Томное волнение

      Ленский, мой мечтатель юный. Молод, красив и спокоен. Но порой его глаза горят, как свечки, в момент вдохновения. Владимир всю ночь пишет свои стишки. Пишет он о лучшей жизни, которую сам с нуля создал. Поэт юн, но отнюдь не безобразен. Я с удовольствием читаю его книги.       Ах, что за детский нрав, что за чистая душа! Мой Владимир Ленский…       Евгений сидел в раздумьях. Решил он поздно вечерком свои мысли о поэте на бумаге изложить. Но их так много, боюсь, ему чернил не хватит! Онегин голову ломал. Разное писал, но все не то, не так.        — Эх, мой юный друг, без Вас мне так тоскливо… — Прошептал Евгений, склонился над исписанной бумагой да и задремал.       Снится сон Онегину. Видит он пред собою копну черных кудрявых волос. Это Ленский! Только он, Владимир, ходит с таким бардаком на голове. Облачен он в чудную одежду. Тело стройное, красивое, стой и любуйся юной красой.       Но отчего-то Ленский был смущен. Щеки с каждою минутой розовели, нещадно раздирал зубами поэт свои же губы. В глазах беспокойный блеск, отражена вся мука.        — От чего Вы розовый такой? Что случилось, дорогой?       Онегин к другу подошел, смотря в эти слабые глаза, о которых грезит вторую ночь.       Владимир в панике отступил. Испугался юноша.        — Ленский, не томи, поведай мне про свою тревожность! — Взмолился Евгений, с надеждой смотря в пунцовое лицо.       Ленский взгляд свой опустил. Не мог смотреть он на Онегина.        — Знаете, Евгений, я влюблен уж очень долго, на сердце тяжело.        — Ох, что за чувства, друг мой юный? — Онегин губы в усмешке приподнял. — Кто это?       Молчание — будто камень по затылку. Дает забыться на секунду, а потом как больно-больно. Владимир — влюбленное создание, Ленскому лучше любить, чем одинокому быть.       А после воздух стал другим, поэт поднял лицо, все красное и мокрое.        — Прости меня, Онегин, друг мой, я больше не могу терпеть! — Прокричав извинение второпях, он кинулся Евгения целовать.

Какое томное волнение В моей душе, в моей крови…

      Евгений в изумлении застыл. Влюбленный юноша ответа ждет, пусть то принятие иль отказ. Чувства в сердце поселились, душа затрепетала. Онегин требует любви, поэтому целует!       А Владимир плачет, хватая за крепкую спину. Еще мгновенье — и Ленский от счастья помрет.       И как Онегин мог так поступить? Совратил младое сердце.       Отказаться пришлось от чудного сна, Евгению негоже так долго спать.       Онегин за голову схватился. На языке своя же кровь, уста искусанные в порыве страсти.       Лицо горит, спина болит, стыдно, но хочется вернуться в этот сон, однако Морфей покинул этот дом       Как так? Теперь как жить? Друг влюблен в своего друга.       Евгений прикрыл глаза, думая о нем, представляя истинный конец его же выдумки.       Евгений бредит, пишет короткое письмо, умоляет Ленского навестить Онегинский дом.       «Быстрей приди, как в той мечте!»       Онегину кажется, что время на исходе, он желает Владимира сейчас.       Юноша голову вскружил, притаился где-то в сердце. Ленский, искуситель, похитил здравый смысл. Владимир вселился в его душу, подхватил цепкими руками нити сложных чувств и сказал «Страдай да полюби». Любви нету равных чувств, только некоторые похожи, но это не они. Страшное чувство, которое испытает каждый на себе.       Онегин в мысли погрузился, и думал так до вечера. От этих мыслей отказаться он не мог, хотел он разобраться. Евгений мучил себя расспросом, разжигая внутренний конфликт. Влюблен он или просто сам себе придумал — дать точный ответ он не смог. А Ленский тут как тут. Весь взъерошенный, уставший, но готовый к разговорам долгим.       Караул! На помощь! Сердца больше нет! Владимир спер дыханье Онегина лишь своим приходом! Ах, места больше нет, чувства в груди взрываются, хочется кричать и плакать. Увидел он это фарфоровое личико и доволен стал, как сытый кот.        — Звали, друг мой? — Кучерявый присел на ближний стул. Осанка ровная, не к чему придраться. Лицо доброе, хорошее. Евгения надо спасти из плена этих чувств.       Дар речи укатился под кровать. А что сказать? А что просить? Владимир Ленский прост, как две копейки, но сердцу покоя не дает. Такой простодушный лик давно он не видал.        — Ленский, признаться Вам хочу, Вы мне снились, — Онегин тяжело глотнул воды из стеклянного стакана, поправив ворот ночной рубашки. Владимир с любопытством смотрел в глаза напротив. — Вы открыли мне глаза.       Евгений подошел, подцепив пальцами подбородок друга. Вглядывался в черты лица, как мечтанием глаза горят, бантик губ еле дергается, а нос не дышит — нечем.        — Евгений, я…        — Тс-с, тише, не нужно больше слов.       Онегин смело впился в губы юноши, а Владимир дрогнул. Ленский прикрыл свои усталые глаза, пытаясь запомнить все движения. Евгений страстно целовал, жаждал того же, чего с утра хотел. Все так же требователен. Ленский просто в шоке.        — Люби, люби, — Отчаянно кучерявый повторял. Словно в бреду, но, даже если так, пусть всё продолжится, в нем — бреду — уже погрязли.