Шорты Давон

Тэхёном всегда движет лишь неподдельный интерес. Он тот тип людей, которому любопытно, что случится, если запихать спицу в розетку, не потому что ему интересно, что такого произойдет, а потому что он знает, что должно произойти. Но всегда ведь хочется испытать весь спектр эмоций лично и почувствовать себя первооткрывателем. Нет, он не совал спицы в розетку, но делал много подобных вещей, о которых потом мог бы пожалеть. К счастью, все конечности при нем, только вот инстинкт самосохранения еле шевелит лапками где-то за ширмой псевдо-адекватности – он точно скоро испустит дух. Сестра Хосока приехала, как назло, не вовремя. Во-первых, у Тэхёна скоро течка, а если она это вдруг учует, плакали его выходные, и планы дружно машут ручкой медному тазу – Давон заботится о нем, как о собственном чаде, сажая под замок. Во-вторых, она обожает раскидывать свои дебильные вещи. В-третьих, у нее на генетическом уровне заложено быть альфой, но почему-то та родилась омегой. Она врет. Наверняка, врет. Никакая эта ведьма не омега. – У тебя дико аппетитная задница, Ким Тэхён, – по кухне разносится смачный звук шлепка под смех её не менее бесцеремонного братца Хосока, с которым Ким делит квартиру. – И ножки, что надо. Ладно, может быть, Давон и не раскидывает свои вещи. Она просто пришла к Тэхёну с новой, – чтоб её, – гениальной идеей, а Ким, будучи тем, кто вряд ли откажется от новых ощущений, должен был задыхаться от восторга перед какими-то новыми перспективами. Так сказала Давон. Только вот Тэхён что-то не задыхается. Задыхается вообще-то – он уже задолбался натягивать на себя эти узкие шорты, которые снять с него сможет только служба экстренного спасения. Она обещала, что это того стоит, а для достоверности подняла оба больших пальца вверх, закрывая за собой дверь в его комнату. Выглядело убедительно. Да и в конце концов, что мешает Тэхёну примерить какие-то шорты... которые точно на пару размеров меньше. Джинса неплохо тянется, и только эта декоративная цепочка, тянущаяся от петли ремня до кармана, немного бесит. Она звякает о железные кнопки. Ким чувствует запах Давон на себе – медовый ландыш, приторный, что слюна становится вязкой. Ему не очень нравится, у Хосока запах приятнее. У друга Хосока запах еще лучше. Чонгук всегда будет для Кима «друг Хосока», даже спустя три года. К щекам приливает кровь, и Тэхён чувствует себя придурком. У Чонгука очень красивый запах – смесь диких ягод и полевого тимьяна. Терпко-сладкий, оседающий на вкусовых рецепторах, что он говорить рядом с Чонгуком не может. Стоит только открыть рот, и он задыхается, как от резкого порыва ветра. Сложно не выглядеть в глазах Чона влюбленной старлеткой. Да, сейчас Тэхён себя чувствует какой-то порноактрисой в этих нереально узких шортах. Замок кое-как сошелся, но они и правда... Ох, теперь он понимает, почему Давон хотела, чтобы он напялил на себя это орудие пыток. Вид в зеркале кричит, размахивая неоновой вывеской с надписью: «классная задница», а ноги у него и правда ничего. Тэхён и так знает, что неплох, но чтобы стоять в бабских шортах перед зеркалом... Ну, могло быть хуже. Дверь открывается без стука, и парень уже готов делиться своими ощущениями с такой же ненормальной Чон-фем-версия-Хосока-Давон. – Как ты их вообще на себя натягиваешь. Это гребаная пыт... – он замирает, когда в зеркале вместо Давон появляется Чон Чонгук. Нет, этого не может быть. Парень резко оборачивается, а слабый сквозняк доносит до него аромат ягод. Тэхён еще никогда в жизни настолько сильно не хотел, чтобы перед ним сейчас стояла Давон, а не Чон Чонгук. Они давно друг друга знают, и Чон в курсе тэхёновой неумолимой тяги к «знаниям». Как-то раз он даже умудрился влипнуть в неприятную историю из-за Кима, когда тот вместо занятий решил шутки ради стащить из ректорской табельный лист с успеваемостью. Он сказал, что вернет его на место, просто было интересно сделать «что-нибудь эдакое». Табель так и не вернул, а Чонгуку влетело, потому что было ясно, что в кабинете кто-то