Ангелы

— И кто ты? — Я — человек. — И кого ты любишь? — Я люблю ангелов. — Ангелов не существует. — Люди — это ангелы со спрятанными крыльями. Марта выдыхает мне в лицо дым и смеется. Я опускаю голову и замолкаю. Ненавижу отвечать на вопросы, касающиеся гендера, секса и денег. С деньгами у меня своеобразные отношения. Они приходят шумной толпой, приносят с собой эйфорию счастливых достижений, и уходят внезапно, оставляя после себя черную тоску по неосуществленному. С гендером проще: что в паспорте, то и в теле. Марта смеется: «У тебя гетеронормативная внешность, ничего удивительного». Преимущественно такие диалоги происходят тогда, когда она остается ночевать. Мы смотрим фильмы, бегаем после полуночи за мороженым в магазин (в пижамах, конечно), я жалуюсь на одиночество, Марта курит и бросает циничные комментарии. Например, об этой моей «гетеронормативной внешности». — Когда мы впервые встретились, даже подумать не могла, что ты не гетеро, — сказала она два года назад. Мы тогда только начали общаться и «принюхивались» друг к другу, как дикие звери. Опыт научил нас, что открытость оставляет в наследство гнилые раны, поэтому нужно было определить карту общения, границы доверия. Если я доверяю человеку — то полностью, без вариантов. Персональная точка боли. Марта преимущественно смеется над моими попытками повесить на себя ярлыки. — Не ставь на себе крест, — смеется. — Ты же говорила: «No limits, no borders, no rules». А теперь хочешь определить себя и запихнуть в четкие рамки? — Потому что я — перекати-поле. Без своего дома, без собственной системы координат. Я хочу знать, кто я и что я. Так будет легче всем. — Кому — всем? — Марта хуже психотерапевта: своими вопросами выворачивает душу, расковыривает старые шрамы и заставляет думать, думать, думать. А я и так слишком много думаю. — Ну, например, тем самым мужчинам. Все, с кем я имею дело, потом страдали. Стоило им привязаться ко мне, срабатывало это mission complete, и я уходила. А на самом деле… На самом деле ни с одним не чувствовала себя счастливой, целостной, наполненной. Я обманывала их. И себя обманывала. Кто знает, что хуже. — Кто ты? — впервые вопрос прозвучал год назад. — Я — лесбиянка, — голос дрожал, я старалась не смотреть ей в глаза. — Ты не уверена в том, что говоришь, — словно приговор, возвестила Марта. А я вдруг разревелась. Конечно, у нее сформировалось мнение обо мне, разве я могу его изменить? А может, она права, и я на самом деле загоняю себя в угол? Что, если я вдруг встречу мужчину, с которым решу быть? Стану лгуньей? — Не будь такой однозначной. В конце концов, ты же встречалась с мужчинами. Возможно, просто не нашла своего настоящего. Слышать такое от Марты было так же странно, как встретить на улице двуногого дельфина. — Все будет хорошо, просто будь собой, — она обняла меня, а я продолжила молча плакать, не споря. Что, если она права? Стефан, услышав эту историю, спросил, когда я впервые почувствовала влечение к женщине. — Сексуальное или такое, чисто по человечески? Далее разговор свелся к воспоминаниям о школе. Мне всегда было легко со Стефаном, потому что он не интересовался мной как женщиной. Моя «гетеронормативная внешность» в его случае не имела никакого значения. — Успокойся, малышка. Я вижу, как сияют твои глаза, когда ты говоришь о женщинах, которые тебе нравятся. А когда речь идет о мужчинах, ты вся скукоживаешься, закрываешься, как раковина. — Ну, я к ним, как к людям, а они… — А как ты хотела, с твоими сиськами третьего размера? Опять одно и то же. Стефан хороший. Я бы нарисовала его, если бы умела. Зато часто фотографирую. У