И шашлычков с пылу, с жару, Сенечка!

Май должен был начаться через три дня, но последствия этого начала наблюдались в жизни Арсения Вязигина уже в последнюю субботу апреля. Какую конкретно административную голову из светлой и очень тяжелой древесины посетила мысль организовать субботник, ему оставалось неизвестным, но градус обсценности, который Арсений повышал в своем внутреннем монологе с каждым взмахом граблей, сжег бы не одну дубовую административную шишку. А ведь все так хорошо начиналось: впереди были длинные первомайские праздники, за ними – совсем маленький псевдорабочий перерыв, а потом еще одни выходные. Снег к тому времени должен был сойти чуть больше, чем полностью, луковицы всяких разных цветов пребывали в полной боевой готовности, а Пархомов рьяно согласился убрать все и вся, когда Арсений молча помахал у него перед носом черными чулками в сеточку. Этот проныра отлично понимал, что сей незатейливый предмет раздежды может быть средством поощрения, если фронт работ будет освоен как следует, и тогда Сенечка торжественно натянет чулки в Пархомовском присутствии. А может... И Пархомов понял и это без слов, слегка побледнел, поежился и залебезил, пытаясь убедить и Сенечку, и себя самого, что он весь из себя трудолюбивый-трудолюбивый, и ни к чему быть таким жестоким, ну вот совсем ни к чему. Ключ от сарая в глубине участка был в мгновение ока найден, торжественно положен на самое видное место, и Арсений был очень энергично оттеснен вглубь дома и наверх, в полумрак спальни да на широкую кровать, подальше от напоминания о том, что не мешало бы составить подробный перечень того, что нужно сделать на участке, на бедовую голову Мстислава. Арсений чуть не проспал на субботник, а затем чуть не опоздал на него, выбираясь из объятий Мстислава, который тем крепче цеплялся за Арсения, чем энергичней тот пытался выбраться. В конце концов получив подушкой и заработав тычок в плечо, Мстислав почти проснулся, обиженно пробормотал: «Ну Сенечка!», перевернулся на другой бок, подмял под себя подушку и сладко засопел. Жизнь несправедлива, - сумрачно подумал Арсений, глядя на роскошную спину этого стервеца и нахала Пархомова, мерно вздымавшуюся и так заманчиво бронзовевшую на персиковых простынях. Вот этот гад продрыхнет до обеда, потом в своих черных боксерах величественно спустится по лестнице, торжественно шлепая своими лапищами по полу, самодовольно косясь на свое отражение в любых хотя бы относительно зеркальных поверхностях и на свою тень где угодно, затем царственно ткнет в кнопочку на кофе-автомате и сложит руки на груди, блаженно глядя в окно. И Арсений окажется обделенным по всем параметрам: ни тебе не посмотреть на него во всем его исподнем великолепии, ни поразвлекаться дисциплинарными внушениями, ни оказаться зажатым в угол, облапываемым, общупываемым и обцеловываемым, когда Мстислав решит, что Сенечка слишком разошелся со своими внушениями. Губы непроизвольно улеглись в скорбную складку. Придется уходить на этот дурацкий субботник, оставляя после себя столько несовершенных дел. Вафли там, яичница с паприкой, томность во всем теле после оной и перед кофе – все остается невостребованным. Арсений решительно вздернул подбородок и со вселенской тоской на челе направился на кухню. А этот гад и прохиндей Пархомов так и будет дрыхнуть. Арсений выпил кофе и воспрял духом. А затем решительно поднялся наверх, дабы включить будильник и подложить под самое ухо Мстислава: не далее как позавчера он распрягался о партнерстве, синхронизации биоритмов и необъяснимом с точки зрения банальной эрудиции единении сущностей. Клюква получилась развесистая, слушать ее было одно удовольствие, хотя Арсения не покидало отчетливое ощущение того, что Мстислав нахватался слов, а что они обозначают, узнать поленился. Ну ладно, хочет он подвести научную базу под интенсификацию и диверсификацию половой жизни – Арсений с удовольствием ему подыграет. Но и проследить за синхронизацией биоритмов тоже не мешает: если бодрствует Арсений, почему должен дрыхнуть Мстислав? И заодно не мешает прикрепить список дел для него на самое видное место с пометкой о том, что дубликат находится у самого