За окном ноябрь

      Просторный гостиничный номер, вид на какой-то проспект. За окном ноябрь. Капли на стекле поблёскивали от ярких уличных огней. Машины мчались вдаль. Позднее время. Люди спешили домой. Дождь льёт, а снега нет. Совсем как в Краснодаре…       Олег Кононов стоял у окна. В неизменно стильном пиджаке, спрятав руки в карманы идеально отглаженных брюк. Главный тренер «Спартака», сегодня получивший заветную должность, не моргая смотрел на ночную Москву. Кто не мечтает возглавить «Спартак»? Несколько лет назад Олег Георгиевич и предположить не мог, что его позовут в такую команду. «Карпаты», «Севастополь», потом «Краснодар»...       Теперь Кононов в «Спартаке» — клубе с великой историей. Перед ним стоят самые высокие задачи. Всё, как он мечтал. Но радости нет. Вот она, Москва. Холодная, непривычно чужая. Так странно. Будто он впервые очутился здесь. Будто не видел раньше ночного блеска улиц, капель дождя на окнах и мчащих куда-то машин. Так пусто…       Возможно, он просто устал за сегодняшний день. Долгожданное назначение, звонки, поздравления, бесконечные интервью… Казалось, что даже в «Краснодаре» Олег за три года столько с журналистами не общался, сколько сегодня.       Всё в прошлом.       Сколько раз за два года Кононов твердил себе эти слова?       Олег сам всё решил, сам ушёл. Работал в «Ахмате» и «Арсенале». Лишь бы не там, лишь бы не с ним. Всё к лучшему. «Спартак» — великий клуб. Большая честь его возглавить. От таких предложений не отказываются, и Кононов не собирался. Теперь он в столице.       Он не любил Москву.       Кононов слабо улыбнулся. Опять эти чёртовы мысли. Нигде от них не спасёшься. Ни в Грозном, ни в Туле, ни, конечно, в Москве. Он правда её не любил. И злился всегда на вопросы, почему не переезжает в столицу. «Зачем?» — восклицал он. И правда.       Зачем, зачем, зачем…       Ему по душе Краснодар. Все это давно уже знали.       Футбольный клуб «Краснодар». Те три года, что Кононов там проработал, прошли как три дня. Самых счастливых три дня в его жизни. А теперь… Его имя не назвать даже в мыслях. Лишь бы забыть. Навсегда. Насовсем.       Зачем?       Снова этот злосчастный вопрос. Сколько можно? Два года. Два долгих года прошло, а внутри всё ещё пустота. Как будто всё было вчера.       Кононов прикрыл глаза. Через веки калейдоскопом проскальзывали блики уличных огней. И воспоминания. Тренер помнил, как он задал этот вопрос, увидев на столе заявление.       По собственному желанию.       Олег Георгиевич снова смотрел на проспект. Машины всё мчались, и время всё шло. Ничего не проходит. Тренер помнит тот день до мелочей. Как сам отвёл взгляд, не нашёлся с ответом на слишком уж сложный вопрос.       Зачем?       Хотелось сказать, что давно всё решил. Три года прошло, результаты на спаде. Кризис идей, ничего бы не дал он больше команде…       — Зачем? — повторил он вопрос, желая услышать ответ.       — Сергей Николаевич, — начал Олег, да только закончить не смог.       Сергей Николаевич. Галицкий. Кононов рад бы забыть, но не в силах. Как тогда, в кабинете. Признаться, что чувствует, тоже не смог. Сказал только лишь, что уходит. Причину придумал простую — про кризис идей. Галицкий медлил, вертя между пальцами ручку. Словно отпускать не хотел.       — Подпишите! — почти крик души.       В ответ — тишина. Теперь Сергей Николаевич не стал смотреть на него. Глядел он на лист А-4, словно читал между строк.       — Спасибо за всё, — сказал тихо Олег, развернувшись к двери.       — Не уходи, — донеслось ему в спину. Негромко. Словно просьба, мольба. «Неужели…», — мелькнул луч надежды, как вспышка. Олег обернулся. Сергей замолчал.       