него тонкие черты лица, рост под два метра и талия, о которой мне остается только мечтать. Стефан нежный и ласковый, заботливый и чуткий. Светлые волосы и голубые глаза ему подарили родители, а вот характер и стиль поведения — это действительно то, что заслуживает внимания. Рядом с ним я чувствую себя святой: хочется изменить мир, накормить африканских детей, посадить лес, переработать весь мусор на планете и усыновить десяток сирот. А секса не хочется. Марта тоже прекрасна. У нее резкие скулы, сильные руки и довольно широкие плечи. Когда она обнимает меня, можно спать спокойно: ни один монстр не побеспокоит. Она тоже теплая, в этом они со Стефаном похожи. У них своя история, в которую я не суюсь. Стефану не рассказываю о наших с Мартой вечеринках, а ей — не говорю, что виделась со Стефаном. Статус «Все сложно» — это о них. Нет, никаких измен или недоразумений. Это любовь, которая стала для меня примером надежды и веры в лучшее. Просто у Марты скоро операция, да еще эти гормоны… Как результат — она нервничает и пропадает с радаров Стефана. «Не хочу, чтобы он переживал». У них «режим ожидания», как она это называет. Но уже второй месяц у Стефана серое лицо и темные круги под глазами. Марта поймала меня на горячем: за рассматриванием фото моей Музы. — Это кто? — Да так… У меня сейчас на нее пунктик. — А пунктик в курсе, что он — пунктик? — Ну, мы несколько раз говорили. — То есть вы не общаетесь? — Говорю же… Муза. Это надо просто пережить, не впервые. Я где-то как-то лайкну ее фоточку, она где-то когда-то лайкнет мою… — я поморщилась. — Ты же говорила, что так ухаживает только школота, — Марта прикуривает очередную сигарету, а я сажусь возле нее. Люблю запах ее сигарет. — А кто говорит, что я ухаживаю? Я вообще не умею ухаживать. С мужчинами как-то проще было. Вот, только на этой неделе троих отшила. Слетелись, как мухи на говно! — Айщ, нельзя так о себе! — я получила леща и вскрикнула. — Это все просто весна, малышка. Просто весна. Марта продолжает курить молча, зависнув взглядом на огоньке свечи. Интересно, она думает о Стефане? Или об операции? Это будет на следующей неделе, я поеду с ней в больницу. Знаю, что все будет хорошо. Физически — не такое уж и сложное дело эти импланты. А вот морально… Думаю, Стефану тоже надо там быть. Даже если Марта начнет ворчать, его поддержка для нее будет желаннее, чем моя. — А покажи-ка мне ее, эту твою Музу. Открываю фото и протягиваю телефон подруге. — Слушай… Довольно маскулинная такая. — Да, полностью мой тип, — Марта смеется, и я пристраиваю голову ей на колени. — Подожди, я ее, кажется… — фраза обрывается, а с ней — сбивается ритм моего сердца. — Что? Ну что? Не хочу знать! Ничего не хочу знать! Моя Муза — прекрасна! А сейчас мне скажут, что у нее есть девушка — и все, она перестанет быть Музой, потому что занятые люди для меня — табу. Или скажут, что она — подлая и тупая. Я, конечно, не поверю, потому что стараюсь сама делать выводы о людях, не полагаясь на мнение других. Но это зерно сомнения упадет мне в голову и я больше не смогу делиться эмоциями с Мартой. Страшно слышать продолжение. — Кажется, я видела ее среди наших. Крошка… Кажется, она… небинарная персона… или планирует переход. Не помню. Молчу, а Марта начинает нежно гладить меня по голове. Успокаивает. Но на самом деле — все нормально. — Впрочем, это не имеет значения, — я закрываю глаза и наслаждаюсь чужим теплом. — Ты определилась? — спрашивает Марта тихо. — Да. — И кто ты? — Я — человек. — И кого ты любишь? — Я люблю ангелов. — Ангелов не существует. — Люди — это ангелы со спрятанными крыльями.