***
Женя зашёл в квартиру и устало привалился к стене. Пришлось побегать за преподавателями, чтобы в последние предновогодние дни закрыть несколько долгов. Сегодня был как раз такой сумасшедший день. Кроме учёбы в вузе, он ещё занимался подработкой в кафе и поэтому не всегда вовремя успевал сдать зачёты по некоторым предметам. До новоселья оставался ещё час, которого вполне хватало, чтобы принять душ и принарядиться в соответствии с предстоящим торжеством. Женя решил, что не стоит в кругу соседей выглядеть слишком парадно, поэтому надел чёрные джинсы, белую футболку и любимый зеленый свитер с оленями. Неторопливо спустился со своего пятого на первый этаж и нерешительно остановился у квартиры номер «17». «Может все-таки не ходить?» — пронеслось в его голове. — О, Жень, привет! Чего стоишь не заходишь? — сзади подошел Ник и открыл дверь, пропуская вперёд гостя. — Я? — замялся Женя. — Я только хотел позвонить, а тут ты идёшь. Ты откуда? — Да за напитком выходил. Ребята уже здесь, проходи. Кстати, прекрасно выглядишь, — задержал на Жене оценивающий взгляд Никита, чем того немало смутил. Они вместе прошли в просторную комнату с уже накрытым для празднества столом. — О, Женя! Привет! Сто лет тебя не видел! — раздалось со всех сторон. — Д-да, привет! — только и успел ответить несколько смущённый таким приёмом Женя, как хозяин несильно подтолкнул его под спину. — Проходи. Садись вот сюда, рядом со мной, — и весело добавил, обратившись к гостям: — Кто заказывал газировку? Кола подойдёт? Все шумно хором закричали: «Подойдё-ёоот!», и веселье началось, а Женина неловкость, которую он ощущал поначалу, вдруг стала постепенно уходить. Ребята сразу вовлекли его в непринужденную беседу, вспоминая о забавных ситуациях, которые вызывали дружный смех и ответные шутливые замечания, не забывали подкладывать на тарелку какие-то вкусности и подливать тёмно-красное южное вино в широкий пузатый бокал на длинной ножке. Впервые за эти три года Женя чувствовал себя как-то счастливее. Было уже давно заполночь, пора было расходиться, но гости всё ещё продолжали сидеть, попивая чай с конфетами и маленькими маковыми баранками, негромко переговариваясь и лениво перебрасываясь ставшими уже менее смешными шутками и замечаниями. Чувствовалось, что и гости, и сам хозяин уже порядком подустали, но покидать уютную компанию никто не хотел. Только когда у всех начали слипаться глаза, подскочили со своих мест и быстренько помогли убрать со стола и помыть посуду, хотя обескураженный Никита пытался протестовать. Но его никто не слушал: все понимали, что засиделись, и Ник устал не меньше их. Когда порядок был наведён, а последняя тарелка поставлена в сушилку, ребята, поблагодарив хозяина за гостеприимство и прекрасный вечер, подались по домам. Женя обувался последним и задержался на выходе. — Спасибо, Ник, за то, что позвал. Мне уже давно не было так весело. Пойду… отдыхай. — Да, хорошо. Может встретимся завтра? — вопросительно посмотрел Никита на уже было собравшегося выйти за дверь Женю. — Ну, я завтра работаю до шести, а после, да, можно. — Давай тогда на каток? — На каток? — растерянно переспросил Женя. — У меня коньков нет, да и стоять на них я уже разучился. — Это не проблема, — улыбнулся Ник. — Я снова научу. Так идём? — Ну… хорошо, — промямлил неуверенно Женя, почесав затылок. — Отлично! — с воодушевлением заключил Ник, явно обрадованный согласием нового друга. — Я позвоню тебе. К семи будь готов! — Окей, буду ждать. Ну, до завтра? — До завтра, — ответил Никита, тронув Женю за руку повыше локтя. — Я рад, что мы познакомились. Женя не стал ждать лифт, а неспеша поднялся по лестнице на свой этаж всю дорогу глупо улыбаясь.***
