План

- План, - говорит Сурана, сидя за столом и положив подбородок на сцепленные ладони, - по-моему, довольно ужасен. - Ты несправедлив. - Несправедлив? Да я ещё милосерден. Как ты можешь думать, что это сработает? Они, по-твоему, будут посылать за тобой специальных убийц, у которых нет глаз? Или ушей? Или... Зевран улыбается, сидя на краю стола рядом с ним и покачивая ногой. - Скажи это на моём языке. - Не буду, пока ты меня не услышишь. - Сурана делает в воздухе неопределённый жест, потом откидывается на спинку стула и скрещивает руки на груди. - Я серьёзно. Если тебе хочется над ними поглумиться, я ничего не имею против. Но не с таким же риском? - Это не больше риск, чем просто скрывать от них мой след. А если нам пару раз повезёт, и они воспримут послание правильно, это будет отсрочка, которой нам сейчас так не хватает. Ты ведь сам это понимаешь, да? Сурана вздыхает, поджимая губы, которых не видно под платком. Зевран смотрит на него словно сквозь ткань, наверняка различая каждое выражение его лица, по глазам видно. Не переставая улыбаться, слегка наклоняется вперёд, протягивает руку и касается полоски обнажённой кожи на его виске, проводя по ней тёплыми пальцами почти невесомо. - Прекрати. - Сурана отводит его руку, со вздохом качает головой и нехотя признаётся: - Понимаю, конечно. Но мне... Не нравится эта идея. - Чем же? - Зевран выпрямляется, глядя на него с лукавым интересом, словно знает ответ точнее него самого. Он поводит плечом, бросая взгляд через открытые двери в соседнее помещение. Юноша, сидящий на скамье, как ему и сказали, делает вид, что не прислушивается к их разговору. Получается у него и плохо, и бессмысленно - по-ферелденски он говорит плохо, наброшенную на дверь из осторожности руну не видит - та совсем слабая, Сурана поддерживает её без усилия, почти одной аурой, чтобы не отвлекаться от основного занятия. А ещё юноше здорово мешает явно непривычный лёгкий кожаный доспех, и он украдкой раздражённо пытается прикрыть голые колени. Сурана обречённо вздыхает, отворачиваясь. - Когда они заметят, что убивают тебя уже пятый раз... - Четвёртый, - мягко поправляет Зевран. - Я нашёл четверых, кто согласился и обладает нужными умениями для этой задачи. И я смею надеяться, что хотя бы части из них хватит если не мастерства, то удачи, чтобы дожить до момента, когда я услышу об их успехах. - Если у твоих убийц есть глаза, которыми они способны смотреть... - Ну, что мне с тобой делать? Зевран всплескивает руками, обозначая крайнюю степень отчаяния. А потом смотрит ему в глаза неожиданно серьёзно, меняя выражение лица за доли секунды, как мало кто умеет - словно просто позволяя взглянуть сквозь привычную ласковую насмешку и разглядеть то, что прячется за ней всегда, как песчаное дно под звонким потоком ручья. - Сердце моё, подумай сам: как меня будут опознавать те, с кем мы никогда не встречались? По общим приметам, по оружию и навыкам, по узору на лице? - Он кивает в сторону двери, не поворачивая головы. - У них всё это есть, а большего от них не требуется. Птенцам нужно учиться. А мне нужно, чтобы тем, кто будет искать меня в разных концах Тедаса, было чем заняться, пока мы с тобой здесь. Поверь, я за свою жизнь успел спланировать немного больше подобных авантюр, чем ты. От них будет толк. Сурана снова передёргивает плечами. - Зевран, это чудо в комнате можно перепутать с тобой только в темноте и после пары бочек гномьего пива. И остальные не лучше, я видел их. Пожалел, что у меня вообще есть глаза. - Что ж, я надеюсь, им хватит смекалки скрываться в местах, где темноты и гномьего пива будет в избытке. Или, возможно, мне стоит предупредить их об этом? Пожалуй, в данных обстоятельствах это будет не лишним. Сурана не находит, что ответить, и со вздохом взмахивает рукой. Пусть предупредит, что уж. Если убийцы, находя его подставных двойников, будут умирать от передозировки гномьего пива, от этого всяко будет больше толку, чем от попыток обмануть их настолько очевидным образом. - Я мог бы с тем же успехом натянуть на табуретку светлый парик и повесить кинжалы, - не удержавшись, всё-таки добавляет он, когда Зевран отпускает мальчишку, удовлетворившись его способностью сделать томное лицо и степенью его акцента в выученном десятке фраз на нужных языках. - Нет. На метлу. Было бы примерно так же похоже. Зевран перебирает колбы со своими ядами, оставшиеся на подставке, молча и сосредоточенно. Но когда он поднимает голову, Сурана видит, что он сдерживает удивлённый смех. - Значит, тебе не нравится в моём плане то, что мои двойники выглядят хуже оригинала? Что кто-то может подумать о твоём, - он прикусывает губы, щурится, вскидывая флакон в ладони, - вкусе хуже, чем на самом деле? Сурана вообще-то думает, что они выглядят не хуже оригинала, а хуже, чем если бы его пытались изобразить самые неумелые и чахлые духи, призванные самым криворуким и косноязычным магом крови на свете. - Ничего подобного. Он натягивает обратно на лицо платок, к которому здесь привык и научился поправлять, не глядя. - А ты гордый. - Зевран встаёт рядом и с насмешливым одобрением в глазах аккуратно отводит ткань в сторону, обнажая его лицо. Мягко касается его щеки пальцами. - И, оказывается, хорошо умеешь это скрывать. Не волнуйся - если всё пройдёт, как нужно, они выгадают нам несколько недель на подготовку. Следующий план тебе понравится больше, обещаю. Сурана прикрывает глаза, прежде чем вслепую накинуть новую руну на входную дверь, - привычка, которая за последний год принесла пользу всего однажды, но тот раз определённо этого стоил. Если следующий план будет таким же нелепым, решает он, то пусть будет составлен при его участии.