По ту сторону клетки

У грязной каменной стены толпились испуганные дрожащие люди, одетые в старые лохмотья, свисающие с их худых тел. Они жались друг к другу, надеясь получить хоть каплю тепла и чувства безопасности, но натыкались только на угловатых существ, наполненных отчаянием и страхом. На этих бедняг кричали мужчины в форме, заставляя узников построиться в неровную живую линию. Злые, насмехающиеся и жестокие лица надзирателей нависали над заключенными, создавая ужасную удушающую атмосферу, от которой получали удовольствие первые, и которая холодила душу вторых. - Быстро сняли свое тряпье, ублюдки! – громом раздался голос главного надзирателя. Пленные огромными глазами смотрели на грозного мужчину, не зная, зачем им надо раздеться. Потеряв терпение, тюремщик полоснул кнутом ближайшую к нему заключенную и повторил приказ. Несмотря на панику и на плачущую окровавленную женщину, узники выполнили то, что от них требовалось. Остальные охранники, увидев оголившихся людей, безжалостно направили на них ледяную воду, а затем бросили им под ноги куски мыла, которыми уже кто-то пользовался. - Отмойте всю вонь и грязь с себя! Если справитесь плохо, то особо симпатичным девушкам мы поможем, правда парни? – засмеялся своей шутке главный надзиратель. – А вот с парней мы будем срезать грязь ножами. Девушки старались прикрыться, но слез они спрятать не могли. Парни сжимали от бессилия зубы, мысленно убивая мучителей. Лишь один охранник смотрел на узников без презрения и брезгливости. Он прятал свою жалость в глубине глаз, молча переваривая происходящее. - А где Номер 22? – спросил он. - Что говоришь, Джис? А, ты про эту тварь? Он наказан! Сидит сейчас в камере, без еды и воды. Может запомнит, кого надо уважать! А если мы его помоем, то ублюдок все равно будет продолжать вонять мочой и дерьмом, хоть ты кожу с него сдери! Джис опустил голову, чтобы главный не увидел ненависти в глазах. Номер 22 был интересным парнем... необычным. Он никого не боялся, не кричал, когда его били, гордо смотрел на всех и загадочно улыбался. Джису он даже немного нравился. Номер 22 никогда не сводил с него глаз, заставляя мужчину чувствовать себя странно. После мытья всех заключенных отвели обратно в камеры, дав перед этим одежду, немного получше предыдущей. Нескольких сопротивляющихся девушек увели охранники. Джис посмотрел в сторону скрывающихся жертв и их мучителей, но так и не сдвинулся с места. Сжав кулаки, он развернулся и, чуть ли не бегом, вышел из комнаты. Сидя на улице и куря сигарету, Джис думал обо всем происходящем и мечтал оказаться как можно дальше от этого места. В дверях показался силуэт одного из напарников мужчины. Джис машинально посмотрел на него и увидел, как тот застегивает брюки, что вызвало отвращение у парня. - Вот суки, отвлекли меня от девчонки! Запрос пришел на Номер 22. Завтра его продают, поэтому придется помыть. А я крайним оказался! – жаловался Джису охранник. - Номер 22? – переспросил Джис. - Да, повезло сучонышу. А ведь если бы его завтра на торги не повезли, мы бы его и убили. - Я пойду к нему, - поднявшись, Джис направился к камере, не вслушиваясь в слова благодарности, которые кричал ему в след надзиратель. Камера, в которой сидел Номер 22, была не хуже и не лучше любой другой камеры. Такая же грязная, лишенная света, со спертым воздухом. Номер 22 сидел в углу, вытянув одну ногу, а вторую согнув и положив на нее руку. Как только Джис зашел в помещение, парень поднял голову, пряча глаза за длинной челкой. - Номер 22, встать! – командным тоном сказал Джис. Уголки губ узника немного подрагивали, словно он пытался сдержать улыбку, отчего Джис почувствовал себя почему-то глупо, будто Номер 22 знал, что надзиратель не любит командовать кем-либо. Заключенный легко поднялся и подошел ближе. Джис внимательнее посмотрел на лицо