Совпадениями пренебречь

      Мне было чуть меньше восемнадцати лет, когда я закончила выпускной класс в провинциальной школе. Брат мой старший на тот момент уже учился в колледже и планировал после него пойти служить. В общем, так и произошло. Он всегда достигает своих целей. Впрочем, сейчас он благополучно женат, живет на другом конце нашей необъятной Родины и видимся мы раз в два-три года лично и пару раз в год по скайпу. Он звонит мне на день рождения и на новый год, прекрасно зная, как я не люблю эти два праздника. Но поздравляет. Потому что так надо. И потому что знает, что это меня бесит. Теперь, наверное, понятно, почему наше общение такое нечастое. Мы никогда не были особо близки, несмотря на небольшую разницу в возрасте. Нам нечего было делить, у каждого была своя жизнь и своя отдельная комната, никто ни к кому не лез. Каждый был сам за себя. Хотя помню, как классе в третьем брат сделал физическое внушение двум моим одноклассникам, которые делали попытки меня обижать. Не знаю, насколько серьезным было это самое внушение, но эти мальчишки больше не подходили, а, следовательно, и надобность в братской защите уже не требовалась.       Собственно, это все, что вам надо знать о моем брате. С родителями история не намного длиннее. Мы жили в небольшой трехкомнатной квартире в спальном районе города, родители работали почти круглыми сутками, мы виделись довольно редко, но всех это устраивало. Нас рано приучили к самостоятельности, а вернее, самостоятельность свалилась на наши головы почти внезапно, когда отец стал подрабатывать и по ночам, а мать брала работу на дом и закрывалась в зале на весь вечер, чтобы ее закончить к утру. Школа была в соседнем дворе, так что я ходила туда в гордом одиночестве и ничуть от этого не страдала. Говорят, что интернет не объединяет и это скопление одиночеств. О существовании интернета я в те годы еще не знала, а вот то, что живя в квартире под одной крышей можно быть одиноким в семье, для меня не было секретом.       Родители спали в зале и считали, что каждая комната должна индивидуально закрываться. У брата была комната поменьше, однако из нее был выход на лоджию, которая объединяла зал, комнату брата и кухню. Моя же комната была побольше, чем у брата, но без балкона и окна выходили на оживленную дорогу, а не на спокойный зеленый двор, как у остальных членов семьи. Зато в моей берлоге был очень широкий подоконник. Я просто обожала садиться на него и читать, в перерывах наблюдая за потоком машин, протекающим то быстрой, то замедляющейся рекой мимо моего окна. И я всегда думала об одиночестве. Вот он – поток машин. Они едут единым целым, но каждый за себя. Каждый в своем маленьком автомобильном мирке. Их может объединять многое, но они все равно одиноки там внутри. По крайней мере тогда мне так казалось. И тот факт, что живя в одной квартире мы, семья, тоже внутри себя одиноки, и каждый живет в своем мирке-комнате, становился уже не таким грустным и печальным. Я с детства поняла, что так у всех. И на душе было спокойно.       В общем, в школе не было ничего примечательного, училась я на хорошо и отлично, как мне всегда желали на днях рождения. Пожелания эти были стандартными и дежурными, так что вряд ли можно считать, что это благодаря им я закончила школу без единой тройки. Оценки оценками, а знаний в голове у меня было достаточно, ибо чтение книг не могло не сказаться на моем развитии в положительную сторону. Я была частым гостем в библиотеке, сначала в школьной, а потом уже и в городской. Родители радовались, что я нахожу, чем себя занять. А я была счастлива, что никто меня не дергает и я могу спокойно сидеть на своем большом подоконнике и погружаться в миры, где не так одиноко.       