Скажи ему, дурак

«Гол! Федор Чалов, номер девять, на 15 минуте открывает счёт! 1:0 в пользу ЦСКА!» Глаза Саши не отрывались от экрана телевизора, он даже почти не моргал, стараясь не пропустить ни единого кадра радующегося нападающего. Палиться перед Кутеповым, сосредоточенно следившим за игрой на кресле, честно говоря, не хотелось, поэтому в лице вратарь старался не меняться абсолютно. И пусть сердце замирало, переставало качать кровь, когда оператор решал вывести крупный план Чалова. Снаружи - победа, внутри - проигрыш. – ЦСКА заметно вырос, - задумчиво протянул Илья, вальяжно забросив ноги на журнальный столик, - Влашич, вон, за шестерых пашет, при том, что остальные не отстают. Их как будто в разы больше на поле, чем соперников, что думаешь? – Он прекрасен, - забывшись, восторженно прошептал Максименко, окончательно расплываясь по кровати и забивая на конспирацию. Чувство переполняло изнутри, кипело в глотке, и не дать ему вырваться наружу было бы преступлением. Илья обиженно надул губы. – Ты меня вообще слушаешь? – Да! - воскликнул Саша и резко сел, устанавливая с Кутеповым зрительный контакт, - Конечно слушаю. – Не ври, - отмахнулся старший, - Ты на своего Чалова залипал. Я же не дурак. Максименко смущённо опустил взгляд и смял в руках лежавшее у ног одеяло. – Так видно, что ли..? То есть, с чего ты это взял? – Ты смеёшься? Да тут даже слепоглухонемой догадается, что ты к нему неровно дышишь, - закатил глаза Кутепов, - Чего только та история после нашей игры с ними стоит. – А ты откуда знаешь? Тебя не было на том матче, - вскинул брови Саша, отрывая лицо от собственных подтянутых к груди коленей. Но один многозначительный взгляд Кутепова все ему объяснил. – Зобнин. Так и знал, что он предатель. – Ты тут словами не разбрасывайся, - притворно оскорбился Илья и запустил в младшего подушку, но тот ловко поймал её в сантиметрах от собственного лица и зафиксировал на груди. Вратарь, как никак. – Это ничего не значило, - возразил Максименко, откладывая подушку в сторону, - Я просто пожал ему руку после матча. Все соперники так делают. – Мне Рома рассказал совершенно другое, и я, при всём уважении к тебе, больше верю ему, - недоверчиво окинул глазами Сашу Илья. – Я полностью уверен, что он наврал с три короба, - задрал нос вратарь. – То есть, ты не подходил к нему и не просил поменяться футболками при том, что твоей на тебе уже не было? - насмешливо спросил Кутепов, наблюдая, как меняется в оттенке лицо Саши, - А когда тот, по доброте душевной или из жалости, разделся, ты не пялился на его торс? И абсолютно точно он не щёлкал у тебя перед глазами и не спрашивал, нужна ли тебе помощь. И эту футболку ты, конечно же, не хранишь дома в самом сокровенном месте. Да, я определённо точно верю в это. Максименко с видом полностью дискредитированного как личность человека завалился на бок, словно пулей скошенный, и глухо простонал, спрятав лицо в подушке. – Не напоминай мне об этом больше никогда, - пробурчал Саша, приподнявшись на локтях, на что защитник хмыкнул. – Не выйдет, Сашок, мы с Ромой будем припоминать тебе это до конца твоих дней. – Боже, - простонал Максименко и уронил голову обратно в подушку. – Да ладно тебе, успокойся, - Илья пересел на кровать вратаря и мягко погладил его по спине, - Ты в него влюблён, и это бьет по твоим мозгам и заставляет тебя вести себя как умственно неполноценный. Я все понимаю, сам такой же был. Саша оторвал лицо от подушки и покосился на старшего. – Да, можешь у Ромы спросить, - взгляд Кутепова заметно потеплел, губы сами собой расплылись в улыбке, - Хотя, он не лучше был... – Ой, не надо, я не хочу опять слышать вашу историю любви, уже вот тут ваши сопли розовые сидят, - Максименко обхватил себя ладонью за горло, на что Илья пожал плечами и откинулся на изголовье кровати, - Не продолжай, а то я заплачу, у меня такого никогда не будет. – Просто позвони и скажи ему все, сложно что ли, - недоумевал защитник, - Если нет номера, я могу попросить у Игоря... – Нет! - слишком высоко воскликнул Саша и, вскакивая на колени, замахал руками, - Не надо ничего делать! – То есть, у тебя записан его номер? Тащи телефон, после матча наберём. – Нет! - снова закричал вратарь, - Нет, - повторил он уже тише, - Я не смогу. Кутепов громко цокнул. – То есть, ты собираешься вот так сидеть и ждать с моря погоды? Саша едва заметно кивнул. – Умно, Сань, просто браво, лучше идеи не придумаешь, - съязвил Илья, - В чем проблема? Ты сомневаешься в его... ориентации? – Нет, в этом я уверен, видел, как он с Обляковым обжимается, - фыркнул вратарь. Его лицо в долю секунды сменилось на погрустневшее. И Кутепов, хотевший выдать в ответ что-то саркастичное, сжалился и сочувственно погладил парня по плечу. Тот, не привыкший к нежностям от холодного непробиваемого Ильи, сначала дернулся от прикосновения, но после расслабился и робко положил голову на колени другу. – Эй, ты, конечно, моей временной добротой пользуйся, но знай меру, - ухмыльнулся защитник, но тут же рукой прижал рванувшего встать Сашу обратно, - Шучу я, лежи. Максименко закатил глаза и вновь уставился в экран телевизора. Тайм подходил к концу, счёт и вялая игра Зенита полностью убеждали в победе красно-синих. Последний раз бросив взгляд на мелькающего по полю Чалова, вратарь прикрыл глаза, расслабляясь и позволяя Кутепову запустить пальцы в свои мягкие блондинистые волосы, неряшливо спадающие на лоб. – Ты только расскажи ему когда-нибудь, хорошо? - видя, что Саша уже клюёт носом, попросил Илья, на минуту переставая играться с волосами младшего. Получив в ответ неразборчивое ‘угу’, он, естественно, не принял это за согласие, но хоть немного успокоился. Каким бы ледяным он не казался на вид, внутри Кутепова бушевали сотни эмоций и чувств, и на тот момент лидирующее беспокойство за Сашу перекрывало все. Максименко ему как младший брат, неопытный, глуповатый, вечно всего боящийся и стесняющийся, а эта его любовь... Илья знал, что это за чувство, знал, как тяжело, когда это невзаимно. Невыносимо было видеть, как Саша изводит себя, прячет все внутри, не в силах свою робость преодолеть, не впервые палится. И Кутепов, так же понимающий, что сам Максименко ничего не предпримет и ему необходим хороший пинок под зад, вознамерился ему немного помочь.

