Сердцебиение

Зайдя в ванную, Тодороки умылся холодной водой. Сложно посчитать дни, когда он нормально спал, не думая о нём. А если удавалось заснуть, то подсознание рисовало пошлые картинки, от которых у самого Шото горели щеки. Он больше не мог терпеть это напряжение в штанах, когда мимо него проходил Мидория. А когда тренировки проходили в парах — у Шото просто подкашивались коленки. От одного только прикосновения Изуку, член переходил в вертикальное положение, а от такой опасной близости ему приходилось бежать в туалет с мокрыми трусами, запачканными в сперме. И каждый раз мальчишка следовал за ним и обеспокоено спрашивал: – Ты в порядке? Идиот... Любой человек на месте Изуку понял бы, в чем дело. Но этот мальчишка упрямо не замечает этого и тянется к Кацуки Бакугоу, который и в грош его не ставит. Они знакомы с самого детства и Тодороки безумно этому завидовал. Он часто фантазировал, о том, каким Изуки был до вступления в U.A. На очередном спарринге между Кацуки и Изуку нарастало напряжение. Даже Иида вместе с Ураракой попросили Айзаву прекратить этот поединок, ведь исход был ясен для всех. Для всех, кроме самого Мидории. Обе сломанные руки безжизненно висели, покрываясь синевой, а из носа шла алая кровь. Айзава был как всегда непреклонен, и, скрестив руки на груди странно поглядывал то на Шото, то на сражение. Тодороки был в ярости, из последних сил сдерживаясь, чтобы не наделать глупостей. Бакугоу навис над побитым Мидорией и что-то прокричал, Изуку ответил ему не менее эмоционально. Кажется, даже слезу пустил. Кацуки отвел руку, чтобы нанести последний мощный удар. Он не шутит, он хочет доказать своё превосходство каждому, кто осмелится пойти против его убеждений. Он хищник, привыкший жить без поводка. Хищник, который чувствует свою силу и власть над Мидорией. Он убьёт его. В висках пульсировала кровь. Тодороки терял над собой контроль. На ватных ногах он добрался до выхода, чтобы не видеть такое предсказуемое поражение. Мидория... он готов подставить себя под удар, лишь бы помочь другому. Ненавижу! Казалось бы, пара секунд и лицо Изуку будет размазано так, что даже Исцеляющая девочка не сможет его восстановить. Айзава, который только понял, что дело набирает обороты, уведомил в громкоговоритель об окончании боя. Но было уже поздно. Мидория закрыл глаза, ожидая своей участи, как вдруг тренировочное поле покрылось льдом, а между двумя неравными противниками выросла огромная льдина. Бакугоу без особых усилий разбил её в дребезги, но увидев, что под ней не было Мидории, разозлился не на шутку. — Чертов двумордый, я убью тебя! — заметив быстро удаляющиеся силуэты, закричал блондин. — Кацуки Бакугоу, за невыполнение приказа учителя ты будешь наказан, —равнодушно произнёс Айзава. Тодороки сделал за него всю работу, он и ни на минуту не сомневался. — Ты... спас меня, — теряя сознание на руках у Тодороки, пробормотал Изуку. — Держись, мой мальчик, мы уже рядом с медпунктом. — прошептал Шото, зная, что друг его уже не слышит. Через пару часов из палаты вышла Исцеляющая девочка. — С мальчишкой все хорошо, я его подлатала, — сощурилась она, выжидающе смотря на уставшего парня. — но в беспамятстве он постоянно повторял твое имя. Сердце вдруг пропустило сильный удар. Мое имя?! Тодороки не мог поверить: неужели он для Мидории что-то значит? Тихо зайдя в палату, Шото посмотрел на брюнета. Тот лежал с закрытыми глазами, не двигаясь. Видимо, спал. Последний раз задержав взгляд на умиротворенном лице, Тодороки пошагал к выходу, стараясь не наводить шума. — Шото, — как-то ласково произнёс Изуку, словно чужим голосом. — Да? — парень сам не понял, как оказался возле больничной койки. — Тебя Каччан не задел? Шото горько усмехнулся. Даже в такой ситуации Мидория заботится о других. — Я в порядке, — Тодороки невольно дотронулся до своего ноющего плеча, которого задела волна от взрыва. — а сам как? Шото старался говорить как можно сухо, чтобы Мидория не подумал, что его действительно беспокоит его самочувствие. — Здоров, и готов к