***
Недавно ты не без неловкости узнал, что Юлик старше тебя. Ты вспомнил об этом зачем-то, когда вас стало гораздо меньше. Все непринужденно разговаривали в гардеробе, оператор снимал вас, ведь зрители любили закулисье, наверное, сильнее самого проекта. Ты осознал, что в кадр не попал, встал с нагретого стула и уже готовился подойти к вешалке, как вдруг перевёл взгляд на Юлика, привычно весёлого и шумного, стоящего прямо перед камерой. — Когда уже я получу белый конверт?! — шутливо воскликнул он, разводя руками. Рядом с ним засмеялась Варя, ещё кто-то тепло хмыкнул. Да ты и сам улыбнулся, пряча горячий рот в ладонь, хотя в твоей реакции нет чего-то особенного… Ты так думал, опасливо следя за оператором, который, к счастью, ушёл. Юлик повернулся в твою сторону. Ты отвёл глаза, но улыбался очень мягко и уже не в ладонь. Знал, что он видел. Ты видел, что он улыбался в ответ. А у самого словно ноги к полу прилипли. — Не знал, что ты так сильно нуждаешься в белом конверте. Это вырвалось из тебя случайно, почему-то нисколько об этом не жалел — ты ведь не хотел быть грубым. Юлик в ответ лишь звучно выдохнул и оголил верхнюю челюсть в новой улыбке, счастливо прикрыв глаза. Он подошёл к вешалке, до которой тебе остался метр, и ты неожиданно сорвался с места, становясь сзади него. — Ну, хочется просто! Ничего не могу с собой поделать. Не видел его лица, но слышал едва вздрогнувший от веселья голос. Почему-то Юлик застыл напротив своей куртки, и ты решил не ждать, потянулся за своей, висящей на крючке чуть выше. — Не думал, что тебе это так нужно. Случайно сказал это настолько томным голосом, что готов был ударить себя по лбу и больше никогда не разговаривать. Но неожиданно осознал, что вжался в Юлика почти всем телом, а вместе с твоей рукой к куртке твой нос тянулся в чужие волосы. Ты старался не дышать. Не получилось: при вдохе чуть-чуть сжались ноздри. Чувствовал, что равновесие мог не удержать, хватился за его плечо одной ладонью, другой — за куртку и отстранился так быстро, чтобы Юлик, даже если бы и хотел подумать что-то нехорошее, не успел. Хотя ты не юркий, да и чужие мысли быстро читать не умел, но хотел думать, что твоя неловкость осталась без последствий. Отошёл на два шага, шумно сунул обветренные руки в рукава. Манжеты приятно обволакивали крепкие запястья, а ты всё ещё неосознанно держал в голове аромат дёгтя — запах его волос. Ты только подумал о том, чтобы поднять взгляд, как вдруг тепло смело, но неловко врезалось в твою грудь. Не успел заметить, как Юлик обернулся и потом зачем-то тебя обнял. Конечно, не в первый раз, но ты со странным трепетом заметил, что он (как и всегда) обнял плечи, а не твои лопатки, спустив на последние лишь худые пальцы. Юлик будто намеренно подставлял свою спину для объятия, демонстрируя открытость ещё и тем, что уткнулся носом в маленький участок шеи, незакрытой одеждой. Так он, кстати, сделал впервые. Не задумываясь, ты ответил на объятия. Спина у него была влажная. Юлик снова улыбнулся — ты почувствовал, а затем он произнёс с какой-то тоской, мягкой, но слишком непривычной: — Мне будет очень грустно, если кто-то из нас уйдёт. Юлик всё ещё обнимал тебя, но ты будто только сейчас поймал его в свои руки. Твои ладони шуршали по чужим лопаткам, он тёплый, словно ты свет сжимал. Вдруг Юлик медленно отстранился, его глаза засмеялись. Ты опять прилип к полу. Ты попытался что-то понять. Ты прикусил язык. Юлик неторопливо обернулся к вешалке, натянул шапку. — Ты потрясающий. Правда. Он повернул голову. Его лицо немного порозовело из-за твоих слов, и ты только тогда осознал, что сморозил. Но не засмущался и не отвёл взгляд. Ты ведь сказал правду. Вернее, зачем-то хотел сказать правду.***
Тремор. В гардеробе. Как вовремя. Ты ведь в финале, почему тебе нехорошо? Ты стоял в стороне, несказанно радовался из-за того, что на тебя никто не обращал внимания. Смотрел на ладони. Они дрожали и потели. Видел, как блестела линия Венеры на левой руке. Вспомнил, что обнял Манану минут десять назад. С ней далеко не картинно прощались в зале под взором камер, но тебе было как-то не до людей. Обнял её слева, неловко. И вроде обогнул чужую шею рукой, но ладонь в кулаке. Злился, но был ещё спокоен. Положил сжатые пальцы на широкое плечо, но плеча не почувствовал. Только щеку Юлика, пристроившегося с другой стороны от Мананы. Услышал, как он тихо и с дрожью сказал ей, при этом обжигая твой кулак своим шёпотом: — Я