рылся, Тэхён по-тихому не умеет. Только вот в коридоре пара первокурсников видела именно Чон, мать его, Чонгука. Будто ему больше всех это было нужно, он вообще староста. Кима он тогда не сдал. Тэхён вздыхает. Устало так, будто пытается хоть чем-то заменить повисшую между ними неловкость. Не первый раз он выставляет себя идиотом перед Чонгуком. И Чонгука он уже не раз выставлял идиотом, так что терять ему все равно нечего. Но Чон отчего-то молчит и выглядит не особо удивленным. – Какими судьбами? – Тэхён думает, что дебильнее ситуации быть не может. – Зашел спросить, как дела. Чонгук убийственно спокойный, а Тэхён, как назло, вспоминает все их неловкие моменты и пытается понять, что было самым неловким: когда он случайно поцеловал Чонгука, потому что не так его понял или вот это. Нет, поцелуй точно был самым неловким. Не только из-за Чонгука. Это, наверное, был вообще самый неловкий момент за все его двадцать три года жизни, когда Тэхён услышал от Чона: «Поцелуешь меня?» Ему тогда точно показалось, но сердце уже стучало, как бешеное, когда Чонгук снова повторил свой вопрос. Тэхён и поцеловал, не может же показаться дважды, да так четко, верно? Ну, оказывается, может. Да и вообще поцеловать друга своего друга на глазах его же девушки, – о да, было время. Первый курс, а столько воспоминаний. Чонгук тогда с ней расстался, а на вопрос Тэхёна «почему?» пожал плечами, пока парень доставал из холодильника пиво. Ким до последнего надеялся, что сейчас Чонгук кинется его обнимать, слезно будет умолять любить только его одного, но тот лишь кинул типичное: «не сошлись характерами». Тэхён зарекся переспрашивать минимум трижды, если ему вдруг послышалось. Чонгук не скрывает того, что в открытую пялится. Ему, кажется, вообще до лампочки, что на Тэхёне сейчас шорты Давон, а второй просто ждет, пока Чон объяснит, зачем пожаловал. Было бы неплохо, если бы Чонгук сейчас внезапно признался ему в чувствах, и они просто занялись сексом. Наверное, пора завязывать смотреть сериалы с Давон, а то Тэхён превращается в типичную девку. Спасибо, что на нем шорты, а не юбка. – Чонгук, чего надо? – он никогда особо с Чоном не церемонился, несмотря на то, что тот ему нравится. Вообще плевать. Тэхёну много кто нравится. И Чонгук, и девушка у него симпатичная была, Мин Лиен, и тот парень со второго курса, Лу, кажется. Он сейчас за Лиен бегает. А еще Хосок тоже ничего, но у него уже есть пара, причем истинный. Ну и парень, который работает бариста в его любимом кафе, пахнет он вкусно. Как человек – дерьмо, конечно, постоянно хамит клиентам и проливает напитки, но выглядит хотя бы хорошо. Брюнет зачем-то тянется в задний карман, но стоит ему достать флешку, все становится понятно. – Я зашел отдать лично в руки, как ты и просил. Да, понятно, что секс Тэхёну сегодня не обломится. Досадно, конечно, но не привыкать. Ему с Чонгуком вообще с самого первого курса, кроме как облома, ничего не светит. – Кинь на стол, – кивает парень, лишь бы уже быстрее избавиться от этой неловкости, но Чон раз щелкает колпачком. Думает непонятно о чем и прикрывает дверь, подходя к Тэхёну. – Я же сказал: на стол. – Ты сказал: лично в руки, – он стоит от Кима меньше, чем в шаге, поднимая перед собой черно-белую флешку. Тэхён молча хватает ее за другой конец, но Чонгук не выпускает ту из рук. Держит, зажимая большим и указательным, кидая взгляд на ноги парня. – Милые... шортики, – серьезно и тихо звучит голос брюнета, а Тэхён сглатывает его аромат, оседающий на стенках глотки. Тот инеем ложится на губах, и парень неосознанно облизывается, пытаясь распробовать вкус. – Шорты Давон? Ландыш на любителя, я от него не в восторге. Голос звучит непозволительно глубоко и эхом отзывается у Тэхёна в голове. Кажется, он задыхается, но снова не от того, что обещала ему Давон, а от того, что Чонгук стоит так близко. И не отдает гребаную флэшку. И зачем-то немного наклоняется к нему. – Давно хотел спросить, что это. – «Что это» что? Чон хмыкает. – Чем ты пахнешь? Как это называется? – Макадамия, – тараторит