сердца Арсения. Арсений злобно ухмыльнулся, поиграл бровями, перечитывая список из ни много ни мало – семи пунктов, поправил изящно выстриженную челку с чуть более светлыми прядями, пригладил отлично подстриженный затылок и подмигнул себе. Запасная пара чулок – очень действенного орудия устрашения – была прикреплена на зеркале рядом с запиской. Арсений вышел из ванной, бросил прощальный взгляд на безмятежно дрыхнувшего Мстислава, не удержался и поправил на нем одеяло, нисколько не из сентиментальных чувств, а просто... ну жалко же, прохладно в комнате, замерзнет! И провел рукой по спине. И вовсе не из сентиментальных чувств. А просто чтобы убедиться, чтобы Мстислав не замерз. Арсений помедлил немного... и еще немного... и еще немного, наконец собрался с духом, печально вздохнул и побрел на улицу. Как бы ему ни было противно, но на субботник идти следовало. А иначе ему еще припомнят, многое припомнят, и кадровичка будет в первых рядах. Паркуя машину рядом с обшарпанным зданием своего родного проектного института, Арсений подумал, что субботник следовало бы начать с показательного погребального костра, охватившего бы это сталино-ампирское убожество, а затем основательно так пройтись бульдозерами по пепелищу. Хотя тогда строили совсем не так, как сейчас, пришлось бы устраивать точечное землетрясение, чтобы хотя бы трещины в стенах появились. Он вылез из своего оранжевого бусечки, ласково похлопал его по теплому капоту, включил сигнализацию, любуясь, как игриво поморгали габаритные огни, поправил очки и поплелся к группе с метлами и граблями, угрюмо переговаривавшейся рядом с крыльцом института. Через бесконечные полчаса, в течение которых работники интеллектуального труда определялись с тем, с какой стороны браться за грабли и метлы и как ими потом пользоваться, они наконец-то вышли на исходные позиции. Арсений присоединился к общему ропоту, стараясь не сильно выделяться из гула голосов. Суть ропота сводилась к следующему: мало того, что нам за зряшное расходование и без того коротких выходных не платят, так еще работой привалили как альпинистов лавой. Арсений невнятно бормотал нечто похожее себе под нос, но предусмотрительно держался сзади роптавшей толпы и активно стрелял глазами по сторонам, чтобы быть в курсе настроений и при этом не особо светиться перед начальством. Руководитель субботника виновато разводил руками и наигранно-бодро вдохновлял субботящихся на активные действия. Настроения субботничающих уходили в минус тем активней, чем энергичней руководитель размахивал руками и улыбался натянутой, но широкой улыбкой. Арсения во время всех этих разборок волновали две вещи. Первая: как долго будет тянуться это народное возмущение. Вторая: им только территорию вокруг здания предстоит облагородить, или еще куда погонят? Второй вопрос взволновал и остальных. Начальство попыталось убедить народ, что это же на их же благо, и неужели им не приятнее ходить по окультуренным дорожкам и ровным газонам, на что народ с подачи кадровички резонно возразил, что негоже отнимать корку хлеба у четырех дворников, числящихся на довольстве, которые даже за свои скудные рубли не сильно перетруждаются. Начальник поюлил немного во вполне демократическом стиле, а потом воскресил в себе совдеповскую закалку и рявкнул, что и как быстро им всем предстоит сделать. Рявк был встречен демократящимися рабочими массами более чем одобрительно, и уже через три минуты все вышли на исходные позиции. Работать предстояло от забора и до обеда, и Арсений старался подчинить ритмичные взмахи метлы гармоничной и очень неспешной сарабанде, в фигурах которой, казалось, двигались и остальные. Погода была бы отменной, если бы не ветер, но солнце светило и время от времени припекало, земля подсыхала на глазах, деревья робко набирались сил, чтобы чуть позже выстрелить сочной зеленью, поодаль застенчиво желтели кроткие цветки мать-и-мачехи, и Арсений неторопливо взмахивал метлой под субботнюю сарабанду и улыбался птичьему ору, зеленому шуму и весеннему солнцу. Субботник оказался на поверку совсем неплох. Арсений выяснил, что у него неплохие коллеги. С коллегами мужского полу он обсудил достоинства