очень сильно люблю тебя. Юлик мазнул лбом по её виску. Ты молчал. И подумать не мог, что он в состоянии сказать подобное. Манане. Ты моргнул. Всё ещё смотрел на линию Венеры. Взгляд помутнел немного. Не страшно, это ведь от нервов… …ты танцевал, как только в зале вас осталось трое, хотя от пыли на ресницах и гудящей головы готов был выпустить солёную воду из-под нижних век. Ты почти прокусил язык от злости, когда осознал, что Юлика всё-таки выгонят. Синичка вылетела из его рук так же стремительно, как и оказалась в них. И даже трясло тогда немного от несправедливости происходящего. Похолодело под рёбрами. Опустил плечи, пытаясь спрятаться, кажется, от самого себя… ты всё ещё смотришь на линию венеры. Ты забыл, что сказал Юлику в зале. Ты часто что-то забывал, но сейчас ты этого простить себе не смог. Тактильно вспомнил его руки вокруг своей шеи. И забыл опять. Впрочем, ты мог освежить память. Юлик шуршал сзади тебя и говорил с кем-то, пока ты, сжав губы, надеялся, что он благополучно забыл про тебя. почему ему так легко говорить что-то вроде: «я очень сильно люблю тебя»? но ключевое, что… — Тим?.. К сожалению, Юлик вспомнил про тебя. Ты сжал пальцы в кулак, впиваясь ногтями в кожу. Немного успокоился, но не мог обернуться. В животе будто качалась из стороны в сторону вода. Но сам ты высох неожиданно. Услышал тихие, смелые шаги. Не сопротивлялся ладони Юлика, которую он положил на твоё плечо, слегка разворачивая тебя к себе лицом. Ты заметил взгляд, в котором легко читалось беспокойство. Выдавил улыбку, отвечая на немой вопрос: — Нервы. Забей. Впервые, обнимая тебя, Юлик потерся своей щекой о твою и погладил тебя по спине. Его щетина приятно колола твои шероховатые щёки, а чужие руки сейчас были будто по-особенному мягкие. — Не убивайся ты так… Ничего такого ведь не случилось, — голос Юлика, спокойный и тёплый, даже на секунду заставил тебя поверить, что ничего действительно не случилось. Сильно-сильно стиснул Юлика в своих руках. Глаза заболели. Ты всё ещё не хотел смириться с той воображаемой сценой, что застыла в голове. Тремор возобновился, но будто перетёк в тело Юлика. Наконец-то в голове и сердце всё стихло в темноте. но ключевое, что по отношению к тебе он вряд ли произнёс бы что-то подобное. в силу причин слишком очевидных.***
Солнце ушло за горизонт. Но ненадолго. До финала. Ты с некоторой приятной дрожью думал о том, что в своей тьме ты соскучиться не успел, ведь судя по тихим разговорам редакторов финальные задания ты прошёл лучше всех. Сердце ёкнуло, и ты был невероятно счастлив, хотя сам себя пессимистично убедил, что зрители выбирают глазами, а поэтому готовился поздравлять Гришу с победой. А потом вспомнил, как упал на лёд, когда искал человека, и сразу возникшее перед тобой счастливое лицо нашедшегося, как забыл путь от и до, но тебе в итоге всё рассказали. И решил, что рука, может, и красивая, но эмоции от пройденного испытания гораздо глубже оседают внутри, чем тяжесть подкрашенной статуэтки из стекла. Ты с улыбкой вглядывался в чьи-то большие следы, пока шёл по Новой Басманной, и беспричинно радовался всему, что тебя окружало: жужжанию машин, грязному снегу, некрасивому сиянию жёлтых фонарей (а затем и вовсе отсутствию света) и колючему холоду, сковавшему живот, ведь пальто ты не стал застёгивать. Отсняв проходку, тебя благополучно пустили в здание, а затем и в тронный зал, где ты оказался первым. Нагретый воздух врезался в тело тёплой подушкой, и ты немного расслабился, опустив затылок на кресло, которое оказалось жутко узким и неудобным. Ещё войдя сюда, ты понял, что, на самом деле, пришёл не первым. Ты слышал шум голосов и толкотню в соседней комнате, где томили специальных гостей. Что-то подсказало тебе: либо их впустят только тогда, когда придут оставшиеся двое или оператору — твоей единственной компании — надо будет срочно отлучиться, чтобы хоть кто-то ненадолго проник к тебе. Во второй исход ты, конечно, не верил, но единственное, чего ты не мог запретить самому себе, — это надеяться и ждать чуда. И чудо приходит, если ждать. Ты забыл, как на минутку остался один. Хотя это тебя волновало меньше всего. Голова Юлика быстро возникла в проёме, и ты мгновенно поймал чужой взгляд. Он издал короткое радостное мычание и проскользнул в комнату. Ты коротко засмеялся. Он выглядел смешно и странно. Ты так и не понял, зачем он надел женскую шляпу с широкими полями и наколол на недо-пальто-накидку две огромные