Раньше, ещё в школе, у Жени были друзья, но потом они все куда-то подевались: кто-то уехал учиться в другой город, кто-то просто затерялся со временем, закрутившись в своей жизни, как это иногда бывает. А после смерти матери Женя сам от всех отдалился, стал замкнутым и неразговорчивым. В универе он общался с одногруппниками только в стенах альма-матер, да и то по необходимости, а так, чтобы с кем-то дружить — такого не было. Девушки у него тоже не вызывали интереса, хотя сами были не против подружиться поближе с симпатичным неглупым парнем. Но такие попытки Женя пресекал сразу, отталкивая своей холодностью, которую можно было принять за надменность. Поэтому представительниц прекрасной половины человечества, желающих с ним сблизиться, год от года становилось всё меньше. И никто не догадывался, что на самом деле Женя страдал от своего одиночества, от того, что рядом нет близкого, как мама, верного человека. Но ничего сам не предпринимал, решив для себя раз и навсегда, что такое просто невозможно. А вся загвоздка была в том, что Женю совсем не интересовали девушки, как вид. Ещё в подростковом возрасте он понял, что его тянет не к девчонкам, а к парням. Эту мысль трудно было принять, ещё трудней с ней было ужиться, понимая, что: «Я не такой, как все. Я урод!» И Женя намеренно отгородился от сверстников из боязни, что вдруг кто-то наиболее наблюдательный всё про него поймёт, и тогда Женина жизнь может из более-менее нормальной, превратиться в кромешный ад. И вдруг в его тусклой, ничем не примечательной жизни появился Никита — Ник. Яркий, весёлый, обаятельный, сильный! Взрослый мужчина. И, кажется, они подружились. Во всяком случае, Женя всей душой стремился к этому, хотя знакомы они были всего каких-нибудь пару дней. Но Жене казалось, что он знает Никиту уже давным-давно, и даже было странным, как он вообще до сих пор существовал, не зная, что на свете живёт вот такой замечательный человек, его человек — Никита. И ещё становилось страшно. При одной мысли, что Никита вдруг поймёт, что его сосед не такой, как все и что начинает питать к нему отнюдь не дружеские чувства, Женина кожа покрывалась липкой испариной, а тело бросало в жар. Вдруг Никита, узнав Женину страшную тайну, не захочет его больше видеть никогда? Это слово «никогда» калёным железом впечатывалось в голову, стуча в висках тугими звонкими молоточками, не давая уснуть, хотя усталость после бурно проведённого дня чувствовалась во всём теле. Наконец Женя решил, что, во-первых, постарается быть осторожнее, а во-вторых, пусть всё идёт как идёт, а там… а там будет видно. Но отказаться от дружбы с Никитой, как он всю юность отказывался от дружбы с другими парнями, Женя уже был не в силах. Яркий, полный жизни Никита как магнит притягивал к себе замкнутого Женю.***
Машина. Мама. Ослепительная вспышка. Ярко-оранжевая Лада на всей скорости врезается в платиновое Рено. И вот уже в воздухе летит, переворачиваясь, оторванная дверка, искорёженный бок машины тускло блестит острым рваным металлом. Дым. Визг тормозов останавливающихся рядом машин. На сиденье через лобовое окно с осыпавшимся стеклом видна хрупкая фигурка женщины. Кажется, она будто спит. Но это не сон. Светлые прядки выбились из стянутых заколкой волос и веером заслонили лицо. Кружащиеся в воздухе, подгоняемые зимним стылым ветром снежинки быстро покрывают белой пеленой кровавое пятно, расползающееся от виска к