Накануне выпускного родители затеяли со мной разговор о будущем. Моем, разумеется. Посовещавшись, они решили, что мне будет лучше попробовать поехать поступать в столицу. «Вернуться сюда ты всегда успеешь, а попытка не пытка, ты же вроде умная, должна справиться». Ну да, вроде умная. Родители не особо вникали в мою жизнь, и поэтому даже не догадывались о том, что в десятом классе я уже решила, куда буду поступать, и даже поговорила со своей теткой, получив добро на совместное с ней проживание. Впрочем, на удивление наши мысли с родителями совпали. Они предложили мне пожить у папиной сестры, у которой я на тот момент уже договорилась остановиться. Но дабы не смущать родителей, я сказала, что позвоню ей и узнаю, можно ли будет пожить у нее какое-то время. Тетя Поля на том конце провода смеялась и говорила, что она ничуть не сомневалась, что родители придут к такому решению. По ее мнению, им давно пора пожить отдельно от детей. Так что, все складывалось совершенно так, как мне хотелось.       В столицу я поехала одна, благо на момент покупки билетов мне уже исполнилось восемнадцать и никаких разрешений от родителей не требовалось. В Москве меня встретила тетка, вся в веснушках и с вечной улыбкой на лице. Она – полная противоположность моего отца. Будучи старшей сестрой, она всегда говорила о нем с покровительственной ноткой в голосе. Она считала, что была главным заместителем их матери, которая, впрочем, не особо отличалась от моей и была вечно чем-то занята. Так что, тетя Поля была для папани и сестрой и матерью в одном лице. И ей, в отличие от него, это нравилось. − Как там Мишенька? − спросила она, выхватывая из моих рук тяжелую сумку, набитую книгами и одеждой на все случаи жизни. − Папа хорошо, работает, клеит свои кораблики. − Ой, − засмеялась тетя Поля, − он, наверное, никогда не вырастет. Сколько ж можно на них время тратить? − Ну, ему нравится, он так отдыхает после работы. − Фи! Лучше б с детьми сходил куда-нибудь в выходные. А впрочем, чего я ворчу, дети вы уже большие, ты давай рассказывай, как добралась.       Я рассказала тете, что дорога была довольно веселой, я познакомилась с мальчиком и мы всю ночь проболтали в тамбуре о всякой ерунде. О том, что болтали мы лишь первую половину ночи, а всю вторую в этом самом тамбуре целовались, я умолчала. Несмотря на то, что моя тетя достаточно адекватная и современная, выдать такое в первый день я не рискнула. Ну, да и ладно, все равно я уже не помню, как звали мальчика. То ли Витя, то ли Володя, то ли Виталик. Всегда путала эти имена. Да и когда он представлялся, я даже не думала, что все дойдет до такого, и поэтому пропустила имя мимо ушей.       Люблю случайных попутчиков в жизни. Именно они самые что ни на есть настоящие. Они совершают какие-то поступки здесь и сейчас, а не с какой-то целью на будущее. Они говорят искренне, зная, что видят тебя первый и последний раз. И целуются, как нравится им, не пытаясь произвести впечатление. Они идеальные слушатели, потому что им все равно, и они этого не скрывают, да и ты, изливая душу, знаешь, что это просто живая жилетка, которая выйдет из поезда через несколько часов, а еще через пару тебя навсегда забудет. Никогда не изливала душу в поезде, но очень часто становилась слушателем. Не знаю почему, но люди, видя меня, считают, что я просто обязана узнать об их жизни. Однако, эта поездка была приятнее, чем многие другие. Мы с мальчиком по имени В. не изливали друг другу содержимое души, просто говорили о сиюминутном, а потом решили, что просто болтать уже скучно, а целоваться, как минимум, приятно, так чего терять время? Мы же видимся в последний раз и стыдиться нечего.       Мы с тетей Полей спустились в подземку. Ненавижу метро. Это толпа одиночеств. Это страшная толпа, причем если на машины смотришь со стороны, а в квартире ты одинок среди родных людей, то здесь ты часть этой огромной, безразличной, а главное чужой толпы. Ты в самом эпицентре. И никуда из него не можешь деться. Одиночество окружает, давит и засасывает.       Мы ехали довольно долго, но, к счастью, сидя. Правда говорить в метро решительно невозможно, да и мне не особо хотелось. Мы просто обменивались с тетей улыбками, и каждый думал о чем-то своем. Не знаю, что скрывалось за теткиной улыбкой, а за моей были воспоминания. И о них я могу рассказать в следующей главе.