***
Макс не подкачал. Во-первых, он умудрился вытащить на эту вечеринку Шурфа, что само по себе было равносильно падению неба на землю, учитывая бешеную занятость друга на должности Великого Магистра. Во-вторых, на неё пришел и Джуффин, который вообще вечеринки не посещал, отзываясь о них, как о развлечениях для молодежи. Кофа же, кстати, отговорился именно этим, заодно заявив, что должен же хоть кто-то быть на работе в «эти два грешных дня, которые пьяная компания Темных магистров в вашем лице будет разносить ближайший к Мохнатому дому квартал». Леди Кекки не пошла за компанию с мастером Кушающим-Слушающим. В третьих, на вечеринку обещала заглянуть леди Сотофа, о чем Джуффин сообщил Максу, с удовольствием наблюдая за его ошарашенной рожей. Так что, за исключением Кофы, присутствовали также Нумминорих, Меламори, все три бывшие жены Макса, включая нынешнюю супругу Мелифаро. Трикки Лай, почему-то без Базилио, а также замаскированный король. На этот раз, Гуриг представлял собой темноволосого мужчину среднего возраста, с довольно тривиальными чертами лица. Конечно, все присутствующие были в курсе, но многозначительно держали свои знания при себе. Соответственно, рядом с Гуригом незыблемой скалой возвышалась леди Лаюки, как телохранитель короля. По «официальной версии», она являлась женой этого невзрачного господина. О грандиозной вечеринке у грозного сэра Макса, который не так давно появился в Ехо после шестилетнего отсутствия, уже успели написать обе газеты. «Суета Ехо» непрозрачно намекала, что вечеринка лишь прикрытие для кровавых темных ритуалов в подвалах Мохнатого дома, с человеческими жертвоприношениями и вызыванием из небытия мертвых магистров. Присутствие на этой вечеринке Джуффина Халли только подливало огня в эту версию. Уже после полудня первого дня года в окрестностях Мохнатого дома стали ошиваться какие-то туманные личности, неумело маскирующиеся под курьеров и прохожих. К вечеру ажиотаж значительно возрос, несчастное здание облепила целая толпа жаждущих прикоснуться к празднику членов Тайного Сыска. Но вышеупомянутые члены несказанно огорчали любопытных горожан, прибывая в гостиную Темным путем, который был заботливо проложен туда заранее из Дома у Моста. И только леди Меламори не разменивалась на мелочи, прикатив на личном амобилере, который разогнала не меньше, чем до 100 миль в час. Этим она настолько шокировала всех, кто удосужился стать свидетелем её эффектного прибытия, что на мостовой у дома надолго воцарилась звенящая тишина. В гостиной, тем временем, наблюдалась следующая картина. Прямо в воздухе под потолком парили огромные грибные шары, распространяющие мягкий золотистый и розовый свет. На небольшом столике стояла уродливая керамическая ваза, испускающая удушливый пряный аромат. Вазу притащил Мелифаро, утверждающий, что без подобной вещи не обходится ни одна вечеринка. Ваза, якобы, была каким-то распространенным артефактом, побуждающим к расслаблению даже самых невосприимчивых к нему людей. Пол устилал нереальных размеров кеттарийский ковер, который Макс нашел в одной из комнат, в которой даже ни разу не был до этого случая. В одном из кресел высилась гора круглых уандукских пузырьков. Кто их принес и зачем они нужны, выяснять было уже бесполезно, а убирать поздно. В другом кресле лениво развалился Джуффин в своём неизменном серебристом лоохи и курил трубку. Одним движением руки он заколдовал окна так, что с улицы было ничерта не видно, кроме мерцающего света. Неподалеку от Джуффина, прямо на ковре устроился Нумминорих, который жарко спорил с Трикки Лаем, можно или нет наколдовать для Базилио еду на Темной стороне и что из этого может получиться. Мелифаро был в ударе. Разодетый, как новогодняя елка, он вполне соответствовал теме вечеринки, о чем и сообщил ему неприлично ржущий Макс, когда увидел. Девятому тому было по барабану, он пришел развлекаться, и ничто не могло остановить эту шикку вдохновения. В данный момент он сидел на диване, извергая годовой словарный запас на Кенлех, Хейлах и Хелви. Те взрывались озорным смехом на каждую его бородатую шутку, что само по себе удивляло. Всё же серьезные дамы, одна видит Мелифаро