подбородку. Мама. «Ма-маааа!» — зовёт во сне Женя, мечась по кровати. Но мама не слышит. Женя подскакивает на постели, разбуженный собственным криком. В комнате по-прежнему тихо и сумрачно. Лишь на полу еле заметная дорожка от окна — отсвет полной луны в чистом морозном небе. По телу пробегает мелкая дрожь, и выступает холодный пот. «Опять этот кошмар!» Один и тот же сон повторяется вот уже который год. Каждый раз, проснувшись после кошмара, Женя задаётся одним и тем же вопросом: «Почему он видит это? Его же там не было! Он не может знать КАК. ЭТО. ПРОИЗОШЛО». И ещё ему почему-то казалось, что в том сне мама ещё не умерла, она была живая, просто почему-то не открывала глаза. Может не слышала, как он её звал? И ещё ему казалось, что если бы она хотя бы один раз услышала, если бы ему хотя бы один раз удалось до неё докричаться, и она открыла глаза, то этот ужасный сон перестал ему сниться. Ведь во сне он чувствовал, что самое важное, чтобы мама открыла глаза. Он ещё раз, пусть последний, должен был увидеть этот необыкновенный бирюзовый в серую крапинку цвет её глаз, их живой блеск. Но этого не происходило, и кошмар продолжал его мучить, приходя внезапно, лишая покоя и отнимая силы. Женя полежал ещё с минуту приходя в себя и выравнивая дыхания, затем спустил ноги на пол, ища тапки, и побрёл на кухню. Посидел на табуретке, время от времени прикладываясь к горлышку бутылки с минералкой, бездумно глядя на яркий диск луны в чёрном, подёрнутом серебристой дымкой мороза небе.***
Рабочий день в кафе закончен. Пришлось немного задержаться из-за важного клиента, но времени у Жени еще достаточно. На улице необычное скопление спешащих по своим делам людей. Кто-то несёт скрученные жгутом ёлки и тяжёлые пакеты новогодних закупок, кто-то торопится на подъезжающие к остановке маршрутки, кто-то медленно бредёт, разглядывая наряженные к празднику, сверкающие разноцветной мишурой и мерцающими звёздочками иллюминации витрины магазинчиков. «Ах, да, скоро Новый год!» — отвлечённо думает Женя, и чуть не заваливается набок: дядька в распахнутом тулупе грубо толкает его, прокладывая себе дорогу к дверям супермаркета. Горячий кофе из стаканчика, который тот держит в огромной лапище, выплёскивается на Женю, растекаясь безобразным пятном на светло-серой ткани пуховика. Мужик произносит что-то нечленораздельное, бросает опустевший пластик в сторону и буром прёт дальше через толпу людей, не обращая внимания на возмущённые возгласы. Женя останавливается и с ужасом смотрит на расползающееся рыжее пятно. «Нужно быстрее добраться до дома и успеть застирать и высушить, а то опоздаю на встречу с Никитой. Чёртов мужик!» Дома, отстегнув опушку от капюшона, Женя забросил пуховик в стиралку, поставив на быстрый режим. Времени почти не оставалось, а значит пуховик просто не успеет высохнуть. И как он пойдет на каток? В дверь позвонили, прервав невесёлые раздумья. Это был Никита. — Увидел, как ты заходил в подъезд, вот и решил заскочить пораньше. Ничего, что без звонка? — весело протараторил Ник, вместо приветствия. — Да, нет, конечно! Заходи. Только… я, кажется, не смогу с тобой пойти. — А что такое? — обеспокоенно глянул на Женю Ник. — Планы поменялись или… произошло что-нибудь? Что-то вид у тебя расстроенный. — Мне идти не в чем. Один пуховик, и тот случайно облили кофе. Вот… в стирку забросил, — развёл руками Женя, кивая на открытую дверь ванной комнаты. — И только-то? Господи, я уж было подумал, что у тебя что-то серьёзное! — хохотнул Никита. — Пусть стирается. Надевай какие-нибудь штаны попроще и пошли ко мне. У