Фольксвагенов на фоне Пежо и Киа, пару раз даже самодовольно ввернул про клиренс. С дамами поболтал на тему причесок и даже посоветовал двум – целым двум! – сменить цвет волос, не учитывая, что они не просто последуют его совету, но и, будучи свежеразведенными, решат на его несчастную холостяцкую голову, что это он так с ними заигрывает. Субботник незаметно иссяк, и даже регулярная подпитка пивом и более крепкими напитками особого эффекта на энтузиазм масс не произвела. Забор все-таки приблизился, равно как и полдень, начальство махнуло рукой, и Арсений с резвостью, которой сам от себя не ожидал, оказался у машины. Его обожаемый оранжевый лялик радостно замигал габаритами и даже (Арсению не могло показаться!) заперебирал шинами, намереваясь как следует прокатить хозяина. Предстояло еще заехать в супермаркет на предмет муки, сливок и масла, и можно наслаждаться выходными. Интересно, ехидно подумал Арсений, Мстислав уже оценил фронт работ или так и дефилирует в своих боксерах по кухне? В супермаркете Арсений на всякий случай забросил в тележку ветчины побольше и отруб мяса на шашлыки: а вдруг Мстислав внезапно перевоспитался и все-таки поработал – пару веток выбросил за территорию участка, например, или даже задний двор подмел? Учитывая крайне скудный водительский опыт, Арсений водил машину, полностью погружаясь в процесс. Он не особо обращал внимания на красоты мира и, только снимая руки с рулевого колеса и вынимая ключ зажигания, он обретал возможность оценивать происходящее вокруг. Поэтому некоторые вещи около дома остались для него незамеченными. Припарковав машину у дома, Арсений выдохнул с облегчением, ласково похлопал своего верного коня и выбрался из него. Потянувшись, размяв шею, он прислушался: из-за дома доносился рев газонокосилки. Одобрительно приподняв брови и склонив голову, Арсений взял пакеты с провизией и пошел к входной двери, остановился, огляделся, принюхался. В тени деревьев за воротами стоял огромный черный джип с жестко тонированными стеклами, ничего общего с белым Кайенном Мстислава не имевший. Арсений втянул воздух. Запах дыма был подозрительно ароматным. Газонокосилка замолчала, ей на смену пришли взрывы хохота – очень сильно похожего на Валиков, Мстиславов и чей-то еще. Арсений поджал губы и выпрямил спину. Кажется, Мстислав превзошел себя в искусстве саботажа. Глаза Арсения опасно прищурились: кроме чулок в сеточку у него еще и корсет заныкан. Мстиславчик будет доволен. Арсений осторожно выглянул из-за дома, чтобы оценить обстановку. Валик обезьянкой пристроился на спине Мстислава и что-то верещал, одной рукой обхватив его за шею, а второй размахивая в воздухе. Мстислав поддерживал Валика за ногу и сосредоточенно переворачивал шашлыки. Спиной к Арсению стоял мужчина, судя по всему, Олег – ну кто еще с Валиком может появиться? Арсений дернул ноздрями, а потом осторожно втянул воздух. Кажется, шашлыки были очень неплохими. В принципе, тот кусок мяса тоже можно было бы пустить в дело. Осталось выяснить: кто виноват в том, что двор не убран, свежая трава облагорожена очень причудливыми фигурами колей, а сучья, срубленные еще Арсением еще на прошлых выходных, все так же и лежат в радиоактивных зигзагах в дальнем углу участка. Арсений решительно направился к веселой компании. - Здравствуйте, - вежливо поздоровался он, но постарался прозвучать как можно более двусмысленно. Он дождался, когда Мстислав посмотрит на него, и очень красноречиво вздернул бровь. Мстислав пристыженно втянул голову в плечи и осторожно опустил Валика на землю. - Добрый день, Арсений. – Олег повернулся к нему, вынул руку из кармана и протянул ее. – Восхитительная погода сегодня, не так ли? Арсений в который раз подумал, что Валик придурок и свиристелка, что регулярно пытается сбежать от такого мужчины. При этом Арсений абсолютно честно признавался себе, что Мстислава можно назвать мужиком, и ни одна струнка в его душе не дернется, как бы сильно он ни был с этим кобелиной связан, но так назвать Олега Даниловича язык не поворачивается. Он был не самого высокого роста, не самого плотного телосложения, но держал себя с таким достоинством и обладал такой аурой