каждый день (какой подвиг!), две другие вообще учатся у Сотофы, а это само по себе не слабо отрезвляет. В коридорах царила бешеная суета, слуги носились из кладовых в кухню, сбивая друг друга с ног. Все дело было в том, что Кофа любезно попросил одного из лучших поваров Ехо внести посильный вклад. Повар был старой закалки, говорят, готовил в самом ордене Водяной Вороны. Представить себе, что Лойсо Пондохва мог плохо питаться, никто не мог даже при самом развитом воображении, так что присутствующие кидали мечтательные взгляды в сторону кухни и заранее сглатывали слюну. Один Макс куда-то запропастился. Но уже через минуту они с Шурфом появились посреди гостиной, едва не наступив на Нумминориха, развалившегося на ковре. Макс загадочно улыбался, Шурф как всегда являл собой глыбу ледяного беспристрастия. Он едва окинул глазами помещение, выбрал себе свободное кресло и тут же уселся туда с неестественно прямой спиной, достав из полы бело-голубого лоохи очередную книгу. Джуффин выпустил изо рта колечко дыма и хитро произнес: - Не думал, что за Великими Магистрами нужно ходить лично. Шурф даже не поднял глаза от книги, а Макс как-то покраснел и ретировался к себе в спальню, якобы переодеться в подобающую случаю одежду. Мелифаро громко заржал, оценив намек шефа. Про Шурфа и Макса уже давно ходили двусмысленные сплетни, которые впрочем, так никто и не смог подтвердить или опровергнуть. Наконец, все были в сборе и пора было начинать. Макс возник на пороге гостиной, поленившись идти своими ногами по громадным помещениям Мохнатого дома. Он действительно переоделся в золотое лоохи, из-под которого выглядывала черная скаба. Лоохи было таким блестящим, что Меламори озабоченно спросила, не укусил ли Макса Мелифаро. Бывшее Ночное лицо отмахнулся и сказал, что ради праздника ему не жалко, а наблюдать «ваши вытянувшиеся рожи» одно удовольствие. Воспользовавшись паузой, Меламори выгрузила из пригоршни целый ящик вина из погребов Семилистника, к которому не имел доступа даже Шурф. Жадный дядюшка Меламори не желал ни с кем делиться, но ради племянницы шел и не на такие жертвы. Присутствующие восхищенно вздохнули, при взгляде на пыльные бутылки. А Мелифаро прочувственно заявил, что готов сделать Меламори своей второй женой, если та будет пользоваться семейными связями почаще. За такое неосторожное высказывание он заслужил сразу две пощечины. От своей разгневанной супруги и от Меламори соответственно. После этого обиженный Мелифаро налил себе из ближайшей бутылки, и принялся заливать горе вином. Остальные не заставили себя долго ждать, наполняя бокалы душистым темно-зеленым напитком. Шурф с достоинством употреблял алкоголь из своей дырявой кружки, попеременно делясь им с Максом. Больше никто на кружку не претендовал, за неумением удерживать жидкость в этой посудине. На середину выдвинули большой низкий стол, вокруг которого все уселись на пол, прямо по традициям Куманского Халифата. Стол немедленно был заставлен самой необычной едой, которую только видели в своей жизни члены Сыска, родившиеся после принятия Кодекса. Всё-таки у повара было разрешение на неограниченное использование Очевидной магии, и он разошелся во всю. Где-то через час все уже были сытые и, в большинстве, весьма пьяные. Нумминориха так развезло, что он привалился спиной к креслу и блаженно прикрыл глаза. - Так, не засыпать! – прикрикнул на него Макс, сейчас будем играть в одну известную на моей родине игру. Шурф поднял бровь, что в его лице означало максимальную степень заинтересованности. Нумминорих открыл глаза. Макс же пошарил под креслом, выудив оттуда бутылку Джубатыкской пьяни и торжественно водрузил на стол. - Правила такие. Каждый наливает себе некоторое количество алкоголя. Далее по кругу, каждый участник произносит какое-либо утверждение, причем оно не должно быть фантастическим, о том, что он никогда не делал. Задача, выбрать такое, чтобы кто-то из присутствующих «попался». Кто упомянутое действие совершал, выпивает стакан до дна. Кенлех хихикнула, видимо, представив масштабы пьяной фантазии присутствующих. Остальные пока молчали, обдумывая открывшиеся возможности. Шурф даже книгу