When It's Rain

Дождь в Бруклине зарядил, казалось, на несколько недель, заливая широкие улицы, мелодично стуча по крышам и карнизам, смывая с города последнюю летнюю пыль и подготавливая его к долгой, безжалостной осени. Последнюю смену в доках отменили из-за устоявшейся непогоды, ведь с образом жизни, который вели практически все работники, схватить простуду было проще простого, а умереть от нее —тем более. Хоть это и было невыгодно, терять хоть какую-то возможность заработать немного больше не хотелось, все же Баки с затаенным облегчением слушал этот музыкальный перезвон капель, стекающих по крыше на карниз, а оттуда еще дальше, на соседские балконы, а затем разбивавшихся об асфальтированную дорогу и тут же сменявшихся новыми, создавая некую монотонную колыбельную для всех, кто находился внутри. Многодневная усталость никак не хотела уходить. Этот внеплановый выходной для Баки был чем-то сродни чуду, хоть он и знал, что потом придётся работать вдвое больше, снова возвращаться домой поздно, снова заставлять Стива волноваться... Он прижимал его к себе, спящего, наблюдая за таким редким спокойствием на его лице. Стив, мучимый ревностью — безосновательной — но оттого такой изнуряющей, не находил себе места в моменты, когда Баки не было рядом. Он пытался занимать себя рисованием, но выходило из рук вон плохо, поэтому он просто ходил взад-вперед по комнате, считая часы, которые тянулись невыносимо медленно, точно назло. И лишь тогда, когда он слышал шаги, которые безошибочно узнавал всегда, в крохотной прихожей, когда он, стараясь казаться спокойным, выбегал Баки навстречу, когда он мог видеть, слышать, чувствовать его, лишь только тогда его разум давал Стиву передышку от всех этих сомнений. Поэтому этот выходной был действительно чудом в этом жестоком мире, готовящемся к войне, в которой Баки, несомненно, должен был принять участие. Он был готов бросить все, лишь бы остаться вот так навсегда — в этой катастрофически маленькой квартире, которая без Стива казалась громадной и пустой, под этим тонким одеялом, в цепком кольце рук вокруг себя, слушая звуки дождя снаружи и хрипловатое дыхание рядом. Мир словно замер на мгновение, дав им возможность остановиться тоже, взять перерыв от такого выматывающего темпа жизни. В этом моменте не было страсти, но была лишь чистая, всеобъемлющая нежность, абсолютная забота, доверие на грани запредельного. Стив одним только своим присутствием, неосознанным желанием прижаться еще ближе, хотя ближе уже невозможно, по крупицам вытягивал из Баки все тревоги, страхи, давящую усталость и отчаяние. Тот же, в свою очередь, негласно давал понять, что вот он я, только твой, и если бы не эта нужда, если бы не то, что нам приходится справляться со всем этим самим, если бы вселенная хоть немного сжалилась над нами — я бы никогда не покинул этого уютного убежища, никогда бы не отпустил тебя. Они оба были благодарны этому дождю, и они оба не знали, что этот момент, в котором они могли принадлежать только лишь друг другу, был их последним моментом на следующие семь десятков лет. Но пока дождь не прекращался, момент длился, и они были счастливы.