присутствия, что Арсений поневоле испытывал к нему бесконечное уважение. А еще он активно подглядывал, как Калистратов носит рубашки, как поддергивает брюки и как кладет ногу на ногу, когда садится, и принюхивался к его туалетной воде. Интересно, зарплаты Арсения хватит, чтобы подарить себе такую красоту? Валик осторожно выглядывал из-за спины Калистратова, оглядывая Арсения яркими глазами, которые безуспешно пытался заставить гореть виноватым огнем. Арсений с достоинством пожал руку Олегу и вежливо отозвался: - Замечательная. Самое время для начала сельскохозяйственного сезона. – И добавил холодным тоном: - Не так ли, Мстислав? Он покосился на Мстислава, настороженно заглядывавшего ему в лицо, и чуть сдвинул брови. - Конечно, Сенечка, совершенно верно! – Мстислав прозвучал так бодро, что казалось: дай ему саперную лопатку, и он с радостью вскопает гектаров этак пять. Арсений покосился на газонокосилку, стоявшую в совершенно необъяснимом месте, и результаты ее применения, куда больше напоминавшие арабскую вязь. Олег весело прищурился. - Сельскохозяйственный сезон – что может быть лучше? Мы с Валечкой решили помочь Мстиславу и вам в этом нелегком деле. А потом можно устроить и пикник. Мы как раз захватили целый ящик пива. - Эль! Настоящий! Английский! Портер! – Валик не выдержал и, поняв, что Арсений не собирается его убивать, вылез вперед, рванулся к Арсению и повис на нем. – Сенька! – радостно завопил он. – Сенька! Я хочу такую же загонокосилку! Это класс! Это даже лучше карта! Олежек! Олег воздел глаза к небу. Мстислав кашлянул и отвел глаза. Валик попытался подтянуться повыше на Арсении, но тот не обладал ни устойчивостью Мстислава, ни его выносливостью, и бесцеремонно ссадил Валика, как следует ущипнув его попутно. - Ай! – Валик ухватился за ущипнутое место, оно же правая ягодица, обиженно посмотрел на Арсения и наткнулся на его холодный взгляд. Почувствовав, что они с Арсением играют примерно в одной лиге манипуляторов, он насупился и снова спрятался за Олегом, подозрительно оглядывая оттуда Арсения. - Сенечка, а мы как раз решили начать с шашлычков. На голодный желудок какой субботник? Вот уже и мясо почти готово! Мы его даже на вишневых дровах жарили. Попробуй, - Мстислав решил подлизаться и попытался обнять Арсения. Тот позволил, но оглядел его каменным взглядом. - Да! Сенька, и эль! Настоящий, английский! – Валик не удержался за спиной Олега и снова вылез вперед, бесцеремонно всовывая ему в руку бутылку. – Сенька, это такое роскошное с-копытов-свалилово, что ты просто не представляешь! - И шашлычки, Сенечка! – под другую руку льстиво подлез Мстислав. – С пылу, с жару. - Я сначала выпью пива, - царственно отозвался Арсений, отважно глядя в горлышко бутылки. Мстислав застыл, горящими глазами осматривая Арсения. Ух, прямо как ледяное пиво в жаркий день – хорошо! Сенечка был такой неотразимый, такой холодный, даже ледяной, такой весь точеный, изящный, а профиль какой, а ноги! А попка! Мстислав скосил глаза на тарелку, быстро вкинул себе в рот кусок и прижал Арсения еще ближе, довольно поглаживая его живот. Не то, чтобы Арсений так активно прижимался, сосульку можно было бы обнять с большим эффектом, ну так и пиво только начинается. А Валика можно подкупить, чтобы он на газонокосилке ездил ровно и даже чего-то там выстригал в случае фиаско с предпервомайским саботажем. Арсений снисходительно посмотрел на него и отпил пива. Неплохо. Он потянулся за куском мяса к тарелке, которую Мстислав предупредительно держал наготове. У Калистратова язык был явно без костей, грузить он мог бесконечно, и все – приправляя такой вежливой и заинтересованной улыбкой, что любая хрень, которую выпаливал собеседник, сходила за откровения Нобелевского лауреата. Арсений повелся на эту удочку и пообсуждал проблемы современного градостроения, немного поразглагольствовал на темы современной экологии и средневековой санитарии, и спохватился только тогда, когда осознал, что Валик возник совсем рядом с ним и застыл с сосредоточенным видом и серьезно качая головой, а попутно вытягивая пустую бутылку и осторожно вкладывая полную. Арсений не был уверен, но ему как-то слишком четко