новым тренировкам, — Изуку в доказательство своей правоты показал обе руки, но с двумя новыми шрамами на левой. Тодороки задумчиво провёл по ним подушечками пальцев, но резко осознав, что он делает. Мидория не дал ему отдернуть руку. Большие зеленые глаза хитро уставились на него, а кончики губ немного приподнялись. Значит ли это, что... Тодороки ещё секунд с десять не мог пошевелиться, пока брюнет провел тыльной стороной ладони приятеля по щеке, а потом с нежностью засунул указательный и средний палец себе в рот, посасывая. Во рту у него было жарко, Шото это чувствовал, но он все ещё не знал, как на это реагировать. Словно это он невинный мальчишка, а Мидория опытный профессионал. Член стоял колом, думать о чем-то другом, кроме похотливого друга, который вытворял непристойные вещи с его пальцами, было невозможно. Мидория посмотрел на выпирающий орган в брюках Шото и облизнулся, вынув чужие пальцы изо рта. Тодороки не узнавал друга и был в замешательстве. Изуку плавно расстегивал пуговицы брюк, словно дразня друга. Лоб парня покрылся капельками пота от того, что Мидория вытворяет с его неприхотливым телом. Не желая проигрывать в этой тихой войне, Шото быстро оказался сверху и приблизился к манящим губам друга. Поцелуй получился жарким и страстным — таким, каким Тодороки его представлял. Брюнет начал снимать с приятеля его будничную белую футболку, в которую Тодороки успел переодеться, ожидая Изуку в коридоре. Шото, в свою очередь, помог снять облегающий темно-зеленый костюм. В комнате было жарко, и вовсе не от того, что на дворе лето. Тодороки нежно ласкал тело Мидории, целуя все шрамы, что на нем были. Он старался не упустить ни одного миллиметра кожи. В груди появилось щемящее чувство, когда он насчитал не менее двадцати больших шрамов. Шото заострил своё внимание на чувствительных сосках брюнета, который всячески извивался под ним и шептал, чтобы он не медлил и трахнул его. Тодороки не спешил выполнять его просьбу. Когда они остались без одежды, он нарочито долго не прикасался ко вставшему члену Изуку, «просящего» внимания. То проведёт рукой по внутренней стороне бедра, то поцелует низ живота. Мидории эта игра явно не нравилась, и он взял инициативу на себя. Положив Тодороки на спину, благо физическая подготовка позволяла, накрыл рукой его немалых размеров член. Шото тяжело дышал, изо всех сил сдерживаясь, чтобы раньше времени не кончить. Надо же – все его сексуальные фантазии воплотились в жизнь. Мидория начал насаживаться на его член, но получалось достаточно плохо. — Давай я помогу, — хрипло произнёс Тодороки, обмакнув пальцы в смазке, которую по «счастливой случайности» захватил сегодня в академию. Брюнет кивнул, и тогда Шото начал медленно разрабатывать тугое колечко мышц, сначала одним пальцем, потом двумя. Изуку сладко постанывал, вцепляясь в плечи Тодороки и царапая их. Достаточно разработав, парень поднёс ко входу член и начал постепенно его вводить. Мидория всем телом прижался к другу, положив голову ему на плечо. — Тебе больно, мой мальчик? — поинтересовался Тодороки, удивившись, что брюнет затих. — Нет, — прошептал тот, обдавая горячим дыханием его шею, — я просто счастлив, что ты во мне. Тодороки от такого заявления чуть не расплакался, но вовремя подавил слезу, начав размеренно двигаться. Им было все равно, что в палату может зайти любой человек и увидеть их в таком непристойном положении, и что их сладкие стоны слышит весь персонал. Видя, что брюнет на пределе, Шото обхватил ладонью его член и начал двигать в такт их движениям. Первым кончил Мидория, пачкая спермой свой живот. Чувствуя, как сжалось колечко мышц, Тодороки сделал последний толчок и с глухим стоном кончил в Изуку, падая на кровать. Мидория лежал на вздымающейся груди Тодороки и слушал его учащенное сердцебиение. Парень поцеловал того в макушку и закрыл глаза, наслаждаясь этим прекрасным моментом. — Я люблю тебя, — тихо прошептал Мидория. Но Тодороки прекрасно все слышал. — Я тоже, мой мальчик, — улыбнулся Шото, накрывая их обоих одеялом.