Она больше не одна...

      Рука дрогнула и, не издав лишнего шума, опустилась на землю рядом с мечом. Дыхание сбилось, проникающий в лёгкие воздух на каждом выдохе выносил с собой кровь, которая смешивалась с прозрачными слезами и каплями проливного дождя стекала по бледным щекам, отпечатываясь на когда-то белом кимоно. Веки налились свинцовой тяжестью, и уже нельзя было разобрать, наполнились глаза водой или кристально чистыми слезами.       А ведь когда-то давно она была такой же чистой и невинной, без грехов и тяжёлого груза за спиной. Она сама взвалила на себя эту тяжесть, по своей воле стала пророком. Никто не заставлял её мстить за других, карать неправедных, когда она сама не была идеалом. Она не имела на это права, но продолжала убивать, разрушая себя изнутри.       Внутри была пустота. Это всё была её вина. Её и никого больше. Она желала уничтожить все пороки, хотя сама была переполнена ими. Сама сделала из невинных врагов, породила разрушающую ненависть. Она и никто другой обрекла на смерть и страдания своих близких. Она была виновата. Она одна.       Она всегда была одна. Рядом никогда никого не было. Без страховки на краю пропасти. Был только брат и мастер, от которых она сама отказалась, решив, что больше не нуждается в их помощи. Наивно полагала, что уже выросла, но оставалась такой же глупой.       Что она сделала за свою жизнь? Вершила правосудие? Скольких людей она убила? Сколько жизней рухнуло под лезвием стального клинка? Скольких она оставила без отцов, матерей, детей? Скольких она оставила вдовами и сиротами?       Жить больше не хотелось. Боль в теле была лишь малой частью того, чем она могла искупить свою вину перед сотнями, а может, и тысячами не заслуживших смерти людей. Она же никогда не считала их… Всех тех, кого лишала жизней. Это всё была расплата.       Вот, оказывается, как быстро может измениться взгляд на мир. Умереть, оказывается, так легко. Да и что её здесь держит? Осознание своей порочности и ничтожности? Боль от потери близких? У неё же никого не осталось… — ХУА ДЗЮ!       Этот голос казался до одури родным… — ХУА ДЗЮ!       В памяти было пусто, но голос не выходил из головы. Хуа Дзю… Это её имя?.. — ХУА ДЗЮ!!!       Замедляющееся сердце дрогнуло и забилось с новой силой.       Мурон…       Большая рука коснулась бледной щеки, обжигая белоснежную кожу своим прикосновением…       Мурон…       Горло заполнила липкая жидкость, во рту ощущался металлический привкус крови, но… — ХУА ДЗЮ!       Русые волосы намокли и слегка потемнели, глубокие карие глаза наполнились слезами, но смотрели на неё, заставляя сердце биться быстрее, а слёзы — течь с новой силой. — Мурон… — Молчи, ничего не говори. Ты только дыши. Держись, ладно? Даже не думай умирать! Хотя бы ради меня живи! Слышишь, ЖИВИ!       И жить хотелось. Из ниоткуда появилось желание дышать, а вместе с ним — и силы. И плевать, что будет дальше. Плевать, что рана, которую перевязывал Мурон очень тяжёлая, плевать, через какие трудности им придётся пройти и сколько грехов им придётся искупить, но они пройдут их ВМЕСТЕ! — Я люблю тебя… — Молчи, дурочка.       Но она отчётливо видела, как на его лице мелькнула улыбка…