помыслилось, что Мстислав сосредоточенно смотрит за Валиковыми манипуляциями, а Олег резко повысил эффектность своих разглагольствований. Арсений задумчиво посмотрел на бутылку, на мангал, на руку Мстислава, которая очень удобно лежала на животе, и сказал: - Ну что ж, думается мне, что мы достаточно подкрепились. Пора заниматься делом, вам не кажется? Рука Мстислава обреченно поникла. Валик злорадно покосился на Олега, а тот смиренно опустил глаза. Что это значило, Арсений пообещал себе выпытать у этого блондинистого блошонка, но попозже. А сейчас пора заняться делом. Валик сосредоточенно рассматривал лопату. Он оттопырил нижнюю губу и пытался не высказаться по поводу отрицательных моральных качеств Арсения. Олег посматривал на Валика, но как-то торжествующе, с немалым удовольствием взирая на газонокосилку, на которой ему предстояло покорять просторы лужайки. Мстислав покорно плелся за Арсением, которому приспичило спилить высохшие сучья. Мстислав послушно принимал сучья и оттягивал их, благоразумно помалкивая, с каким-то горестным чувством косясь в сторону лужайки, с которой доносились звуки газонокосилки. Очень ровные, очень неторопливые, очень непрерывные. А они уже второй час тягаются от одного дерева к другому и только и делают, что дурацкие гимнастические упражнения. Он послушно поволок сучья к дровянику, рассчитывая потом попилить их и применить в качестве дров в бане, с тоской покосился в сторону Олега на газонокосилке и вскинул голову: эта штукенция стояла в тени и мирно работала, а его нигде не было. Мстислав подался вперед и решил посмотреть, занят ли делом Валик на вверенном ему участке, и увидел, что участок на месте, лопата тоже там, и даже пара метров облагорожены, а этот гаденыш отсутствует. Мстислав непроизвольно почувствовал к нему уважение, но решил узнать, настолько ли оно заслужено, или Валик просто дрыхнет где-нибудь под кустом. К Арсению он возвращался в раздумьях, которые были тем более глубокими, что Мстислав оприходовал перед этим бутылку пива. А солнце светило так ярко, а птицы орали благим матом, что им хочется если и не любви, то пары ее симптомов точно. Трава вон зеленела, деревья тоже. Эти двое, оказывается, зашились в сарай со шлангами. А субботы оставалось все меньше, и использовать ее на такое бездарное действо, как спил и транспортировка сучьев, ну совсем не хотелось. - Ты где был? – азартно поинтересовался Арсений, вдохновленно оглядывавший деревья. До чего хорош, стервец! Весь такой изящный, такой раскрасневшийся, такой возбужденный, такой энергичный! Глаза Мстислава подернулись маслянистой дымкой, а организм радостно подтвердил, что весна – она для всех весна. Он прищурил глаза, прикидывая пути атаки и (чисто с точки зрения военного искусства, а вовсе не из опасений за свою шкуру, которые, тем не менее, были весьма обоснованными) поспешного отступления, оно же бегство, оно же стрекач. Но эль замедлил его реакцию, и пока Мстислав подбирался на кошачьих лапах к этому садоводу новоявленному, Арсений уже не просто переместился к другому дереву, но и забрался на него. Даже подсадить не дал возможности, гад! У Мстислава печально почесались напоследок руки, и он горестно посмотрел вверх. Вон он сидит, своими роскошными ногами обхватил дерево: такой жест, и всуе, никак не на Мстиславе применен, обидно! Арсений потянулся вверх, и Мстислав напрягся: от этого движения джемпер задрался, оголяя кожу, а под ней таким знакомым рисунком мышцы. Ветка, на которой пристроился Арсений, была совсем невысоко, и Мстислав осторожно положил руки Арсению на бедра. Арсений недоуменно посмотрел на него. - Сенечка, ты такие опасные трюки выделываешь! – бархатным голосом пояснил Мстислав, с самодовольством отмечая, как вздрогнул и втянул живот Арсений. Он может, он и не такое может, торжествующе подумал Мстислав. – Я и решил тебя подержать. Для надежности. - Ну подержи, - хрипловато отозвался Арсений. Увы, через минуту Мстислав был вынужден держать сук. Газонокосилка снова заработала неравномерно. Мстислав тянул сук к сараю, прикидывая, что он отвратительный хозяин: у них гости, а баня не топлена. Интересно, сойдет ли эта отмазка с Сенечкой, задумался