***

– Илья, куда мы едем? - в сотый раз спросил Саша, дыша в ухо сидящему за рулём Кутепову и откровенно того раздражая. Илья уже десять раз проклял свои благие намерения, не однажды был в шаге от того, чтобы остановиться, вернуть надоедливого вратаря в его квартиру и бросить наедине с собственными чувствами и страданиями, но вовремя успокаивался, моля всевышнего, чтобы тот либо усыпил на ближайший часок Максименко, либо подарил ему терпения. Много терпения. – Саш, как человека прошу, угомонись, - устало выдохнул защитник. – Угомонюсь, когда скажешь на кой черт ты ворвался ко мне в квартиру в десять утра в мой, на минуточку, законный выходной, буквально силой затащил в машину и везёшь в неизвестном направлении. ‘Вдох, выдох, считаем до десяти и успокаиваемся, давай, Илюша, ты сможешь, один, два..,’ - мысленно приговаривал Кутепов, стараясь максимально абстрагироваться от внешнего раздражителя, коим являлся не прекращающий зудеть Саша. Однако, надоедание, как оказалось, весьма энергозатратное занятие, поэтому через ещё пару минут Илья вздохнул спокойно, увидев в салонное зеркало дальнего вида как младший, изрядно утомившись, сопит в свою же куртку, развалившись на всём заднем сидении. ‘Ну, по крайней мере остаток поездки пройдёт спокойно’, - мысленно заключил Илья и немного прибавил звука радио.

