Голубые розы

      Знаете… Есть такая болезнь, когда из твоего горла вместо рвоты выходят голубые цветы. Голубые розы. Необычно, да? Хотите заполучить этот недуг и порадовать свою вторую половинку прекрасным букетом из голубых роз? Хах, что ж, не получится. Хочу огорчить, но розы появятся в вас только в том случае, если вы потеряете свою любовь и загоните себя в глубочайшую депрессию. Неужели передумали? Хе, неудивительно. Никому не пожелаешь такого конца… * * * — Тварь! — прошептала девушка, сжимая руку в кулак, скрипя зубами от боли. Темноволосая сплюнула слюну, перемешанную с кровью, вместе с тем самым голубым цветком. — А-а-а-а-а-а-а! Сволочь! — рычала темноволосая, снова сплевывая кровь. Тяжело дыша и с трудом переворачиваясь на спину она уставилась тусклым взглядом в потолок. Девицу сейчас было не узнать. До той трагедии, что случилась три дня назад, Микаса была готова ко всем неожиданным поворотам жестокой жизни. Всегда хладнокровна, сдержана, собрана, целеустремлена, сильна, натренирована, внимательна и уверена в своих силах. Кто же знал, что за маской безразличия и сдержанности скрывались такие чувствительные душа и сердце! Пожалуй, люди только сейчас поняли, что Микаса Аккерман – не только воин и надежда всего человечества, но и девушка. Девушка, способная чувствовать и любить. Девушка, нуждающаяся в заботе и понимании, хотя… Не всем дано это понять… * * * «Что же с нами будет?! Погиб Леви, так теперь еще и Микаса собирается в могилу! Роду Аккерманов конец?!» — негодовал народ. Эрен лишь сжимал кулаки, сдерживаясь из последних сил, чтобы не вмазать этим эгоистичным свиньям. Почему многие в Микасе видят только защиту?! Им же плевать, что с ней будет! Главное, чтоб она защищала их, этих поганых тварей, от титанов! Йегер только сейчас начал понимать, что главная угроза человечества — не титаны, а сами люди… Они ужасны! Кто заслуживает смерти, так это люди! — Эрен, — тихо произнес Жан, аккуратно положив руку на плечо выпавшего из реальности товарища. — Чего тебе? — огрызнулся юноша. Кирштейн молча кивнул в сторону Ханджи, успокаивающую трясущуюся от плача Хисторию. — Ее можно как-нибудь спасти?— подал голос Армин, с надеждой взглянув на Зое. Женщина ничего не ответила, лишь закусив губу. — Боюсь, что… — Майор замолчала. Эрен вскочил, с ненавистью стукнув ладонью по столу. — Почему я должен терять друзей и близких мне людей?! Сначала мама, потом Марко, Петра, Саша, Энни, Ханнес, Конни, Имир, Райнер, Бертольд, командор Эрвин, капитан Леви, так теперь еще и Микаса?! — Сядь, — сквозь зубы процедил Жан, с силой потянув парня за руку на себя, из-за чего тому пришлось сесть обратно на стул. — Ты так себя ведешь, будто тебе все равно! — закричал зеленоглазый. — Заткнись, Йегер! — ответил Жан, ударив Эрена кулаком в плечо. — Чего ты добиваешься?! Знаешь же, что ее сердце принадлежит капитану! — Ничего я не добиваюсь, придурок! — Заткнитесь оба! — сквозь слезы вскрикнула Хистория и, схватив со стола какую-то шкатулку, сжала ее в руке с намерением бросить ее в Йегера с Кирштейном. — Как вы вообще можете сейчас думать о таком?! Хоть раз подумайте о Микасе, а не о себе! Юноши послушно заткнулись. Ханжи вырвала из рук Хистори шкатулку и поставила ее на середину стола, украдкой вытирая рукавом рубашки выступившие слезы. Рейс дрожащими руками потянулась к шкатулке, а открыв ее, вскрикнула. Увидев то, что лежало в шкатулке, Армин закрыл лицо руками, начав рыдать. Жан и Эрен ошарашенно переглянулись, в отличие от остальных, стараясь подавить свои эмоции. — Ты предлагаешь усыпить ее как собаку!? — не выдержал Йегер. — Должен же быть другой выход! — Его нет, — устало ответила Зое. — Не может быть! — всхлипнула Рейс. — Может, все пройдет? Может, уже завтра ей станет лучше? А вдруг она поплачет и успокоится? Время