меня есть для тебя куртка. — Да? — растерянно улыбнулся Женя. — Ну… тогда посиди на диванчике, я сейчас… быстро, — и скорым шагом направился в спальню. Кожаная куртка с меховой подкладкой оказалась немного великовата для невысокого Жени. Он осмотрел себя в зеркало и обескураженно развёл руками, глянув на отражение Никиты, стоящего у него за спиной. Но никогда не унывающего соседа это нисколько не смутило. Он развернул к себе смущённого приятеля, быстро подвернул рукава наподобие меховых манжет, а низкую горловину, из которой торчала тонкая юношеская шея с едва заметным кадычком, замотал в три оборота вязаным вишнёвым шарфом, скрепив всё ещё длинные концы нетугим узлом. На голову натянул такую же вязаную шапочку-колпачок с пушистым помпоном, аккуратно заправив с боков выбившиеся каштановые пряди. Женя глянул в зеркало и засмеялся: уж больно он походил в новом наряде на Кая из «Снежной королевы», только санок не хватало. Никита тоже засмеялся и похлопал по-приятельски друга по плечу. — Ну вот, а ты «не пойду-не пойду». Тоже мне, проблема! Держи перчатки, они внутри с мехом. Не замёрзнешь! В душе Жени был праздник. Он чувствовал себя именинником, которому надарили кучу подарков, о которых мечтал весь год. Но главным подарком для него, конечно же, был Никита, который с весёлым прищуром смотрел на всё ещё смущённого «соседа» и улыбался. Но кроме веселья в его глазах плескалось ещё что-то такое, отчего у Жени вмиг повлажнели ладони, а сердце застучало быстро-быстро, как в детстве, когда несёшься на картонке с высокой горки, и у тебя от скорости захватывает дух: и весело, и немного страшно. На катке было весело и шумно. Поменяв ботинки на коньки, друзья вышли на лёд. Из усилителей раздавалась мелодия знакомого шлягера Стаса Михайлова, слегка уже поднадоевшего, но для Жени слова песни звучали, как откровение: «Самый твой лучший день уже теперь, Самый мой лучший день с тобой, поверь. Когда вся жизнь, вдруг меняется, И нравится, всё нравится». И атмосфера, царившая на катке, была в самый раз. Женя попробовал сделать шаг и тут же чуть было не грохнулся на подломившихся ногах, но удержался, вовремя ухватившись обеими руками за Никиту. — Ты чего? — Ох, извини! Боюсь, у меня не получится. Ноги разъезжаются, — со смущённым смешком проговорил он. — Иди сюда. Никита одной рукой обхватил его сзади за талию, а другой взял за руку. — Не бойся, давай вместе. Ставь ноги вот так… смотри, как я. Та-аак. Держи равновесие… пай-ехали! Женя сделал неуверенный шажок, потом ещё… ещё. Никита всё время был рядом, и Женя чувствовал его плечо и горячее дыхание возле своей щеки. Слегка оттолкнувшись от друга, проехал самостоятельно пару метров и упал, не удержав равновесия. — Не ушибся? — подъезжая со смехом спросил Ник. — Давай руку! — Я же сказал: не получится. — Ничего, первый блин всегда комом. Раскатаешься. Дальше они, не расцепляя рук, поехали вместе, а из усилителя лилось в такт Жениным мечтам: «Самый твой лучший день стучится в дверь, Самый мой лучший день с тобой, поверь. Когда мечты все сбываются, И две души встречаются». — Ты катался когда-нибудь на роликах? — повернулся к нему Никита. — Да. Но давно, ещё в детстве. — Ничего, ноги всё равно помнят, а коньки — то же самое. У тебя уже лучше получается. Попробуешь один проехать? — Ох, не знаю, — воскликнул со смешком Женя. — Давай пока так. Коньки для меня пока ещё слишком скользкие. — Ну, поехали так. Держись, я рядом. А спустя час, парни уже вовсю гоняли по льду. И это было здорово! Женю переполняли разные чувства: радости, восторга, свободы, «я