***

– Эй, рота, подъем, - Илья уже добрые десять минут стоял на парковке и тщетно пытался разбудить Максименко, как внезапно в водительское окно постучали. – Боже, ты меня до инфаркта доведёшь, - вздрогнув, Кутепов резко повернулся к стучавшему и, обнаружив улыбающегося от уха до уха Зобнина, выдохнул, - Привет, - отзеркалив улыбку младшего, Илья опустил стекло и высунул голову наружу. И первое, что увидел проснувшийся от стука Максименко, это нежный поцелуй парней. – Фу, лучше бы не просыпался, - проворчал Саша и, потягиваясь, сел. После сна на его голове был полный бедлам, на лице остался красный отпечаток сиденья, все мышцы тянуло и ломило. – Что за тело ты привёз? - недоуменно поднял брови Рома, - Не молодёжку вроде собираем. Хотя, если посмотреть на состав... – И тебе доброе утро, Ромочка, - огрызнулся вратарь, - Кстати, почему ты не на сборах, ты же должен быть в.., - внезапное осознание накрыло Сашу с головой, и он дёрнулся к окну, оглядывая местность, - Кутепов, ты припер меня в Новогорск?! Илья довольно кивнул и вышел из машины, тут же кладя руку на талию Зобнина. – Блять, ну зачем? - проныл вратарь, сползая с сиденья, - Ну кто тебя просил? – Твоё страдающее лицо меня просило, - ответил Кутепов, распахивая дверцу машины, - Вываливайся. Скрипя зубами, Максименко вылез, тут же спотыкаясь об собственную ногу и падая коленями на асфальт. – Илья? - приятный хрипловатый от холодного воздуха на улице голос окликнул парня, - Привет, что ты тут делаешь? Саша побледнел. Перекатываясь на бок, он вплотную прижался к машине, прячась за ней. ‘Меня тут нет’, - одними губами прошептал он Роме и замер, стараясь не выдать себя. Зобнин закатил глаза и едва заметно кивнул. Он понял, что Саша ещё не готов. – Да так, ничего, скучно на выходных стало, вот и приехал, - деланно равнодушно ответил Кутепов, - Кстати, Федь, поздравляю с первым вызовом в основную сборную. – Не первый, - мягко поправил Чалов, на что Илья отмахнулся, мол, не суть, - Ладно, пока. – Бывай, - Кутепов на прощание махнул удаляющемуся Феде в спину. Едва армеец скрылся за поворотом, Илья с грозным видом склонил голову к Максименко. – Что это за нахрен?! Саша не ответил: стук собственных зубов сбивал все мысли, выступившие на глаза слезы неприятно жгли глаза. – Эй, ты чего? - мгновенно потеплев, Зобнин присел, взъерошивая и без того растрепанные волосы младшего. – Холодно, - сквозь зубы процедил вратарь и показательно вздрогнул. Илья с сожалением посмотрел на него. Какой тут холод, нет, причина не в нем. Причина в гулком, низком голосе Чалова, способном одним словом вывести Сашу из равновесия. На расстоянии любить безответно гораздо легче, проще искать отговорки, чтобы не открываться этому человеку. Но сейчас, осознавая, что вот он, тут, буквально за стенкой, вновь накрывает с головой, заставляет захлебываться в собственных противоречиях, без шанса на спасение. Такое уже бывало, только тогда было в разы сложнее. На сборах молодежки Саша и Федя делили одну комнату. И Максименко до сих пор не понял было это лучшее время в его жизни или худшее... Частый контакт, прикосновения, разговоры перед сном о всякой ерунде, неловкие встречи с утра в душевых, все это с одной стороны радовало Сашу, но с другой, большей стороны удручало. Он понимал, что это только на время сборов. Что потом они снова разъедутся по клубам и будут обмениваться лишь дежурными фразами на стыковых матчах. И Максименко молчал, таил все в себе, не подозревая, насколько сильно эта пучина утягивает его. Вернувшись домой после решающего проигрыша, Саша надеялся, что чувства, не выдержав расстояния, пойдут на убыль. Но, как сказал бы Илья, хер там плавал. Никуда не исчезла эта любовь, чтоб ее, не изменилось ничего. Сердце все так же ныло, душа подбито скулила, не давая переключиться или забыть. Ещё и эта парочка самопровозглашенных Купидонов не даст ему снова позорно сбежать. Одним словом, пиздец. – Так, мне уже пора, - заторопился Рома, взглянув на часы, - Вот ключи от моей комнаты, - он потряс небольшой звенящей связкой перед носом Ильи, - Сидите там, я через пару-тройку часов приду, - отдав ключи Кутепову, Зобнин неловко приобнял Сашу и легонько мазнул губами по щеке Ильи, прощаясь, чем вызывая явное недовольство старшего. – Мы, что, в начальной школе, чтобы в щёчку целоваться? - пробурчал Кутепов и за подбородок повернул смущенное лицо Ромы на себя, - Конфетно-букетный период давно закончился, пришла пора серьезных действий. Максименко тут же отвернулся, со стороны парней послышались причмокивания, сдавленные стоны и хлюпанье. Да, возможно, он немного завидовал им, их открытости, ярким несдержанным улыбкам Кутепова, озаряющим его лицо лишь в присутствии Ромы, зацелованным и приопухшим губам Зобнина, по цвету сливающимся с щеками, покрасневшими от возбуждения. Он хотел бы, чтобы так было и у него. Краем глаза заметив то, как поник Саша, Илья оторвался от своего парня, шлёпнув его напоследок по заднице, подхватил вратаря под локоть и направился в корпус. Тот не сопротивлялся.