он и решил, что кобель он или зачем? Главное – как следует Сенечку отработать, тогда и не такая лажа покатит. Косилка работала все глуше и глуше. Мстислав растапливал баню, отбирал веники и качал воду. «Хоть бы косилку заправили, охламоны, спалятся же», - механически подумал он, неся полотенца. Газонокосилка заработала со слишком отчетливыми перебоями. Мстислав резко рванул заправлять ее, чтобы, выскочив из дома, споткнуться и пулей залететь обратно: у нее стоял Арсений со скрещенными на груди руками и очень кровожадным выражением на лице. Арсения завалить, конечно, хотелось, но жить хотелось немного больше. Мстислав осторожно высунул нос из дому, чтобы увидеть, как Арсений оглянулся, присмотрелся, подошел к косилке, выключил ее, подошел к перекопанному участку, в котором сиротливо торчала лопата, выдернул ее и перехватил половчее. Мстислав из чувства сострадания поморщился и пригнул голову, но чувство солидарности благоразумно не взяло верх над инстинктом самосохранения, и он осторожно подался за Арсением, надеясь на хорошее шоу, но отсутствие кровопролития. Эти стервецы заныкались в садовом домике, который выдерживал их экзерсисы, но не так чтобы очень охотно. Сопение, недовольное Валиково бормотание и жаркий нетерпеливый шепот Олега доносились даже до Мстислава, а уж как себя при этом чувствовал Арсений, представить было трудно: он и в спальне стыдился издавать громкие звуки, предпочитая слюнявить подушку или основательно так вцепляться зубами в ладонь. Мстислав присел, замер и с ликованием отметил полыхавшие уши Арсения, путеводной звездой светившие ему в сени деревьев. Он подкрался поближе и осторожно обнял Арсения, зашептав грудным, интимным, вибрирующим тоном: «Хорошо отжигают, гады, да? Сенечка, мы же не будем смущать их своим присутствием?». Арсений растерянно перевел дыхание, Мстислав провел рукой по животу и ниже, торжествующе отметил соответствие фактической физиологической реакции данного организма ожидаемой, осторожно высвободил лопату из ослабевших рук и отбросил ее от беды подальше и ненавязчиво потянул Арсения подальше от так смутивших его звуков. Нечего травмировать нежную Сенечкину психику всякими там бесстыдствами! Арсений не очень отчетливо осознал переход от так взбудораживших его звуков, издаваемых в странном каноне Валиком и Олегом, к опалявшему шепоту Мстислава, который плел ему какую-то дурь про весну, брачный сезон, универсальность законов природы, его кожу почему-то и такие ноги, такую задницу, и губы, и руки, и вообще Сенечка самый замечательный, самый роскошный, самый-пресамый, самый чувственный, самый замечательный, и Сенечка, не ленись, помогай! Диван в предбаннике был очень удачно поставлен и был очень удачных размеров. Промахнуться мимо него было очень и очень сложно, в чем Арсений с Мстиславом имели удовольствие неоднократно убедиться. Для этого пока не смогло послужить препятствием никакое количество шампанского, а пива было выпито каких-то жалких две бутылки (ну ладно, четыре, но под хорошую закуску, а значит, ничего особенного), и Мстислав аккуратно приземлил – или придиванил Арсения, уже без джемпера, уже в расстегнутых джинсах, и пристроился рядом, стягивая свой пуловер. Арсений попытался возроптать, но был живо заткнут ловким поцелуем и забыл, что именно неправильного он пытался обнаружить в данной ситуации. Вместо этого он невнятно погневался по поводу джинсов, все еще державшихся на бедрах Мстислава, как-то вывернулся и выскользнул из-под него и взялся их стягивать. Мстислав активно помогал, чем на поверку мешал, Арсений рявкнул на него: «Лежать!», и Мстислав покорно замер. Какой простор для действий, злорадно подумал Арсений и решил, что он сейчас займется сельскохозяйственными работами на этой отдельно взятой лужайке. Мстислав, наблюдавший, как брови Арсения сначала съехались в раздумьях к переносице, затем разлетелись, а глаза загорелись азартным огнем, содрогнулся, поежился, откинул голову, судорожно выдохнул, вцепился руками в обивку, сжал веки, застонал сквозь зубы, выгнулся, нехорошо ругнулся, жалобно выдохнул: «Ну Сенечка!», застонал, еще шире раздвинул ноги, еще сильней выгнулся, еще громче