могу» и, конечно, волновала близость друга. Волновала и вводила в смятение. Но о плохом сейчас думать совершенно не хотелось. Пусть этот счастливый вечер продлится подольше, а что будет потом?.. «Потом мы тоже будем дружить. Главное, чтобы Никита всегда был рядом». А вечер продолжался. Они разъезжались в разные стороны, потом съезжались где-нибудь на середине, сталкиваясь, падали, со смехом поднимали друг друга и останавливались на несколько минут, держась друг за друга, чтобы выровнять дыхание и унять стук выскакивающих из грудной клетки сердец. И это было великолепно! — Спасибо, Никит, что вытащил. Я давно так не развлекался, — уже переобуваясь, повернулся Женя в сторону друга. — Да, ладно. Мне тоже было весело. Можем приходить сюда каждые выходные, если хочешь. — Конечно, хочу! Было бы здорово. — Ну, ты готов? Тогда пошли, по дороге поболтаем. — Идём. Сейчас прогуляться — самое то: ветра нет и снежок, смотри, какой пушистый пошёл! Как в сказке! — Эх, ты! Сказочник! — необидно усмехнулся Никита и смахнул тёплой рукой упавший с шапки на нос Жене искристый снежный комочек. — Давай коньки, пойду сдам в прокат. Обожди здесь пока.***
Женя Мы не спеша дошли до дома, похрустывая чистым сверкающим снежком под ногами. Постепенно ветер усилился, и плавно опускающиеся на землю снежинки закружили в воздухе хороводом. И вот на нас обрушился уже настоящий густой снегопад, подгоняемый ветром, превратившийся в белую воющую метель. Хорошо, что мы уже подходили к дому. В подъезд ввалились все сплошь облепленные мокрым снегом, похожие на двух снеговиков, и начали быстренько, пока снег не успел растаять, посмеиваясь, отряхивать друг друга. Ещё было не так поздно, и я предложил Нику зайти ко мне попить чаю. Он с охотой согласился. Для начала мы зашли к нему, чтобы снять с себя верхнюю одежду, которую тут же развесили на двух стульях в прихожей, а шапки и шарфы Никита положил на табурет возле радиатора: всё было влажное и из-за метели и из-за того, что на катке мы навалялись порядочно. Подниматься ко мне уже не хотелось, решили выпить чайку у Ника. — Я пойду пока чайник поставлю, а ты можешь поискать какой-нибудь фильм в ноуте, вместе посмотрим. — Хорошо. А что ты любишь? — Да мне всё равно, что выберешь, то и посмотрим. Я покопался на киносайтах и выбрал фильм «Бросок кобры» с Брюсом Уиллисом. Мне этот артист нравился ещё по старым фильмам — «Крепкому орешку» и «Армагеддону». Потом пошёл к Нику на кухню. Он как раз нарезал хлеб на бутерброды. — Наливай чай, он уже заварился, — с улыбкой кивнул он на заварник, стоявший на тумбе рядом с плитой. — Фильм выбрал? — Ага. Боевик. Ты как — не против? — Нормально, — усмехнулся Никита. Он поставил на поднос блюдо с бутербродами, положил пару яблок, блюдце с нарезанным лимоном, конфеты и отнёс всё это в комнату, а я отправился следом за ним с двумя кружками дымящегося чая. Никита включил фильм и сел на пол рядом с диваном. — Люблю смотреть фильмы, сидя на полу. — Тогда и я сяду рядом. Он поставил между нами поднос с едой, на которую мы набросились, как два голодных волчонка: после похода на каток у обоих проснулся зверский аппетит. Было здорово сидеть рядом с другом, поглощать офигенно вкусные бутерброды с колбасой и сыром и смотреть фильм, вскрикивая, настораживаясь, обсуждая яркие моменты. Я совершенно забыл про время, вообще про всё забыл. Но фильм закончился, я поднялся и стал прощаться: пора было отправляться к себе на пятый этаж. Стоя уже в дверях, я вдруг ни с того, ни с сего выдал: — Ник, а приходи ко мне завтра на обед? Ты