парень. Брюнет улыбается, сталкиваясь взглядом с Тэхёном, и чуть склоняет голову набок. – Очень вкусно. Нет, так точно не бывает. Это какой-то тупой розыгрыш Давон. Она подговорила Чонгука прийти именно сейчас, чтобы поиздеваться. Она знает, что Тэхён неровно к Чону дышит. Знает и уже не раз пыталась все подстроить так, чтобы свести их, но проблема не в том, что Тэхён этого не хочет. Это не нужно самому Чонгуку. – Поцелуешь меня? Часто то, что нам кажется, мы принимаем за действительность. Тэхён зарекся: переспрашивать минимум трижды. – Что, прости? – он сгреб свою силу воли в кулак и запихал воображение поглубже, потому что Чонгук не мог с таким невозмутимым лицом, как тогда, просить его об этом снова. – Поцелуешь меня? – брюнет вскидывает брови. Тэхён не может быть настолько идиотом. Он же нормальный. – Извини, – хмурится парень, вглядываясь в лицо Чона, – что ты сказал? Чонгук недовольно смотрит в ответ, и непонятно, что творится у него в голове – Тэхёну достаточно того, как зло выглядит парень. Тот наклоняется к его уху, все еще держа флешку пальцами, и еле касается его щеки своей. – Я спросил: можешь ли ты засунуть свой язык мне в рот – это называется поцелуй, если ты не в курсе. Что здесь непонятного? Ким сглатывает. Он, вроде, понял, но спросил только дважды, а зарекся о трех разах, и как быть в этой ситуации? Тэхён вообще не особо понимает, что происходит. – Ты только что попросил меня запихать мой язык тебе в рот, чтобы поцеловать? – еле как получается выговорить у парня, чтобы уточнить наверняка. Чонгук знал, что будет непросто, но он, блять, и не думал, что настолько. Только идиот не понял бы, что Тэхён к нему неровно дышит, а Чон – не идиот и понял это еще на первом курсе сразу после поцелуя. Он на самом деле спросил то, что спросил, но не думал, что Тэхён это сделает, а поэтому растерялся и оправдал себя тем, что тому послышалось. Но поцелуй он запомнил: сводящий сладостью язык, тягучий и крышесносный. А с Лиен они правда не сошлись характером. Она уже тогда трахалась с каким-то парнем по имени Лу. Тэхён вот ни с кем не встречался. Всегда жил в свое удовольствие, не следовал правилам и табель выкрал непонятно зачем – он один из лучших студентов. Чонгука это поражало с первого дня их встречи, когда он вместе с Хосоком наткнулся на Кима после занятий в туалете с сигаретой. Тому просто было интересно, что к чему, и Хосок не удивился, представив Тэхёна Чонгуку как своего соседа и друга детства. Пах Тэхён сигаретами и чем-то сладким – Чон молился, чтобы парень не начал курить, иначе табак начнет перебивать его аромат. Тот и не начал. Сейчас ему очень хочется Тэхёна. Хотя бы поцеловать, но тот максимально тупит, и Чонгук сам сминает его губы своими. Тэхён сладкий, и отвечает на поцелуй, роняя флешку на пол, пока ладони Чона скользят по его бокам, к шортам, и ныряют в задние карманы, прижимая парня к себе вплотную. Тэхён задыхается снова, мысленно благодаря Давон за эти самые новые перспективы. Охренительно – целоваться с Чонгуком, пока тот трется о него, как первокурсник, который хочет быстрее спустить. Киму плевать, – боже, как же ему плевать сейчас на всё, – пока язык Чона у него во рту. Он не спит, это гребанный-самый-настоящий-поцелуй с Чон Чонгуком. Вот прям с языком и лапаньем, как он себе и представлял. Наверное, было бы неправильно сейчас просто взять и переспать с ним, да и Хосок с Давон дома, выйдет неловко. Господи, как он хочет, чтобы Чонгук забил на гребаные принципы и просто трахнул его. Перед Чонами он потом извинится за свои стоны, а как убийственно, должно быть, стонет Чонгук! Тэхёну откровенно херово, когда он отстраняется, чтобы сделать глоток воздуха, и вот тот самый момент, когда либо все пройдет, как ты хочешь, либо полетит к херам, разбивая надежду вдребезги. Он слышит треск где-то глубоко внутри, когда Чонгук вытаскивает руки из задних карманов шорт и немного отстраняется. Вот и всё. Все катится к чертовой матери. Это конец – никакого секса. Нет, это не крест, конечно, а