***
–Ходят слухи,–шептала своей собеседнице Катарина Кавальери,–что обожаемый вами Моцарт уже отдал кому-то своё сердце. Собственно, эти слухи распространяла сама певица, желая отвадить от гения юных девиц, чтобы самой оказаться рядом с ним. Да только вот подобные слухи появлялись не только благодаря ей. –Я слышала, что у него интрижка с...–девушка замолчала, заливаясь румянцем. –С кем же?–Катарина чуть ли не с вызовом посмотрела на одну из актрис театра, желая услышать своё имя. –Вы не поверите...Я слышала, что Моцарт завёл роман с Сальери!–после этой фразы девушка окончательно покраснела и постаралась скрыть своё смущение за веером. –Что вы такое несёте? Кажется, вам не стоило пить столько пунша, дорогая. –Я ведь ничего не утверждаю,–начала оправдываться девушка.– Но ведь по всей Вене ходят слухи! Разговор прервался оглушительным "Я согласен!!!" Когда все присутствующие на приёме повернули головы к источнику шума, их взгляду предстала картина, на первый взгляд, подтверждающая слухи. Сальери стоял вплотную к Моцарту, возвышаясь над ним минимум на пол головы. Так близко этих двоих раньше не видела ни одна живая душа. Рука капельмейстера покоилась на плече юноши, чьи губы сейчас представляли собой очаровательную улыбку. Именно радостный вскрик Моцарта прервал кружившуюся в вальсе публику. –Великолепно! Я рад, что вы согласились на моё предложение,–сказал Сальери и, сверкнув еле заметной улыбкой, направился к выходу из зала. Только вот выйти ему никто не дал. Двух композиторов сразу же окружила толпа, наперебой вопрошая о правдивости слухов, а некоторые и поздравляя с помолвкой. О какой такой помолвке идёт речь, Моцарт никак не мог понять. А вот Сальери оказался немного более догадливым. Он сдержанно поклонился и обронил вежливое "Grazie", после чего, повинуясь какому-то безумному порыву, притянул Моцарта за талию и нагло впился в его губы. В этот момент для него всё отошло на второй план: резко замолчавшая музыка, вздохи изумления окружающих и красная, под цвет своего платья, Катарина Кавальери. Всё это сейчас не имело ни малейшего значения. В голове готов был сложиться реквием. Реквием по дружбе двух композиторов. Только вот вместо него в мыслях заиграло что-то лёгкое, весёлое...вроде "Турецкого марша" Моцарта, когда его автор внезапно ответил на поцелуй. Он не пытался вырваться, оттолкнуть от себя Сальери или ещё что...он вообще не сопротивлялся. Напротив, только сильнее вжался в объятия и улыбнулся сквозь поцелуй.***
–И всё же, Катарина, я бы советовал вам иногда доверять слухам. Бывает, самые дивные и неправдоподобные из них оказываются вовсе и не выдумками,– шепнул на ухо певице проходящий мимо Моцарт.***
Голова капельмейстера удобно устроилась на коленях юного гения, а сплетённые пальцы никак не мешали разговору. Наоборот, делали его только уютнее и теплее. –Антонио! Я никак не возьму в толк, что же тобой руководило в тот момент?–никак не унимался Моцарт, всё ещё мысленно возвращаясь к тому моменту на приёме. –Да говорю же, не знаю. И вообще,–Сальери попытался злобно зыркнуть на собеседника. Лёжа на коленях этого самого собеседника, надо сказать, получилось скорее забавно,–ничего этого не было бы, если бы кое-кто соизволил не игнорировать с десяток моих последних писем. –Ну, прости! Я же уже извинился. Они, видимо, затерялись среди напоминаний о долгах и прочей ерунде... Я как раз собирался разобрать всю эту гору бумаги сегодня вечером,–оправдывался композитор, перебирая пряди на голове Сальери. –С другой стороны,–продолжал свою мысль капельмейстер, всё ещё находясь на своей очень удобной позиции,–если бы ты не был таким рассеянным, я бы точно не пришёл на этот приём. И уж точно не сказал бы тебе о чувствах, зародившихся ещё при нашей первой встрече. –Так давно? –Сперва я влюбился в твою музыку, а потом полюбил и тебя. Кстати о музыке... Вольфи, так ты не передумал насчёт моего предложения? Всё ещё согласен оценивать мои новые идеи и помогать их улучшать? –Думаю, у меня нет выбора,–усмехнулся Моцарт, нависая над возлюбленным с целью поцеловать того в нос. –А выступать в роли музы?–с ехидной ухмылкой вопросил Сальери, сдвигаясь так, чтобы губы Моцарта попали несколько ниже изначально намеченной цели. –Конечно,–ответил тот уже в поцелуй, временно забывая даже про музыку.