Со всей строгостью

— Да не крутись ты! — Пап! Не надо! — Кажется, у нас был договор. — Но… — Гарри прекратил попытки вырвать ладонь из отцовской руки, которая его тащила, но только для того, чтобы захныкать. — Ну-ну, — поторопил его Снейп, быстро поднимаясь по ступенькам на второй этаж и волоча за собой ребенка, — продолжай. Чего же ты замолчал? Разве я не предупреждал тебя, чтобы ты не лез в неприятности!? — резко открыв дверь, он подтолкнул Гарри в комнату, — Разве не говорил, что еще раз меня ослушаешься — накажу с той строгостью, на которую меня хватит?! — зайдя следом, Северус громко хлопнул дверью, от чего оказавшийся на середине комнаты Гарри вздрогнул. — Предупреждал…Говорил… — плаксиво подтвердил мальчик, с последних сил стараясь сдержать слезы. Он было испугался, что отец закроет его в комнате на двое или больше суток, как поступали Дурсли, но эта перспектива ему нравилась меньше. Мужчина приподнял брови и убрал руки за спину, продолжая стоять с идеальной осанкой у самого порога и загораживать собой дверь. — И, судя по всему, ты мне не поверил, — сделал он вывод, пытаясь не повышать голос, — раз уж возомнил, что можешь так легкомысленно уйти из дома, даже не предупредив меня! Северус очень ярко вспомнил недавний инцидент. То, как замерло его сердце, когда ребенка не оказалось ни в доме, ни во дворе…На его лицо начала наплывать былая злость, от которой Гарри непременно захотелось спрятаться под кровать, или, даже, прыгнуть в окно. Снейп медленно, снизу вверх, начал оценивающе осматривать мальчика. Сосредоточено прошелся взглядом по его коричневой рубашке, весящей на худом теле, и серым штанишкам, которые тянулись по тощим ножкам, заканчиваясь у самых колен. При этом он отметил, что ткань на брюках была действительно тонкой. Северус задумался, стоит ли их снимать, и получится ли воспитательный эффект при одетых. Его взгляд плавно поднялся к лицу сына и…замер. Сейчас он наблюдает перед собой напуганного, но все же целого и невредимого ребенка…Но с этим чертовым мальчишкой могло приключиться что угодно! Он мог упасть в озеро…На него могла напасть бешеная псина…Его могли затянуть в машину клятые педофилы! Снейп почувствовал, как от представленного его левый глаз начал подергиваться, а дыхание стало более шумным. Видимо, на столько, что он не был в состоянии услышать оправдания Гарри, у которого, вероятней всего, появилась надежда на спасение. Пусть она и была, в один момент от нее ничего не осталось. Северус вышел из ступора, диким зверем посмотрел на сжавшегося ребенка, затем одним рывком приблизился к нему, схватил за шиворот и, прошипев что-то грубое, толкнул на кровать. Разум профессора на тот момент посетили самые жуткие картины, что и спровоцировало его напасть без предупреждений и преподать запоминающийся урок… Хорошая порка куда лучше того, что могло с ним произойти в этом чертовом районе! — оправдывается сам себе Снейп, и эти слова действительно казались ему убедительными. Ошарашенный Гарри приземлился на живот и испуганно всхлипнул. Северус был убежден в покорности сына, поэтому не стал его держать, пока трясущиеся руки пытаются справиться с ремнем…Очень зря, ведь рефлекс самосохранения у мальчика сработал…Он тут же вскочил на ноги, оббежал кровать к противоположной стене — подальше от разъяренного родителя, который так на него посмотрел, что непременно заставило бы мальчишку пожалеть о своем действии. Снейп смерил прижавшегося к стене суровым взглядом. Его руки застыли у не до конца расстегнутого пояса, как будто лежащий перед ним мальчик служил стимулом для этого действия. Сейчас же его стимул настойчиво вжимается в стенку, согнул руки на уровне груди в защитном жесте и поглядывает на него зелеными, полными страха и раскаяния глазищами. — Иди сюда. — холодно приказал Северус, опустив руки. По его взгляду было видно, что долго ждать он не собирается — в его глазах пошел обратный отсчет. 5 секунд. 4 секунды. 