начало их новых отношений, наверняка, но... Тэхёну хочется кричать от несправедливости и этих тупых принципов: сначала поцелуйчики, свиданки, конфетки, а только потом все остальное. Но если так подумать, они с Чонгуком знакомы три года. Они уже целовались, конфетки вместе ели, да и не только конфетки. И пили вместе – это ведь можно считать за свидание? Они же болтали по душам. Они парни, в конце концов, какой к черту букетно-конфетный период? Чонгук же может просто взять его прямо сейчас. – Как думаешь, – пытаясь отдышаться, начинает Чон. Всё, он начал говорить, а это точно фиаско их момента. Тэхён делает шаг назад, но понимает, что цепочка зацепилась за пуговицу чонгуковых джинсов, и брюнет тоже кидает взгляд на шорты, хмурясь. – Мы сможем их снять без потерь? Ким замирает, распахивая глаза. Ему же не послышалось? Лучше переспросить и уточнить. – Снять зачем? – парень пытается быть максимально аккуратным с выражениями, чтобы Чонгука не спугнуть, но знать, зачем они будут снимать шорты, ему очень надо. Брюнет пытается отцепить от себя эту идиотскую цепочку, которая очень, блин, вовремя закрутилась на пуговице. – Тоже поносить хочу, а тебе что, жалко? Тэхён заметно тушуется, меняясь в лице, и Чонгук это замечает, когда случайно поднимает взгляд, справившись с этой бесящей цепью. – Тэхён, – брюнет зовет его, дергая на себя за петлю для ремня, и парень поднимает потухший взгляд. – Ты думаешь, что на мне они будут смотреться лучше? Тэхён хмыкает, представляя Чонгука в этом. Но ему и правда бы пошло. Еще Чону бы пошло вминать его в постель, и улыбка снова сходит с лица Кима. – Я хочу снять их с тебя, потому что хочу тебя. Сейчас. Мне правда нужно всё объяснять? – брюнет выгибает бровь. Тэхён резко вздыхает, цепляясь за пояс чонгуковых джинс, но косится на приоткрытую дверь, а затем снова на Чона. – Хосок и Давон, – чуть ли не шепотом произносит парень. – Сегодня девятое декабря. – И что? – У их матери день рождения, – буднично выдает Чон, пытаясь расстегнуть пуговицу шорт. Какой Сатана их придумал? – Они всегда приглашали меня на праздник, – Тэхён хмурится, потому что ему немного обидно, и не сразу обращает внимание на то, над чем там корпит брюнет. – У тебя сегодня свой праздник, ты не против? Не хочешь помочь мне с этой штукой? – он быстро чмокает парня. – Я бы, конечно, не хотел торопиться, но... Он выводит Тэхёна из астрала, прижимая того к себе и вдыхая аромат макадамии у виска. Как же сладко. – ...нет, я всё же хотел бы поторопиться. Тэхён, кажется, забыл о чём он там думал, когда теплая ладонь брюнета забирается под футболку, и прикосновения отзываются удовольствием в паху. Снять шорты. Срочно снять. Он выворачивается из объятий, чтобы взять ножницы и разрезать ткань к чертовой матери. Если надо будет, он заплатит за них Давон, купит новые, хоть десять пар, только вот Чонгук категорически против того, чтобы портить такую прелесть. – Лучше я сам сниму их с тебя, это нам не надо, – он кладет ножницы на стол, толкая Тэхёна к кровати, а тот спотыкается о край ковра, упираясь ладонями в постель, но равновесие удерживает, чувствуя, как Чонгук наклоняется, обхватывая его руками. Он расстегивает пуговицу и бзыкает ширинкой шорт, – как же Тэхён их уже ненавидит! – а на плече чувствуется еле уловимое тепло от быстрого поцелуя. Брюнет заставляет парня забраться на кровать, и когда тот пытается отползти чуть дальше, чтобы было удобнее, Чон давит ладонью ему на грудь, прижимая к постели. Он давно хотел просто так целовать Тэхёна, но с ним было опасно иметь дело. Чонгук в нем не уверен. Ни в чем не уверен. Даже в том, что делает, но подсознание рычит: «бери», и Чонгук берет. Ведет ладонями по голым бедрам, оглаживая мягкую кожу, и забирается пальцами под каемку шорт. Снять с Тэхёна эту тряпку. Он цепляется за края и тянет ткань вниз, стягивая с парня шорты вместе с бельем, потому что те слишком плотно прилегали. Кусает его губы, когда Тэхён добирается до чонгукова ремня. Чонгук сходит с ума, когда аромат макадамии