спрятал, наклонившись к столу, а Джуффин наколдовал одинаковые стаканы, которые сами расползлись по разным концам стола. - Я, пожалуй, начну, - подозрительно улыбаясь, произнес Макс, - покажу пример утверждения. Он окинул друзей взглядом и выдал: - Я никогда не ходил голышом по Дому у Моста. Все заржали, кроме Мелифаро, который то краснел, то бледнел, сжимая стакан. Взоры обратились на него. - Была не была, ну я! – воскликнул он, опрокидывая в себя полный стакан и поморщился, - ну чего вы так на меня пялитесь, чудовища! Имел же я право на свои маленькие интимные тайны, раньше. Макс упал на ковер, бесстыдно ухахатываясь. Гуриг подавился пирогом и теперь откашливался крошками. Нумминорих тоже всхлипывал где-то под креслом, сквозь смех выдавая предположения, разной степени безумности, насчет подобного поступка Мелифаро. Джуффин тут же принялся выпытывать подробности вопиющего нарушения служебного порядка. Дневное Лицо надулось и ушло в глухой отказ, видимо, зарекаясь играть в иномирные игры до конца жизни. Следующей по очереди была леди Лаюки, которая подняла своей необъятной ладонью стаканчик и красивым, журчащим голосом произнесла: - Я никогда не заводила романы со своим полом. Все присутствующие, кроме Макса и сестрёнок-близняшек, спокойно выпили, разве что не чокаясь. Макс ошарашено смотрел на друзей, хватая воздух ртом, как выброшенная на берег рыба. Он как-то оказался не готов был себе напомнить, что в Ехо особой разницы между полами для романтических отношений не видели. Когда две трети жителей являются потомками эльфов, это немудрено. И это при том, что про него с Шурфом травили сплетни подобного же рода, хорошо, что безосновательные! Шурф вскользь заметил, что этот факт довольно удивителен для такой привлекательной леди. Лаюки зарделась и тихо пробормотала, что с её карьерой на отношения времени не остается. Мелифаро уставился на Великого Магистра: - Вот уж не знал, что этот сухарь вообще способен на комплименты! Шурф посмотрел на него так, что Мелифаро расхотелось говорить вслух до конца наступившего года, и он предусмотрительно заткнулся. Ещё через пару кругов могущественные колдуны достаточно расслабились, вошли во вкус и в результате все узнали, что: - Нумминорих в студенческие годы был влюблен в преподавательницу географии Мира, которая, к тому же, была сильно в годах - Хейлах совершила убийство, о подробностях которого предпочла умолчать - Гуриг с Лаюки в детстве лазил в чужие сады и воровал фрукты - У Меламори был бурный роман с простым лавочником, просто в пику доставшим её родителям - На мостах Хурона целовались все без исключения (с кем целовались Хейлах и Хелви, выяснить так и не удалось) - Трикки, Мелифаро и Макс всегда жалостливо спасают всяческих жаб, дождевых червей и болотных слизней, относя с дорог в привычную среду обитания - Шурф и Джуффин ели людей. Это вроде итак была не тайна, но остальные на всякий случай испугались И множество смешных, интимных и не очень, и даже печальных подробностей К концу игры все были пьяные до невозможности, даже Шурф, для которого держать лицо при любых обстоятельствах и состояниях было как два пальца. Он расслабленно полулежал на подушках, которые извлек из Щели между Мирами Макс и его губы немного дрожали в улыбке, что для большинства оказалось невероятным шоком. - А теперь, - заплетающимся языком, выговорил Мелифаро, - предлагаю старую студенческую игру. В Королевской высшей школе она имела бурный успех. Он взял пустую круглую бутылку из-под вина и на пробу крутанул её на столе, освобожденном слугами от грязных тарелок. Макс восхищенно воскликнул: - Так это же бутылочка! Грешные магистры, бывает же такое, сколько раз наблюдал, как перекликаются некоторые традиции в разных мирах, но до сих пор поверить не могу до конца. - Бутылочка? – ухмыльнулся Джуффин, - у нас эта игра называется «Любовь или кровь». Довольно непритязательное название, на мой взгляд. Во времена Орденов орденские послушники развлекались таким образом, надеясь урвать капельку крови более могущественных магистров. - Какой крови, дырку над вами в небе, - проворчал Мелифаро, - в мои студенческие года эта игра трансформировалась в