за запястье, которым резервный упирался на диван.       Темноволосый ввёл ещё один палец, растягивая Нагито. Счастливчик рвано постанывал, всё же закончив поцелуй. Из-под ресниц Хината смотрел на Счастливчика, который сейчас выглядел чересчур призывно и развратно. Хаджиме облизнулся и наклонился за ещё одним поцелуем, сразу же его получая.       Хината вытащил пальцы, достаточно растянув Комаэду. Он снова поцеловал светловолосого, расправляясь с молнией и пуговицей на своих штанах. Нагито неуверенно прикусил нижнюю губу резервного, пока тот уже снимал с себя боксеры.       Темноволосый резко вошёл, одновременно с этим мокро целуя Комаэду в плечо. Счастливчик обвил руками шею Хаджиме и выгнулся, покусывая собственные губы, из которых тоже была готова пойти кровь. Хината начал медленно двигаться, и с каждым толчком стоны Нагито становились всё громче.       Резервный наращивал темп, а Комаэда так сильно цеплялся за него, будто боялся полностью выпасть из реальности, а Хината был единственной путеводной ниточкой. Хаджиме тоже постанывал, то полностью входя в Нагито, то полностью выходя.       Они целовались долго и много. Светловолосый шарил руками по спине Хинаты, а тот упирался руками по обе стороны от головы Комаэды. Губами они ловили стоны друг друга, сливаясь в новых поцелуях. — Хаджиме, — простонал Нагито, кончая уже во второй раз.       Хината, услышав своё имя, кончил в Нагито, не сдержав стон. Счастливчик стыдливо закрыл лицо руками, понимая, что только что произошло. Темноволосый поцеловал его в лоб, тоже покрываясь румянцем. — Теперь тебе точно не нужно называть по имени, — шутливо сказал резервный, пока Комаэда сгорал от стыда. — Люблю тебя. — С днём рождения, Хината-кун, — только и смог смущённо пробормотать Комаэда, кусая губы.