Scary Love

Все знают, что Ричи Тозиер обладает помойным чувством юмора, отсутствием инстинкта самосохранения, граничащим с отчаянием, и умением глубоко плевать на чувства других. Все знают, что Ричи Тозиер курит самый крепкий "Кэмел", дерущий его горло как наждачная бумага. Все знают, насколько у него слабые нервы и насколько больно он может заехать тебе в морду. Но никто не знает, насколько глубоко живёт в нем самый тяжкий страх, рядом с которым все клоуны из канализации просто отправляются в нокаут. Страх, заставляющий бежать так далеко в глубины сознания, как это вообще возможно. Бежать от самого себя. Больше, чем сам страх, Тозиера пугает перспектива его осуществления, и именно поэтому ему так насрать на людей вокруг. Ведь сблизься с кем-то, это случится, о, это непременно, мать вашу, случится, и тогда Ричи по кусочкам будут собирать патологоанатомы на автостраде или отскребать от асфальта где-нибудь в спальном районе Дерри, ибо он попросту не выдержит. Ричи Тозиер до смерти (буквально) боится любви. Зачем-то он идёт в бар. Зачем-то напивается до потери сознания. Зачем-то ввязывается в драку с Генри Бауэрсом, который просто охреневает от напора этого чокнутого Тозиера, и ему почти, почти не хочется его сегодня лупить, и он даже особенно-то не старается, но всё равно его удары слишком сильные для тощего Ричи, и все равно Ричи до усрачки пугает Бауэрса своим смехом, грозящим перейти в истерику. Все говорят, что Генри — безумец, но вы, блять, видели этого парня? Ричи слишком, чертовски необходимо почувствовать себя хоть немножечко живым этой ночью. И этот окровавленный смех ещё разносится вдоль по Уитчем-стрит, когда лежащего на асфальте Тозиера подбирает его почти что бывший друг, Эдди Каспбрак. — Чтоб ты сдох, грёбаный ты Каспбрак, — выплёвывает Ричи со смешком и отключается, ткнувшись кровоточащим носом в белую рубашку своего спасителя. Как глупо. Приходит он в себя уже в чужой кровати, с пакетом какой-то замороженной херни на избитом лице. Что ж, мистер Эдди, на этот раз вы превзошли сами себя. Ричарда снова разбирает этот смех, ведь всё это так абсурдно: он лежит в постели своего почти что бывшего друга, которого всячески старается избегать, а у него на лице скоро растает какой-нибудь ужин Каспбрака, который заходит в комнату и бросает что-то на постель, но попадает, конечно же, в Ричи. — Подавись своим "Кэмелом", ублюдок, и прежде чем лезть в сладкие объятия Бауэрса, запихивай свои пачки поглубже в зад. Может, хоть так не вывалятся, и мне не придётся собирать помимо тебя ещё и твое шмотьё, Тозиер. Ах, Эдди, Эдди. Миленький, влюблённый малыш Эдди. Как же ты хорош, когда злишься, но как же жаль, что мне никогда не удастся в полной мере оценить это, потому что пройдёт час и я сбегу из твоей спальни через это миленькое, маленькое окошко, как делал это в глубоком детстве, и оставлю тебя грызть твои ноготочки и вопрошать, почему же Ричард Тозиер такой подонок. Все эти мысли проносятся в голове Ричи, и он снова ржёт, но на самом деле еле сдерживает слёзы, готовые вот-вот брызнуть из глаз. Эдди замолкает, и ему нестерпимо хочется узнать, из-за чего случилась драка, как Ричи смог выйти оттуда живым и что вообще за херня творится с ним. Он злится, он чертовски сильно злится, но не может найти объяснение своей злости, зарытое где-то глубоко внутри. Эдди давно, давно и безнадёжно, ещё с того времени, когда они замочили грёбаного клоуна, влюблён в мудака Ричи Тозиера. Но все ведь знают, как хорошо Ричи Тозиер умеет плевать на чувства других, да и на свои собственные тоже. — Перестань так громко думать, Эдс, твои мысли