куда более безопасную вещь, вечно какой-нибудь жути нагоните! Нужно всего лишь поцеловать, того кто выпадет. - Вот я и говорю, скука смертная, - зевнул Джуффин. Шурф слегка приподнялся на подушках, вставив четкое, аргументированное замечание насчет того, что дети эпохи Кодекса никак не могли участвовать в более захватывающих магических развлечениях ввиду запрета Очевидной магии. - Давайте играть уже, - нетерпеливо сказал Макс, - только стол уберите. Зашкаливающий уровень алкоголя в крови обеспечил почти полное отсутствие смущения по поводу предстоящих поцелуев у всех присутствующих. Шурф благосклонно взглядом испепелил стол. Макс возмущенно заметил, что необязательно уничтожать мебель в его доме, но быстро остыл. Они уже собирались решать, кому крутить бутылку, как прямо посреди теплой компании сотрудников Тайного Сыска появилась леди Сотофа, устроив локальный, но яркий переполох. Переполох состоял в том, что она появилась в своём реальном облике. На сногшибательную молодую брюнетку пялились практически все мужчины с отвисшей челюстью. Джуффин удовлетворенно посмеивался в воротник скабы, а Шурфу единственному, похоже, было вообще по-барабану. Он лишь наклонил голову, поздоровавшись с Сотофой. - Во что играем? – насмешливо спросила красавица, окинув взглядом помещение, - О! Вижу, ну что ж, присоединяюсь. Она царственным движением бедер потеснила Нумминориха и Трикки, сидевших рядом, чем заставила несчастных выдохнуть от восхищения. - Если в этом доме не найдется приличного алкоголя из подвалов моего Ордена, я окончательно разочаруюсь в тебе, девочка, - погрозила она пальцем Меламори. Мужчины, спотыкаясь и борясь за это право, не замедлили принести ей лучшую бутылку «Вечной влаги», заныканой именно для такого случая. Как новоприбывшей и самой трезвой, крутить бутылочку выпала честь леди Сотофе, что она и проделала с лукавой улыбкой. Бутылочка замедлилась и указала на Шурфа. Мелифаро сдавленно хрюкнул, покраснев от разрывающего его смеха. Остальные, затаив дыхание, следили за Сотофой. Когда ещё такое увидишь! Шурф спокойно поднялся с подушек и довольно хладнокровно следил за этой могущественной ведьмой, пока она пересекала пространство между ними. Макс готов поклясться, что в момент поцелуя он испуганно дернулся, что говорило не менее чем о панике! Сотофа как-то по-матерински чмокнула Шурфа в напряженно сжатые губы, посчитала свой долг выполненным, сочувственно похлопав того по плечу, и призвала бедного мальчика расслабиться. Джуффин заржал, остальные не решались, это Джуффину все можно. Следующая очередь была за Шурфом. Он запустил бутылочку, которая указала прямо на Меламори. Леди вспыхнула румянцем от шеи и до корней волос. От Шурфа ей достался довольно мягкий и приятный поцелуй, после чего он как ни в чем ни бывало вернулся на свои подушки, раскинувшись на них как Халиф. Все как-то незаметно расслабились, накатив ещё по порции божественного вина, а Мелифаро в одиночку уговорил бутылку Осского Аша. Далее друзья имели честь наблюдать за жарким поцелуем совершенно пьяной Меламори с Хейлах и, кажется, даже хлопали, подбадривая смущенных девушек хором. Хейлах выпал Трикки, которого она почему-то довольно сухо поцеловала в щечку, и только под натиском Макса, с жаром утверждающего, что по правилам так нельзя, чмокнула растерянного Трикки в губы. Дальше велось яростное обсуждение правил, в конце которого сошлись на том, что поцелуй должен быть непременно в губы и не меньше 10 секунд, а считать будем вслух! Трикки, к несчастью, достался Мелифаро, который позорно пытался сбежать со своего места, хотя инициатива про 10 секунд была именно его. Девятый том, всем миром, хохоча, насильно вернули на место и заставили целоваться, отсчитывая хором 10…9…8…! Мелифаро досталась супруга, которую он, облегченно и с явным удовольствием поцеловал. Удовольствие определенно становилось черезчур интимным и Мелифаро ещё пришлось от неё отрывать, что продолжить игру. Кенлех крутанула бутылочку, которая указала на Макса, и Дневное лицо метнул на него ревнивый хмурый взгляд. Макс заверил, что никаких видов на Кенлех не имеет, хотя вообще-то она его бывшая жена, так что