***

– Я сказал нет! - вскипая, воскликнул Максименко и всплеснул руками, - Илья, я понимаю, что ты хочешь помочь, хочешь как лучше, но это моя жизнь, мои чувства, дай мне разобраться самому! – Я бы дал, если бы не был уверен, что ты продолжишь бездействовать и убиваться. Саш, я знаю, что это сложно, страшно, неловко и ещё тысяча эпитетов, но это не дело, - Кутепов обессиленно упал в кресло. Препираться с упрямством и боязнью младшего уже не хотелось, мозг отчаянно просил остановку дебатов, длящихся уже не первый час. И за это время Саша успел и душу излить, и покричать, и поплакать, и поистерить... В общем, сделал, все что мог. Результата ноль. Но взглянув в добрые, с непривычной теплинкой и блеском, желающие помочь, но такие уставшие глаза Ильи, в голове у Максименко что то щёлкнуло. – Может, действительно стоит... поговорить? - робко поднимая глаза на старшего, прошептал Саша. – Делай, как знаешь, - вздохнул Кутепов. Он грузно откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, потирая переносицу двумя пальцами. В мыслях Максименко закрутился ураган. Он сметал всё, что кропотливо выстраивал Саша долгое время, но и не давал чему-то новому осесть и закрепиться в сознании. Все мысли вертелись с неистовой силой, путая и дезориентируя вратаря. Но, уцепившись за случайный порыв ветра перемен, закруживший в голове, Саша решил: надо. Сегодня все изменится. Ни слова не сказав старшему, Максименко подобно роботу встал и на деревянных ногах направился к выходу. Уставившись глазами в одну точку, чтобы, не дай бог, не сбиться и не передумать, он решительно направился на стадион. Футболисты, вызванные в сборную, уже возвращались с него, каждый, встречая Сашу на пути, пожал ему руку и односложно поздоровался. А Максименко все шёл, скользил взглядом по каждому парню, но нужного не находил. И у самой кромки поля он наконец отыскал: Федя о чем-то разговаривал с Черчесовым, который рисовал синим маркером на магнитной доске стрелочки и линии, видимо, преподнося футболисту тактический материал. Чалов заинтересованно следил за рисунком, время от времени кивал, переспрашивал непонятное, а иногда и сам брал маркер в руки, проверяя собственные догадки. – Ладно, иди, итак задержал тебя, - пробурчал наконец удовлетворённый познаниями Феди Станислав Саламович, сложив стойку доски пополам, сунул ее подмышку и направился на базу. Проходя мимо Максименко он учтиво кивнул, но особого значения встрече невызванного футболиста не придал. – О, Сашка, здорово, - удивленно воскликнул Чалов, замечая Сашу, и направился к нему. Колени вратаря предательски затряслись. – Д-да, привет, Федя, - пробормотал Максименко. – А ты как тут оказался? Вратари же у нас все целые, - переходя на более быстрый шаг, Федя, не дожидаясь ответа на вопрос, совсем скоро оказался слишком близко к бывшему партнёру по сборной и резко утянул в крепкие объятия не ожидавшего этого действия Сашу. Тот остолбенел: все тело будто судорогой свело, сначала обездвижило, а через секунды заколотило изнутри, задергало мышцами, заставляя Чалова отстраниться. – Что с тобой? - обеспокоенно спросил Федя, приобнимая Максименко за плечи. Тот выдавил из себя неубедительную улыбку, стараясь оторвать взгляд от совершенных черт лица армейца. Однако, все попытки потерпели крах. – Недолечился, - заикаясь, выдавил из себя вратарь. Внутри все узлами вертелось, сжималось и разжималось, хотелось вернуться в тёплые объятия и вместе с тем сбежать как можно дальше, голова трещала по швам от противоречий. – Понятно, - протянул Чалов, не замечая искривившегося выражения лица Максименко или же скидывая это на мнимую болезнь, - Ладно, мне пора на обед, приятно было видеть тебя. – И мне, - не думая ответил Саша. Федя махнул рукой на прощание и направился в корпус, оставляя Сашу смотреть себе в спину. А у того внутри будто стая птиц забилась, захлопала крыльями, больно изрезая внутренности в кровь. Опять не смог, струсил. Максименко запрокинул голову судорожно втягивая носом воздух, не давая соленым слезинкам стечь по щекам. Вихри мыслей вмиг рассеялись, оставляя после себя лишь разруху, полнейший беспорядок, который Саша не в силах устранить в одиночку. Но помочь ему некому, и он вышел за территорию базы, зябко поеживаясь от холодного ветра. Если бы он курил, сейчас сделал бы пару затяжек, жаль, спортсмен. И следившие за ним через окно номера Илья и Рома обречённо вздохнули. Один не может сказать. Другой не может понять. А страдает только Саша. Бедный маленький Саша, младший братишка для всех. И никто не в силах им помочь.