3…Но Гарри не желал поступать мудро — он старательно поджал губы и прерывисто замотал головой в стороны, как будто ему не 8 лет, а 3, и его не наказывать собираются, а кормить невкусной кашей… Его челка вяло пала на жалкие глазки, но он не предпринял попытки ее убрать. Он вообще старался не делать лишних движений, как будто был уверен в том, что станет одного цвета со стеной и папа его не заметит. По его щекам потекли огромные слезы, оставляя на них мокрые дорожки, стекая к подбородку и тут же падая на пол. И на них мальчик не обратил внимание, кажется, то же самое касалось и Северуса. Гарри прекрасно понимал, что его старания избежать Этого ограничиваются только растягиванием времени, но он ничего не мог с собой поделать…Дядя Вернон, однажды, очень хорошо внушил ему страх перед наказаниями. Северус угрожающе направился в его сторону, а мальчик тут же метнулся в угол, в который и впечатался, спустившись по стенке и чуть ли не пытаясь просочиться сквозь нее. Снейп даже опешил…Насколько жалко завопил его сын. — Папочка! Не надо!...Я больше не буду, пап! Прости меня!..Пожалуйста! — отчаянные рыдания ребенка отдавались в голове Снейпа громким эхом. Гарри закрыл лицо руками, прижал к себе ноги, повторяя, снова и снова: «Папочка, прости!» — и с каждым небрежным шагом Северуса эти повторения становились все тише и тише. Одно мгновение Северус колебался, но в самый ответственный момент его жалость не порадовала визитом. Мужчина взял рыдающего сына за воротник и с легкостью его поднял. — Успокойся. — жестко сказал он, продолжая держать мальчишку, точно провинившегося котенка, и ожидая выполнения указания. Гарри с горем пополам перестал плакать, начав беззвучно хныкать. Снейп ослабил хватку, но ребенок вовсе не собирался упускать своего шанса, чего Северус не предвидел, но среагировал. Гарри дернулся, словно ошпаренный, вцепился в руку мужчины, которая крепко, но совершенно не утруждаясь, его держала. — Без боя не сдадимся? — ухмыльнувшись, прошептал Снейп, легко удерживая брыкающегося ребенка. Мальчик даже хотел его укусить, но посчитал это не самой своей лучшей идеей. Северус в один шаг приблизился к кровати и опустился в нее, вместе с тем дернув сына на себя. Он крепко прижал его тело одной рукой у своей груди, так что перед глазами мальчика теперь маячила ткань отцовского сюртука. Это было единственное объятие, которое определенно не приносило Гарри удовольствие. Его держали. При чем очень успешно, потому он и прекратил попытки вырваться…Слишком уж много сил он на них утратил, и слишком уж безрезультатные они были. Мальчик снова разрыдался, уткнувшись в плечо профессора, чем и приглушил свои всхлипы. Северус смягчил хватку. В этот раз он не ошибся с решением — Гарри смирился, что успешно подтверждала его покорность. Обождав пару секунд, он не спеша нырнул рукой между своим торсом и животом ребенка, в слепую добравшись до злосчастного ремня. Пару ловких движений, и он расстегнул его, вынул из штанов, после чего одной рукой сложил предмет вдвое. — Будешь еще противиться? — слышит Гарри прямо у себя над ухом. А будет ли он?..Вряд ли. Он и так уже осознал, что за попытки сбежать его положение усугубилось…Как минимум, на 10 ударов… Мальчик отрицательно кивает, затем чувствует, как его выпускают из мертвой хватки. Северус, очень слабо придерживая его за шиворот, поднимается с кровати и направляет несопротивляющегося лечь самостоятельно. И тот действительно ложиться, страдательно, словно перед казнью, произнося: — Пожалуйста…Не сильно… — Гарри озвучил эту просьбу голосом человека, который уверен в ее отказе. Так оно, собственно, и было. Он был убежден, что отец не возьмет в счет его слова и сделает все так, как посчитает нужным и правильным…А нужное и правильное — по крайней мере в понимании Гарри — это обязательное присутствие нестерпимой боли. Северус еще никогда на наказывал его в полную силу. Мальчик точно знал: отец может отвесить легкий подзатыльник, к примеру, за то, что его сын использовал в речи недопустимые, по его мнению, слова («Я ударился об этот чертовый стол!»), или же мальчик просто решил продемонстрировать свой характер («Хватит мне указывать! Я не малыш!»). В отдельных же случаях, скажем, нарушение запретов («Что ты делал в моей лаборатории?! Я ведь говорил тебе не заходить туда!»), профессор позволял себе нагнуть мальчишку над креслом, столом, или же просто перекинуть его через колено, выделив максимум пять хлопков ладонью пониже спинки паршивца. Обиды в чувствах Гарри было куда больше, нежели боли. Но