выкуси. После Кенлех, Макс схватился за бутылку, которая опрометчиво указала на Шурфа, несмотря на то, что тот сидел справа от Макса. Все резко перестали ржать, выпивать и вокруг воцарилось молчание, в котором каждый с предвкушением ожидал развития событий. Макс нервно сглотнул, повернув голову к Шурфу. Учитывая контекст, в котором они появились в гостиной, все наверняка уверены, что этот поцелуй не первый. От того, что они неправы, Максу легче не стало. Шурф спокойно посмотрел на него и мягко сжал его ладонь в своей руке, мол, не дергайся так. Вспоминая, что инициатива должна исходить по правилам от него, Макс неуверенно приблизился к губам Шурфа и поцеловал его, чувствуя себя подростком на первом свидании. После вечеринки, все совершенно убедились в том, что слухи стопроцентная правда, потому что ТАК равнодушные друг к другу люди не целуются, уж точно. Джуффин до того разухмылялся в своем грешном кресле, что даже трубку уронил. Сотофа хитро сощурила глаза, а Меламори побледнела, как мел и отвернулась. Как и в случае Мелифаро, поцелуй определенно затянулся, считать-то никто не начал, забыли. Но в конце концов тяжело дышащий, красный Макс вывернулся из железной хватки Великого Магистра и уселся на свое место, стараясь не смотреть в его сторону. После того, как все мыслимые и немыслимые пары перецеловались по нескольку раз, игра подошла к логическому концу, и Джуффин решил внести свою лепту в вечеринку. Он даже поднялся из кресла, и, многозначительно попыхивая трубкой, заявил, что настало время вызывать мертвых магистров, а то некрасиво так обманывать простой народ в ожиданиях. Как оказалось, он не то что бы пошутил. Шурф сходил на кухню и принес большой серебряный поднос, который установил в центре. Джуффин порылся в карманах лоохи и огорченно заохал, после чего леди Сотофа одолжила ему витую свечку из разноцветных полосочек воска. Макс уже видел такую, когда давным-давно они с шефом смотрели память вещей. Лаюки подозрительно осведомилась, насколько это опасно и не навредит ли «её дражайшему супругу». Джуффин задумался так надолго, что замаскированный Гуриг решил, что с него достаточно развлечений и раскланялся, исчезнув с ней Темным путём. Компания стала ещё теснее. Шурф насыпал какой-то дурно пахнущей гадости на поднос, зажег свечку и спросил: - Вы уже решили, какого конкретно мертвого магистра мы будем вызывать? - Лойсо Пондохву! – выкрикнул Мелифаро. Джуффин поморщился, заметив, что технически, он не совсем мертв, поэтому предложение неудачное. - Короля Мёнина! Тундуки Мандгебуха! Нуфлина! – предложения сыпались, как из ведра. Прийти к единому соглашению так и не удалось. Вдруг Макс повернулся к Джуффину и уточнил: - А из другого мира можно? - Теоретически да, - удивленно ответил Джуффин, - а какого грешного магистра из своего кошмарного мира ты собрался вызвать? - Да так, есть там один, жутко страшный, - загадочно произнес Макс и замолчал, наблюдая за манипуляциями Шурфа. Наконец, грибные светильники были погашены, свеча зажжена, а почти дюжина голов склонились на дрожащим огоньком. - Джуффин прочитал какое-то длинное, заковыристое заклинание, отчего огонек свечи задергался, угрожая погаснуть. Пахнуло Хумгатом. Начальник Тайного Сыска выжидающе посмотрел на Макса. Тот драматически взвыл: - Дух Пушкина, явись! И шепотом добавил: - Шурф, тебе понравится, он поэт, - чем чрезвычайно заинтриговал Великого Магистра. Воздух сгустился и над столом завис самый настоящий, недовольный призрак молодого кудрявого мужчины, с выдающимся профилем. На него уставились во все глаза, ожидая чего угодно, но только не потока ругательств, полившихся изо рта призрака, если у того вообще был рот. Если опустить множество незнакомых жителям Ехо слов и понятий, призрак крайне нецензурно посетовал на количество вызовов на всевозможные спиритические сеансы, преимущественно пустоголовыми девицами, выразил глубокое сожаление в связи с невозможностью вызвать на дуэль каждого из присутствующих здесь и с хлопком исчез. В образовавшейся изумленной тишине Шурф разочарованно произнес: - Язык, которым он изъясняется, оставляет желать лучшего с литературной точки зрения. К тому