парня и заметил синяк, которого еще вчера не было. Охранник нахмурился, но не стал спрашивать, кто это сделал. Путь к своеобразной ванной комнате сопровождался топотом от тяжелых ботинок Джиса и шлепаньем босых ног Номера 22. Зная процедуру, узник самостоятельно, без приказа, прошел к стене и разделся. Джис опустил глаза, смущаясь больше не обнаженного тела, а внимательных, насмешливых глаз Номера 22. Джис включил воду и протянул мыло, стараясь не смотреть на узника. Когда Номер 22 забирал мыло, то нежно, на сколько это было возможно из-за израненных рук, провел по ладони длинными пальцами. Джис вздрогнул, но не отшатнулся. Номер 22 усмехнулся и, отвернувшись, стал купаться. Он никого не стеснялся, словно был один в помещении, и спокойно намыливал свое стройное тело. - Хочешь что-то спросить? - разрушил тишину Номер 22. Джис выгнул бровь, не понимая, о чем говорит парень. - Ты так внимательно смотришь на меня, - пояснил заключенный. - Или может, я тебе нравлюсь? - Ты злишься на меня? За то, что я могу командовать тобой. Могу ударить или накричать, и мне за это ничего не будет, - чтобы не отвечать на последний вопрос Номера 22, Джис задал свой вопрос. - Злюсь? - рассмеявшись переспросил узник. - Нет, конечно. Ты не будешь плохо относиться к таким, как я. К тому же, твоя боль сильнее, чем моя. Поэтому, я не злюсь, не ненавижу и не презираю тебя. - Моя боль? О чем ты? - Я вижу ее. Она не такая явная, но невероятно сильная. Верно? Джис сжал кулаки, не зная, что ответить на это. - И еще, что делает здесь такой человек, как ты? Человек, который хочет убежать отсюда больше, чем те, кто сидит в камерах? Номер 22 внимательно посмотрел на Джиса, а затем отвернулся, возобновляя купание. - С чего ты это решил? - хриплым голосом спросил охранник. - Кто знает, - просто ответил Номер 22 и замолчал. Через пару минут Джис не выдержал и снова заговорил. - Ты совсем не боишься, не впадаешь в панику и безысходность. Говоришь и смотришь так, будто ты тут главный, будто ты знаешь то, что не знает никто. Ты хоть что-нибудь чувствуешь? - Чувствую, - уверенно ответил Номер 22 и стал медленно приближаться к Джису. Охранник стоял, словно приклеенный к месту. Неприятное ощущение собственной никчемности затопило сердце Джиса, казалось, что это он сам обнажен, и не только тело, но и его душа была напоказ. Номер 22 выглядел сильнее, выше и величественнее надзирателя, подавляя своей невероятной аурой. - Я чувствую жалость к тебе, - продолжил Номер 22. - Ты тоже в клетке, только она, в отличие от здешних камер, прочнее, чем эти стены. И если я из своей выбраться могу, то ты, возможно, так и останешься внутри на всю жизнь. Так что да, только жалость к тебе я и ощущаю, - говоря последние слова, узник провел кончиками пальцев по щеке Джиса. - Жалость?! - взревел Джис, крепко схватив за руку Номер 22. - Да что ты понимаешь? Ты даже не знаешь меня! Заключенный усмехнулся, чем окончательно вывел из себя Джиса. Охранник второй рукой притянул к себе за талию парня и впился яростным поцелуем в губы. Номер 22, словно зная, что будет, не удивился и сразу же стал отвечать Джису. Они целовались грубо, без нежности и любви, больно кусая друг другу губы. Оба не хотели уступать, оба наслаждались поцелуем, оба забыли о реальности. Первый пришел в себя Джис, резко оттолкнув от себя Номер 22. Не смотря на парня, упавшего на пол, надзиратель вышел из комнаты, остановившись справа у дверного проема. Он часто дышал, пытаясь прийти в себя. - Меня завтра продадут. Я буду очень расстроен, если больше никогда тебя не увижу, - тихо сказал Номер 22. Он стоял там же, где Джис, разделяла их только лишь стена. Охранник развернулся и уткнулся лбом в стену, не зная, что узник сделал тоже самое. Они стояли не шелохнувшись, думая каждый о своем, в тайне мечтая оказаться по ту сторону.