сейчас была исключительная ситуация. Отец никогда не использовал для наказаний посторонние предметы, полагаясь только на свою ладонь и чувство меры. Сейчас же он не на шутку грозится ремнем…Ох! Как же Гарри ненавидит эти ремни! Особенно если вспомнить толстенный пояс дяди Вернона. Жалкий магл даже не стеснялся задевать ребенка железной пряжкой. Снейп нависнул над беззащитным мальчиком — над его худеньким и содрогающимся тельцем…Его критический взгляд включительно прошелся с ног до головы, остановившись на черной макушке. Такая родная темная шевелюра…Как часто он чувствовал ее своей ладонью, успокаивая плачущего ребенка? Рука и сейчас, сама собой, потянулась пригладить ему волосы, но он во время остановил самовольную конечность. Да, Северус, это лишнее, ты не для этого уложил его на живот…Рука меняет направление и тянется к серым штанишкам, которые аккуратно стягивает до самой резинки нижнего белья. Гарри сухо всхлипнул, а его руки, в которые он старательно уткнулся лобиком, до белых пальцев сжали одеяло того же цвета. Он не мог видеть мужчину, но он точно мог почувствовать его пристальный взгляд. Проходит секунда. Три. Пять. Мучительное ожидание!.. Гарри услышал, как отец замахивается. Он заметно сжался под уютной тенью своего родителя — мальчик приготовился к самому худшему удару в своей жизни. Кожаный ремень со свистом рассекает воздух и опускается с жутким, гулким отзвуком. Мальчишка не успел и вскрикнуть, как последовал второй удар, после которого Гарри и понял, что не почувствовал боль. Более того, он абсолютно ничего не почувствовал! На третий удар Гарри недоумевающе поднимает голову, как раз вовремя, чтобы увидеть четвертый, который Северус беспощадно нанес по самому краю кровати, хоть и опасно близко от мальчика. С приоткрытым ртом и влажными, изумленными глазами, мальчик наблюдал за своим отцом, который продолжил хладнокровно лупить кровать, отчитывая с каждым ударом: — Не смей больше уходить из дома! — Только попробуй еще раз ослушаться меня! Гарри откровенно захотелось отодвинуться куда подальше, чтобы не попасть под ремень, который проходил слишком близко от его самого беззащитного места, но сделать это он побоялся. — Во двор выйдешь только с моего письменного соглашения! Удар. — Ты мог пострадать! Удар. — Ты мог УМЕРЕТЬ! Удар. — Ты и представить себе не можешь, как я волновался, идиот!!! — и последовал еще один удар, который в этот раз незапланированно, хоть и немного, задел Гарри. Он дернулся, скорей от неожиданности, чем от боли. Снейп нечитаемо посмотрел на ребенка, как будто размышляя, продолжить ли эту имитацию наказания, или все же достаточно. В конечном итоге, он тяжело прикрывает глаза и устало опускается на кровать, нагнувшись над своими коленями и низко опустив голову. С его ослабленной руки выскользнул пояс, бесшумно приземлившись на светлый ковер. Проходит вечность, прежде чем напряженную тишину нарушает тихий скрип кровати. Гарри, не сводя тревожного взгляда с отца, медленно поднимается, став на колени и неуверенно натягивая на себя брюки. После пару секунд сомнений он осмеливается задать тревоживший его вопрос, негромким, сравнительно с мертвой тишиной, голоском: — Почему…Почему ты не ударил меня? Северус, с протяжным вздохом, медленно выровнял спину и повернулся к мальчику, внимательно посмотрев на его замеревшее в страхе личико. Гарри наверняка пожалел о том, что заговорил, ведь его не отпускала мысль, что Северус потренировался вдоволь, и сейчас придет, собственно, к самому делу. Снейп протянул к нему руку — ребенок тут же сжался и зажмурился, но мужчина всего лишь поправил ему челку и аккуратно утер влажные дорожки на щеках. — Я ведь говорил тебе, что накажу с той строгостью, на которую способен, — шепчет он, смотря в удивленные, зеленые глаза мальчишки, — На большее меня не хватило. Это маленькое нечто налетело на него и сжало его шею с несвойственной хрупкому существу силой. Северус тяжело выдохнул через нос, а легкая, почти незаметная улыбка украсила его белое лицо. Он как можно крепче обхватил своего сынишку руками, думая о том, как вообще можно положить этого малыша под ремень, который едва ли больше его самого… — Ну все, не подлизывайся, я ведь сказал, что не буду тебя бить…