слышно на другом конце ебучего Дерри. Эдди вздрагивает и выныривает из своих мыслей. Ричи открывает свою измятую пачку и радуется тому, что зажигалка на месте. Он закуривает прямо в спальне Эдди, зная, что тот до омерзения ненавидит дым в комнате, но его избитый организм нуждается в дозе никотина. Эдди хочется наорать на него, но крик застывает где-то в гландах, когда он видит, как эстетично выглядит сигарета, сжимаемая кровавыми пальцами Ричи, разбитыми об лицо Генри Бауэрса. Рич прекрасно знает, что друг пялится, и не будь в нём этого удушающего страха, он бы обязательно исполнил все желания Каспбрака, о, обязательно исполнил бы. Ведь Эдди слишком привлекательный, во всех смыслах, и не будь Тозиер так сильно озабочен тем, чтобы не угодить в пучину страха, он бы непременно это заметил. — Хватит сходить с ума, Спагетти. Лучше принеси мне ещё льда, а то твоя кроличья еда уже течёт по моему прекрасному творению господа бога, то есть лицу. Эдди покрывает человека, занявшего его кровать, его мозг и его сердце трёхэтажным матом с вкраплением медицинских терминов и отправляется на кухню. Он находит в морозилке пакет с ужином на следующий день. Приносит его в спальню. И, пытаясь справиться с астмой, сжимающей дыхательные пути впервые за долгое время, подходит к закрывшему глаза Ричи и меняет лёд на его лице. Он совсем слегка касается кончиками пальцев его скулы, и Тозиер делает вид, что ничего не замечает, но, чёрт возьми, это прикосновение заставляет сердце стучать в глотке. В полнейшей тишине Эдди слышит, как сбивается дыхание Ричи, но огромным усилием воли заставляет себя отойти от кровати. Ричи страшно, безумно страшно, потому что то, от чего он так старательно пытался убежать, настигает его и захлёстывает с головой, и он не понимает, действительно не понимает, почему это лёгкое прикосновение вызвало в нем такую бурю эмоций. Эдди ничего для него не значит, ровным счётом ничего, но... Да кого ты пытаешься наебать, Тозиер? Ричард почти, почти готов забить на свой страх, и его и без того болящие скулы сводит от желания сблизиться с Эдди настолько, насколько это возможнр, и его это поражает, ведь раннее такого никогда не случалось, ни с одним человеком. Его сводит с ума понимание того, что он небезразличен Эдди, его сводит с ума сам Эдди, но ему не хочется усиливать это. Но все его нутро кричит о том, что пошёл ты нахуй, Ричард Тозиер, пошли нахуй ты и твои страхи и опасения, ведь этот маменькин сынок, которого ты старался игнорировать все эти годы, стоит сейчас здесь, перед тобой, и даже несмотря на ту боль, что он испытывает при виде тебя, при одном грёбаном взгляде на твою рожу, он готов принять тебя и отдать тебе всю свою любовь. — Эдди, — голос Ричи хриплый, он делает затяжку и заходится в кашле, но Эдди весь превращается в слух, потому что чувствует, что за этой репликой последует что-то важное, — Эдди, сядь пожалуйста рядом. Ничего не понимающий Каспбрак выполняет просьбу друга и тот, задыхаясь, с мыслями, накрывающего его паникой, берет Эдди за руку и сжимает его ладонь в своей. Страх сковывает его, и он думает: может, зря я всё это начал? Но то, с какой нежностью Эдди гладит пальцами его шрамы на костяшках, отметает все сомнения Ричи к чертям собачьим. Ему хочется рассказать Эдди о своих страхах, о том, почему ему пришлось прекратить с ним общение, почему все происходит так, как происходит, но он не может. Горло вновь зажимает, и Тозиер думает, что, возможно, Эдди является человеком, который сделает его страх ещё более невыносимым, но и ещё он думает, что Эдди — именно тот человек, который поможет ему преодолеть его.