На самом деле

На самом деле незачем было отправлять Коичи в Италию. Секретная миссия? Анализ ДНК? Всего лишь попытка оттянуть столкновение с неизбежной истиной; Star Platinum ловил брошенные ему последние фото от агентов Фонда Спидвагона в Неаполе и с ювелирной точностью прикалывал на стенд в кабинете Джотаро. Когда-то в Египте Джотаро не мог понять, как дед чувствует приближение Дио, как ублюдок Дио чует присутствие Джостаров. Он и десять лет спустя, в Морио, не ощущал Джоске, в упор глядя на фамильную звезду. А дед потом, после встречи в порту, совсем сгорбился и сказал: «Наверное, я всегда знал о Джоске. Просто не хотел признаваться самому себе». Джотаро тогда в ответ хмыкнул и надвинул на глаза козырёк кепки. Дед и его сказки. Как обычно. Хотя сказки о вампирах оказались правдивыми. А ещё через год накрыло и его. Посреди ночи затрезвонили все телефоны: домашний, его мобильный, рабочий. Звонили из Фонда Спидвагона — его сотрудники приглядывали за городом с самой большой концентрацией станд-юзеров, звонили из дома Хигашикат — младший Ниджимура: в Морио что-то стряслось. Как будто мало было этому городу Киры Ёшикагэ — он тянул к себе психопатов и просто опасных придурков со всех концов света. Психопатов и просто опасных придурков из станд-юзеров. Джотаро уточнил в регистратуре городской больницы Морио, здесь ли лежит Хигашиката Джоске, и зашагал к лифту, не обращая внимания на оклик медсестры: «Куджо-сан! Номер палаты… Вы не спросили!» Ему и не нужно было спрашивать. Отделение интенсивной терапии. Холодно. Теплее. Теплее. Горячо. «Да ерунда вообще, Джотаро-сан, — Джоске попытался сесть, скривился и в конце концов устроился полулёжа, опираясь на подставленное Crazy Diamond плечо. Потряс правой рукой, загипсованной до кончиков пальцев. — Заживёт». Помпадур у него топорщился во все стороны прядками, как морской ёж — колючками: не иначе как с помощью станда причёсывался, в две руки на двоих. «Четыре перелома! Три операции! Десять швов! — бушевала Томоко, которая металась по палате из угла в угол. — В следующий раз я сама тебя прибью, паршивец, пока ты не свёл меня с ума!» А потом она увидела Джотаро, остановилась, топнула и разрыдалась, уткнувшись ему в грудь. Джотаро смотрел поверх головы Томоко на Джоске и понимал: не чувствует; пока не чувствует; а его самого уже через полмира тянуло ощущением от жизни Джолин. Лёгким и невесомым, словно взмах крыльев бабочки у щеки, мягким и сильным, словно давление воды на опущенную в течение руку. На самом деле Джотаро мог поехать в Италию сам. Отмерять мили по тому, как натягиваются и ослабевают нити связей из-за меняющихся расстояний. Мама. Джолин. Дед. Джоске. Что-то смутное, ещё не оформившееся настолько, чтобы можно было доверять. И тот, Харуно. «Кажется, я прихожусь тебе правнучатым племянником?» — слышалось слишком похожим на дежавю, чтобы прозвучать издевательски даже в мыслях. Выйти из самолёта в неапольском аэропорту, на южное солнце и тёплый ветер, взять в прокате авто, доехать до школы, адрес которой он дал Коичи. Постоять у забора, дождаться большой перемены, когда высокие двери выпустят толпу подростков в школьной форме и от этой толпы отделится один. Подойдёт поближе, глядя с любопытством. Джостаровские скулы, золотые кудри над высоким лбом, лицо ангела с полотен мастеров Ренессанса; не похожий на свои фото, но похожий на своего отца, он приоткроет губы в улыбке не то со старинного дагерротипа [1] из архивов Джостаров, не то с каирской улицы и скажет на чистом итальянском, напевно: — Добрый день! Мы знакомы?