Показалось…       Галицкий всё-таки ставит подпись и смотрит, не веря, что Кононов правда уйдёт. Олег Георгиевич может скорей уйти прочь, сбежать без оглядки поспешно. Но ноги словно налились свинцом. Олегу не сдвинуться с места. Сергей поднял взгляд. Тоже горький безмерно.        — Что ты стоишь? — отчеканил. — Иди! Ты свободен.       Как бы ни так.       Кононов не мог шевельнуться. Если он сейчас уйдёт, то это конец.       Можно подумать, было начало.       — Уходи же, ну… — с каким-то отчаянием прибавил Галицкий. Олег очень хотел передумать, но развернулся и вышел. Большой коридор. Кононов мысленно считает шаги. Один, два, три, четыре, пять…       Остановился. Так просто нельзя. Невозможно! Ноги сами ведут к кабинету. Нельзя, ведь дороги туда уже нет. Дубовая дверь, а за ней — тишина… Олег занёс руку для стука. Одёрнул. Нельзя. Или всё-таки можно?       Звон разбитого стекла. В дверь полетел стакан. Разлетелись осколки. Олег развернулся. Ушёл поскорей. Сбежал без оглядки.       Зачем?       Олег усмехнулся. Невесело, горько. Открыл глаза. Машины всё мчат по проспекту куда-то.       В последний раз они виделись на матче-открытии стадиона «Краснодар». Матч сборной страны, праздник футбола для города. За игрой Кононов не особо следил. В комфортной вип-ложе он чувствовал себя не в своей тарелке. Конечно, ведь в кресле чуть ниже сидел Галицкий, а рядом с ним — вездесущий Мутко. А после игры…       — Здравствуй, Олег Георгиевич, — Галицкий сам к нему подошёл, оставив Виталия Леонтьевича на попечение работников столовой. Выглядел владелец великолепного стадиона вполне бодро. Как всегда в хорошем костюме, энергичный, подтянутый. Словно ничего не случилось. — Как жизнь?       — Понемногу, — негромко ответил Кононов, пытаясь прочесть во взгляде истинные эмоции Сергея. Не получалось.       — Как стадион? — улыбался Галицкий. А глаза всё-таки грустные. Олег это видел.       — Потрясающий, — честно ответил Олег Георгиевич. — Иначе и быть не могло.       «Это же ты», — в мыслях прибавил он.       — Не жалеешь? — спросил Сергей негромко.       — Не жалею.       Они замолчали. Галицкий думал, что это враньё, но Олег сказал правду. Он не мог не уйти.       — Так будет лучше для всех, — добавил Кононов, отводя взгляд.       — Замечательно! — всплеснул руками Сергей. — Ты сам за всех всё решил. Для кого лучше?! Для «Краснодара»? Ты знаешь, что это не так!       — У меня кризис идей, — попытался возразить Олег Георгиевич, понимая, что с Галицким спорить бесполезно. Особенно когда он прав.       — Какой к чёрту кризис? — предсказуемо взорвался владелец «Краснодара». Кононов вздохнул. Привык за три года к южной эмоциональности Сергея. — Это в экономике кризис! А у тебя временные неудачи! Всё пройдёт, надо только потерпеть! Результаты придут! Уходит он, понимаешь… кризис у него… кто тебе в голову такую дурь вбил?       — Никто, — спокойно проговорил тренер. — Так будет лучше для всех.       — Ты издеваешься, Кононов?! — воскликнул Сергей. — Для кого лучше-то? Для тебя?! Или, может, для меня?       — Для нас обоих.       — Да? — возмущённо округлил глаза Галицкий. — Как интересно ты всё за меня решил! Если я не хотел тебя увольнять, значит, не считал, что так будет лучше! Мы даже замену тебе не искали, Кононов! Вроде нормально работал, что произошло? Игроки воду мутили? Так сказал бы, кто именно! Я бы лучше их выгнал. Или я платил тебе мало?       — Дело не в деньгах, Сергей Николаевич, — проронил Олег. Ох уж эта предпринимательская привычка всё в рублях измерять! — Дело в вас.       — Я всё понимаю, у меня бизнес. Достаточно в мире людей, которые меня терпеть не могут. Но ты? Тебе я что сделал? — недоумённо вопросил Галицкий. — За что ты меня ненавидишь?       — Ты так ничего и не понял, — грустно заметил Кононов. Невольно на «ты» перешёл он. Какая уж разница? Он же уходит, к чему теперь этот никому не нужный официоз? Олегу Георгиевичу было нечего терять. Он был уверен, что это его последняя встреча с Галицким.       — Что я должен был понять? Что, Олег? — устало посмотрел на него бизнесмен. Кононов пристально посмотрел на него, стремясь запечатлеть в памяти каждую черту лица Сергея. В глазах была горечь. Хотелось поверить, что из-за него.       Хотелось, но это не так. Наверное, Галицкий просто расстроен, что придётся нового тренера искать. Раз старый бежит без оглядки, не объясняя причин.       — Я вас не ненавижу, Сергей Николаевич, — Кононов не сдержал горькой усмешки. — Я…       Конечно же, он не признался. Мутко помешал, появившись не к месту. Но это не важно. Олег Георгиевич знал, что не смог бы признаться. Ушёл он тогда по-английски.       Два года прошло. Больше они не общались.       Кононов стёр его номер. Чтоб не звонить. Хотя цифры он помнил прекрасно. Жалко, что память никак не сотрёшь. Всё было бы проще гораздо.       Он ведь хотел позвонить, и не раз. Когда Галицкий продал «Магнит». Или его отобрали, скорее всего… Кононов знал, что Сергею сложно. Это ведь дело всей жизни. Но он не позвонил. Побоялся.       Чего?       Ничего. Что мог он сказать? «Очень жаль»?       В тот вечер он стоял с телефоном в руке. Набрал одиннадцать цифр и думал, звонить или нет?       Не звонить.       Не смог бы Олег вновь слышать этот голос. Не позвонил и в тот день, когда молодёжная команда «Краснодара» стала чемпионом страны. Кононов знал, сколько для Сергея значит молодёжка, хотел поздравить. Опять набрал номер и вновь его стёр. Не смог на звонок он решиться.       Чего Кононов ждал теперь? Что Галицкий ему позвонит и поздравит? С чего бы? Зачем это надо? К тому же, Олег давно сменил номер, а Сергей об этом не знал. Но если б хотел, то, конечно, узнал бы…       За окном ноябрь. Дождь ещё льёт. В руке телефон. Часы на стене отсчитывают секунды. Время идёт. Звонить или нет? И зачем?       Зачем, зачем, зачем…       Да вот в чём беда, Олег знает ответ. Поздравления ему не нужны — ни к чему. Он просто хочет услышать его голос. Просто услышать, и всё. Одиннадцать цифр, зелёная кнопка. Пути назад нет.       Самое трудное — слушать гудки. Бороться с собой, чтобы вызов не сбросить. И думать, с чего начать разговор, что сказать?       — Да, — услышав голос Галицкого, тренер вновь подавил порыв нажать на отбой.       Время — час ночи. Кононов только сейчас это понял.       — Я слушаю, говорите.       Голос немного усталый, но вместе с тем энергичный. Как он так может?..       Олег всё молчал. Что говорить? Неизвестно. Секундная стрелка в ночной тишине стучала по нервам.       Не выдержал. Нажал на отбой поскорее. Заговорить не решился. Всё бесполезно. Два года прошло, так чего уж теперь.       Нет, так нельзя! Кононов понимал всё прекрасно. С ним быть нельзя, без него — невозможно. Так надо хотя бы признаться…       Звонит телефон, светится экран в ночной темноте. Знакомые цифры до боли. Кононов молча смотрит в окно. Нет, не время ещё. Однажды он позвонит сам. Или решится ответить Сергею. Но не сейчас.       Телефон замолчал. Тишина. Машины, секундная стрелка и капли дождя. За окном ноябрь. Но это не важно. Будь там декабрь, январь или февраль, легче не станет. Два года прошло. Он не признался. А Галицкий так ничего и не понял.