булавки у запаха с обеих сторон. Ты бы и спросил, тем самым подколов его совсем по-дружески, но привычно неловко застыл, когда он быстро присел на соседнее кресло и без слов сжал твои холодные ладони в своих горячих. Он перебирал костяшки в твоих пухлых и красных от мороза пальцах и солнечно улыбался, когда у тебя застыло на лице не то чтобы выражение испуга… Скорее, ожидания. Ты даже не поздоровался, впрочем, он тоже, хотя тебе было достаточно взгляда глубоких глаз и ощущения плотных рук, тактильно изучающих твои. — Ты один? — неожиданно спросил он так, что, даже если бы у тебя были жена и дети и они стояли за дверью, ты всё равно ответил положительно. Впрочем, ты и кивнул со спокойной душой. Он неожиданно засмеялся. — Было бы здорово сбежать куда-нибудь после награждения, да? Вопрос не подразумевал ответа, однако ты зачем-то начал перебирать в голове все возможные варианты развития сегодняшних событий. Не успел поразмыслить ни над одним, как услышал быстрые шаги в коридоре; Юлик отпустил твои руки, опять улыбнулся, подмигнул и быстро-быстро зашагал к выходу, грудью врезался в оператора и радостно ойкнул, затем исчезнув за дверью. Ты понял только то, что после церемонии в любом случае сбежишь вместе с ним через задний двор. Вернее сказать, решил. Затем ты лишь помнил ощущение очень долго тянущегося времени, и как Юлик навестил тебя уже при камерах и без своей шляпы. И то объятие, такое яркое и душное, все равно не могло сравниться с тем уединённым перебиранием рук друг друга несколько ранее. … голоса в голове удовлетворённо хмыкнули. … ты один? больше нет, солнце. Ты только мог представить его счастливые глаза, когда вывалился из зала, сжимая во вспотевшей ладони синюю руку. Потому что, к сожалению, не видел их: знал, в толпе вряд ли разглядел бы Юлика. В синем стекле ты видел свой вспотевший лоб и вытянутые в улыбке розовые губы. Люди на ступеньках хлопали и гудели, некоторые пытались обнять, передавая тебя самого как трофей в руки каждому. Но ты лишь один раз опустил взгляд. Юлик стоял в начале лестницы, аккуратно хлопал и улыбался так нежно, будто сам получил статуэтку. Но ты просто знал, что улыбался он не руке. … Ты выполнил обещание, которое дал сам себе. Поэтому, как только концовка была снята, а тебя и Юлика перефотографировали все на свете, ты неожиданно смело схватил его за запястье и, припрятав синюю руку под пальто, увлёк Юлика на задний двор, где дружелюбные редакторы уже охраняли для тебя запасной выход. — Вы даже на салют не останетесь? — удивлённо спросила одна из них, звеня ключами в тонких пальцах. — Салют? Сказав это, Юлик неожиданно остановился сзади тебя, а твоя рука соскользнула с его запястья на пальцы. Ты поджал губы, старясь не выдать себя. Обернувшись к Юлику, ты не хотел показывать своё томление (хотя оставаться на какой-то салют действительно не очень хотелось), но он, кажется, понял тебя без слов и намёков. — Нет, не останемся, — невинно улыбнувшись, ответил он, ускользая вместе с тобой за калитку. Тогда до тебя внезапно дошло, что ты стал немного наглым: утащил Юлика с собой почти без слов, невербально запретил остаться на салют, тащил его за руку, на мгновение вообще перестав это считать чем-то странным. Подумав об этом ещё раз, ты остановился, уставившись в асфальт, и ослабил хватку, отчего рука Юлика выпала бы из твоей, но тот сам схватил твою ладонь. — Что случилось? — поинтересовался он, поравнявшись с тобой. Ты быстро и неловко поднял на него взгляд. — Если ты хотел остаться на салют, то… Ты не договорил. Ведь Юлик улыбнулся в очередной раз, и ты не совсем понял, что это значит. — Нет, — он стиснул твою руку и отвёл глаза. — Я ведь предложил сбежать. Юлик снова глянул на тебя удивительно спокойно, хотя пальцы его задрожали. Ты обрадовался, что внутренний карман твоего пальто был широким, ведь статуэтка умещалась в нём почти полностью. Благодаря этому Юлик смог неожиданно схватить твою вторую руку, сплетая пальцы. Ты оказался очень близко к нему, хотя обниматься никто из вас не собирался. Чувствовал почти больной жар его щёк. — Я… О, да. Ты. За спиной очень громко выстрелил салют, озаряя небо первым ярким дождём из света. Затем вторым. Третьим. И каждый раз всё громче. От оглушительных хлопков ты вздрагивал, но каждый раз всё меньше и меньше. Ты чувствовал его вспотевшую шею холодными подушечками пальцев. Твою кожу щекотала его щетина, а твоё самолюбие — его тёплый поцелуй у тебя на губах.