усиливается. Сладко-кислый запах возбуждения будит сонного зверя внутри, и Чон пытается вспомнить, когда он вообще так сильно кого-то хотел. Тэхён не был для него особенным. Всего лишь «друг Хосока» все три года. Спасибо этому миру за Хосока и за то, что Тэхён решил покурить в туалете. Спасибо, что ему хватило мозгов не начать курить. Чонгук никогда не был так благодарен, втягивая носом тэхёнов аромат, пока тот шарит в тумбочке одной рукой, пытаясь найти пачку резинок. Брюнет скользит пальцами меж ягодиц, размазывая выступившую смазку, отчего Тэхёна пробирает мелкая дрожь, – чтоб этого Чонгука. Он не может сосредоточиться, пытаясь нащупать хоть что-то приблизительно похожее на презерватив, а когда парень кусает его в шею, уже избавившись от одежды, Тэхён хватается за край выдвинутого ящика и стонет, прикрыв глаза. Чон сам находит то, что нужно, бережно отцепляя впившуюся в ящик руку. Если бы он начал растягивать парня до того, как отлепил его от деревяшки, тот бы переломил доску пополам, судя по тому, как он сгребает рукой покрывало, когда Чонгук растягивает его уже тремя пальцами. Смазка хлюпает, а тишину красит звук поцелуя и сбитое дыхание Тэхёна из-за стонов. Чонгук раскатывает презерватив по стояку одной рукой, второй раздвигая колени парня в стороны. Надо было сделать это раньше. Надо было забить к чертовой матери на неуверенность в том, что Тэхён непостоянен – за три года он ни с кем так и не начал встречаться, посвящая все своё свободное время Чонгуку. Всё своё свободное время. Чонгуку. Боже, какой же Чонгук идиот. Все эти три года он мог бы встречаться с Тэхёном. Водить на свидания, целовать, прижимать к себе, если бы в нем было чуть больше стабильности. Возможно, даже жить с ним. Идиот. Идиотидиотидиот. Полмира не жалко отдать за то, как Тэхён принимает его в себя, как цепляется за плечи и скулит. Вторую половину мира за то, как он произносит имя Чонгука. С придыханием, трепетно и тихо. Он ждал его три года, Чонгук больше не хочет терять время, но и спросить Тэхёна всё-таки, наверное, стоит. Он входит в парня до упора под протяжный выдох собственного имени, и прижимается губами к чужому плечу, будто бы намекая. Тэхён постоянно тупит и намеков, конечно же, не понимает. – Можно я?.. Ким чувствует сначала губы на плече, а потом и зубы Чонгука. Даже если ему кажется – плевать. Надоело переспрашивать и портить момент, поэтому в ответ он лишь сжимает волосы на затылке Чона, подстрекая к действию. Он оставляет на Тэхёне свой след. Кучу следов, покрывая укус и шею поцелуями, а бедра красными пятнами, чтобы его тело запомнило каждое прикосновение, каждый толчок и каждый поцелуй. Чонгук его больше не будет мучить, и себя не будет. Непостоянство искореняется, хотя Чонгук сомневается, что однажды придется прибегнуть к тяжелым мерам. Хотя бы в одном Тэхён постоянен точно – в своей непостоянности. Чонгуку, кажется, плевать на всё, лишь бы Тэхён был где-то поблизости. Творил глупости, мило смущался при комплиментах, заставлял Чона влипать в неприятности и втискивался в узкие шорты ради интереса. Секс всего лишь приятный бонус, и Чонгук всё стерпит – за три года привык. Привязался. Вроде как, некоторые называют это любовью.

***

Хосок толкает сестру коленкой под столом. – Чего? – она отрывается от мобильного, пока отец толкает какую-то грандиозную речь в честь дня рождения матери. – Если у них ничего не выйдет, а Тэхён расстроится, как думаешь, – он принялся ковырять вилкой в салате, – стоит рассказать ему, что идея с шортами принадлежит Чонгуку? Девушка жмет плечами, воруя из тарелки брата кусочек черри. – Может быть. Гости заливаются смехом, пока мужчина продолжает рассказывать как он познакомился «со светом очей его» тридцать лет тому назад, а Давон отворачивается, уверенная в том, что у них не может не получиться. Чонгук продумывает на десять ходов вперед, поэтому она пролистывает каталог дальше, пытаясь найти привлекательную юбку. Чонгук говорил, что когда у них всё наладится, на Тэхёне и она будет смотреться сногсшибательно.