лечит! — затараторил Жан, надеясь на лучшее. — Это время не залечит... Ее раны в душе и сердце слишком глубоки, — вздохнула майор, сама не веря в случившееся. — Я не позволю! Я не могу убить свою сестру! — выкрикнул темноволосый, более не став сдерживаться, дав волю чувствам, гневно смотря на лежащий в шкатулке шприц с какой-то зеленой жидкостью. — Другого выхода нет! Понимаешь, нет! — перешла на крик Ханжи. — Не можешь убить? Она живет только потому, что ее сердце еще не пожрали эти гребанные цветы! Она умирает у нас на глазах, мучается! А ты, эгоист, снова думаешь только о себе! Думаешь о том, как же ты без нее будешь! А на то, что она чувствует, даже не пытаясь цепляется за жизнь, тебе плевать! — Будто в подтверждение того, что Аккерман мучается, из комнаты девушки донеслись душераздирающие крики. Хистория вздрогнула и, стиснув зубы, схватила со стола шкатулку, быстрым шагом направляясь в комнату Микасы. — Хистория, стой! — завопил Йегер, бросившись за девушкой, но она не слушала, уверенно направляясь к Аккерман. * * * Тихо прикрыв дверь, Рейс зашла в мрачную комнату Микасы. Эту комнату, как и ее хозяйку, сейчас было не узнать... Темная комната, окна занавешены плотными серыми шторами; каменный пол, заляпанный уже засохшой темно-коричневой кровью. В центре лежит измученная и тяжело дышащая Микаса. С ее губ стекают алые капли крови. Она кашляет и выплевывает голубые лепестки роз, задыхаясь от огромных бутонов, застрявших в горле. — Микаса... — прошептала светловолосая, падая на колени рядом с ослабевшим телом девушки. Хистории больно смотреть на измученную Аккерман. За что ей такие мучения?! Рейс снова сжалась в тихом плаче. С трудом подняв руку, Аккерман забрала у голубоглазой шкатулку. С натугой открыв ее, девушка с облегчением выдохнула. — Правильное решение, — прохрипела сероглазая. В комнату влетел Эрен, а за ним Ханжи и Жан с Армином. — Микаса! — воскликнул Йегер, кинувшись к сводной сестре. Сев рядом с ней, Эрен аккуратно приподнял голову девушки, положив ее на свои колени. — Все будет хорошо, Микаса, все будет хорошо, — затараторил Арлерт, осторожно взяв ее ледяную нежную руку в свои. Жан уселся рядом с Эреном, начав нежно поглаживать лоб темноволосой. — Микаса, ты уверена? — задала вопрос Зое, серьезно взглянув на Аккерман. Микаса медленно кивнула. Хистория подвинулась, а рядом с ней опустилась Ханжи. Майор уверенно взяла шприц и поднесла его к руке девушки. Рейс внимательно, не отрывая взгляда, смотрит на руку Микасы, будто ожидая, что игла сломается о тонкую кожу темноволосой, а она встанет, одарит всех своим спокойным взглядом, еле заметно улыбнется и уйдет. Это сон! Просто страшный сон! Сейчас Хистория ущепнет себя и проснется! Все будет хорошо! Девушка невольно вспомнила событие трехдневной давности… На земле лежит окровавленный Ривай, а рядом сидит рыдающая Микаса, прижимающая его тело к груди. Леви из последних сил держится, что-то шепчет темноволосой на ухо, а она кричит, не веря своим глазам. — Нет, капитан! Я не могу вас потерять! Я сейчас перебинтую раны, и все будет хорошо! — кричит Аккерман, пытаясь закрыть кровоточащую рану на животе Ривая ладонью. — Я люблю тебя, Микаса, — шепчет Леви, нежно целуя девушку в губы, а потом закрывает глаза, засыпая… засыпая навсегда. — НЕТ! НЕТ! ЛЕВИ! ОЧНИСЬ! ЛЕВИ! ОЧНИСЬ! — рыдает Аккерман, прижимая бездыханное тело возлюбленного к себе. * * * Ханжи проткнула бледную кожу иглой, вводя в организм девушки яд. — Ребята, спасибо за все, — прошептала темноволосая, закрывая глаза. Теперь заснула и она... И больше она никогда не проснется... Теперь эмоций не смог сдержать никто. Искренние слезы полились из глаз Эрена, Жана, Армина, Ханжи и Хистории. Род Аккерманов завершен. Они погибли, оставив о себе неизгладимые воспоминания, оставив отпечаток в истории.