же, излишняя импульсивность скорее негативная черта для хорошего поэта. Максу пришлось заверить его, что поэт был просто сильно не в духе, и он обязательно достанет Шурфу книжку, после чего тот успокоился. Больше никто не огорчился неудавшемуся сеансу вызова мертвых магистров. Остаток ночи пели песни. Макс старательно исполнил Джингл Белз, ничуть не стесняясь того, что хреново поет. Нумминорих, Меламори и Трикки в обнимку горланили неприличные студенческие песни. Джуффин петь отказался, а Шурф хорошим чистым голосом исполнил какую-то романтичную серенаду, всю построеную на зыбких поэтических метафорах. Кроме него, её никто не понял, но слушали все с удовольствием. За окном светало. Сотофа исчезла. Нумминорих ушел на кухню, искать что б ещё сожрать. Близняшки отправились спать в ближайшие комнаты. Мелифаро потащился за женой, намереваясь утащить её ночевать в одну спальню. После выпитого его вело по непредсказуемой траектории и Девятый том умудрился задеть гору уандукских пузырьков, которые тут же обрушились на пол, и, что удивительно, ни один не разбился. Макс поднял пузырек, прикатившийся к его ногам и стал с интересом разглядывать. - Кто знает, для чего эта хрень? Джуффин неприлично заржал. - Пора бы за годы проведенные в Ехо, уяснить, что большинство уандукских зелий имеют в основе любовную магию. Весьма дрянного качества, надо сказать. Пробовать не советую. Трикки Лай за креслом испуганно икнул и спросил: - А если я уже попробовал? Джуффин сочувственно на него посмотрел. - Это что, как грём? – воодушевился Мелифаро, поднимая один из пузырьков. - Нет, не грём. Простенькое такое зельице, похожее по составу на зелья для обмена телами, но слегка с другим результатом, - проконсультировал их Джуффин, с интересом наблюдая за Трикки. Трикки впал в панику, схватившись за кресло, когда обнаружил, что все оставшиеся в комнате смотрят на него и ржут. - Пы..па..посмотри в зеркало, - всхлипнул Мелифаро, держась за живот. Заместитель начальника Городской Полиции, спотыкаясь о полы зеленого лоохи, которое внезапно стало ему великовато, подбежал к зеркалу. Оттуда на него смотрела миловидная темноволосая девушка, изумленно ощупывающая свое тело и, довольно внушительную его верхнюю часть. За спиной грохнула очередная волна дикого хохота. - С такой красоткой я бы познакомился, - подмигнул ему Мелифаро, не переставая ржать. Трикки тоже с облегчением рассмеялся, и подошел к Мелифаро, разухабисто двигая бедрами. - Ну так за чем дело стало, пойдем наверх, дорогой, - и, соблазнительно улыбаясь, положил ему руку на плечо. Мелифаро подскочил и отшатнулся от него, запнувшись о ковер. Месть была свершена в полной мере. Макс больше не в состоянии задыхаться от хохота, объявил, что тоже идет спать. Сразу же почти бесшумно встал с пола сэр Шурф и отправился за ним. Джуффин сделал вид, что ничего не заметил, а Мелифаро снова споткнулся о ковер, плюнул и растянулся спать прямо тут. Раз уж жена вероломно бросила его в обществе этих придурков-коллег.***
На следующее утро Макс проснулся с больной головой, и, нецензурно бранясь про себя, спустился в гостиную, застав там полную разруху. На полу, среди пустых винных бутылок, на заляпанном ковре храпел Мелифаро в одной мятой салатовой скабе. Ткань его тюрбана была кем-то добросовестно намотана на ножки кресел и качественно завязана в несколько узлов. На подоконнике лежал надкусанный и раскрошенный пирог. Весь этот гадюшник венчала та самая грешная ваза, из которой торчал женский сапог, судя по всему, принадлежавший леди Меламори. Макс поднял сапог двумя пальцами. Сапог добросовестно истекал дорогим вином, источая удушающий спиртовой аромат. - Уже проснулся, Макс? – негромкий, пробирающий до мурашек, голос Шурфа Лонли-Локли заставил Макса обернуться в сторону двери. Великий Магистр стоял, расслабленно облокотившись на косяк двери, и потреблял камру из своей дырявой кружки. Он смотрел на Макса так, что у того скаба задымилась. - И не нужно на меня так смотреть, - пряча глаза, пробормотал Макс, - лучше пойдем, прогуляемся по Ехо. А то у меня мысли расползаются. Шурф согласно кивнул, допивая камру. Он слишком хорошо помнил прошлую ночь.