застонал, гневно выдохнул: «Ну Сенечка!», тяжело и рвано задышал, подался вверх и начал выталкивать из груди отдельные слоги: «Ну Се-неч-ка!». Арсений опустился на него безвольной кучей. Мстислав подтянул его к себе поближе и с удовольствием облизал губы. Кажется, этот террорист устал, поэтому пусть отдохнет, подумал он и сгрузил его на диван рядом с собой. Осторожно стянув с носа очки и чмокнув его в такой зазнайский и такой замечательный нос, Мстислав пристроил их на столе, накрыл упрямо открывавшего мутные глаза Арсения пледом и потянулся за джинсами. - Спи давай, - тихо прошептал он, вставая, еще раз чмокнул его в нос и с удовольствием проследил, как глаза Арсения спрятались под веками и он мирно засопел. Валик задумчиво оглядывал газонокосилку. Олег разжигал мангал. - Мясо же еще есть? – невозмутимо поинтересовался он у подходившего к нему Мстислава. - Разумеется, - хладнокровно отозвался Мстислав, довольно потягиваясь. - А Сенька где? – подскочил к нему взъерошенный, розовощекий и донельзя самодовольный Валик. Мстислав притянул его к себе и еще больше растрепал волосы на голове. - Спит, - важно надувшись, как индюк, сказал он. - Кажется, с шефской помощью не задалось, - немного виновато признался Олег. Мстислав подмигнул ему. - Главное в любой шефской помощи – это количество выпитого спиртного, - тут же отозвался он. – А сельское хозяйство подождет. Выходных-то вон сколько впереди. Арсений был разбужен счастливо вопившим что-то ему на ухо Валиком. Прислушавшись, Арсений разобрал: шашлык, холодное пиво, банька, холодное пиво. Он пообдумывал свои дальнейшие действия с закрытыми глазами, приподнялся на локте и придавил его к дивану. - Вы о чем переглядывались с Калистратовым? – прошипел он. - Когда? – невинно захлопал глазами Валик, пару раз дернувшись, что очевидно изображало яростное сопротивление. - Тогда, у мангала! - Ай, ну поспорили, что тебя удастся отвлечь от сельхозработ. Мне теперь Олежек сертификат в спа-салон должен, - похвастался Валик, почти уткнувшись носом в его нос. - Интересно, что был бы должен ему ты, - буркнул Арсений, садясь. Валик вытянул шею, проконтролировал, где наблюдаются Олег со Мстиславом, шкодливо ухмыльнулся и зашептал на ухо Арсению. Тот заалел, его глаза широко раскрылись, и он опешив посмотрел на Валика. Тот часто закивал головой, и на лице его отчетливо читалось восхищение самим собой. Арсений чопорно поджал губы и потянулся за джинсами. Он отвернул от Валика лицо и только тогда позволил скользнуть по губам вредной улыбке. А ведь идея хорошая, подумал он. Мстислав встретил подходившего к нему Арсения настороженным взглядом, но, поняв, что кара за саботаж откладывается, оживился, начал отбирать ему кусочки поаппетитней и лично подкармливать его. Олег добросовестно поедал шашлык и время от времени добродушно поругивал Валика, перехватывавшего у него кусок. Вечер неторопливо опускался на сад. Олег с Валиком были размещены наверху. Арсений возлежал в постели и просматривал на сон грядущий разнообразные сайты. Мстислав эффектно появился из дверей ванной и застыл в них, самодовольно глядя на Арсения. - Чулки далеко заныкал? – ехидно поинтересовался Арсений. Мстислав разом переменил позу на целомудренную и постарался как можно быстрей разместиться рядом с Арсением, надеясь вблизи с ним оказаться более успешным в борьбе с его карательными мероприятиями. Устроившись поудобнее рядом с Арсением, Мстислав пристроил подбородок у него на плече. - Так мы едем к ним на шашлыки? – поинтересовался он, безразлично скользя взглядом по экрану планшета. - Обязательно, - отозвался Арсений и дернулся. Мстислав выслушал короткую, но емкую тираду, благоговейно открыв рот: Сенечка очень хорошо владел лексикой любой стилистической направленности, ненормативной в том числе. - Сенечка, да что случилось-то? – с любопытством поинтересовался он, устраиваясь поудобней. - Мама письмо прислала, - буркнул Арсений, откладывая планшет и укладываясь на свое место. – Она приезжает через две недели. Мстислав зажмурил глаза и подумал, что если сбежать месяцев этак на пять в кругосветный круиз на каком-нибудь плоте типа этого, «Ра», он спасется от встречи с мамой?