как, не занят, если часа в два? — М-мм… Утром мне нужно будет кое-куда сходить… а потом — да, я свободен. Приду. Могу даже пораньше, помогу с готовкой, — усмехнулся на последней фразе Никита. — Да. Приходи, как освободишься. Я тогда с утра в магазин сгоняю и буду дома. — Договорились. — Тогда до завтра. — Пока. Мы уже попрощались, но всё стояли молча и смотрели друг на друга. Неловкая пауза затянулась, а мы по-прежнему стояли, не двигаясь. Мне почему-то показалось, что Ник не хочет, чтобы я уходил, а я… а мне ужасно не хотелось с ним расставаться. Даже до завтрашнего дня. Я отмер первый: сделал шаг за порог и махнул, улыбнувшись, на прощанье рукой.***
Несмотря на то, что был выходной, Женя поднялся рано. Ему нужно было навести в доме порядок и приготовить обещанный Никите обед. А убирать было что: по всей квартире стояли кружки, из которых он когда-то пил чай, то тут, то там разбросаны носки, книги, забракованные листки с текстами рефератов и прочих студенческих работ, давненько не вытиралась пыль с горизонтальных поверхностей его небольшой квартирки. Обычная обстановка не слишком опрятного студента. Он быстренько выпил чашку кофе с парой печенюшек и принялся наводить шик-блеск по всей квартире. Уборка заняла часа полтора: Женя особое внимание уделил кухне и ванной комнате, вычистив до блеска плиту и кафель. Наведя порядок и с удовольствием осмотрев «дело рук своих», он навёл ревизию в холодильнике. Некоторых продуктов недоставало для задуманного меню, поэтому по-быстрому сгонял в ближайший маркет и прикупил всё недостающее. А к нему ещё пакет разных вкусняшек на десерт и кое-чего для разнообразия блюд на столе. Он решил приготовить самые простые блюда, которые умел: салат из свежих овощей, а на горячее — в духовке курицу с картошкой. Каким-то особенным мастером в кулинарии Женя не был, но кое-что всё-таки умел, поскольку давно жил один, а рецепты всегда можно найти через интернет. Там по видео любители вкусно покушать не только рассказывали, но и показывали весь процесс готовки. Женя быстренько замариновал куски курицы, почистил и крупно порезал картофель, лук и, пока отставив всё это в сторону, принялся за салат. В это время раздался звонок: как и обещал, Никита пришел немного раньше. Они вдвоём быстро закончили готовку: вместе нарезали огурцы, зелень и помидоры для салата, закинули в духовку курицу с картошкой, утопив их в сметанном соусе, порезали немного колбаски с сыром, красиво уложив их на десертной тарелке и пересыпав оливками. Женя достал ещё фрукты и бутылку лёгкого полусухого вина. Получался настоящий торжественный обед, причём приготовленный совместными усилиями, что только прибавляло радости и позитива в Женин и без того радужный настрой. Пока готовилась курица, парни прошли в гостиную, служившую одновременно и залом, и столовой в небольшой двухкомнатной Жениной квартире. Никита осмотрелся и вопросительно посмотрел на Женю: — Что-то у тебя не чувствуется приближения Нового года. Ты ещё не украшал? Может вместе украсим? Женя замялся, но всё же ответил: — Я не праздную Новый год. Никита удивился ещё больше: — А почему? — Три года назад в это время я потерял маму. Она погибла в аварии. Поэтому, — грустно улыбнулся Женя. — Ох, прости! Я не знал! — поспешно ответил Никита, — Мне очень жаль! — Да нет, всё в порядке. Я в норме. Тем более мне не с кем праздновать, у меня нет друзей. — И ты с тех пор живёшь один? — Да. Отец ещё до этого бросил нас. Ну, то есть, он звал с собой, но я не хотел жить с его новой семьёй. Вот… живу один… здесь. — Понятно. Думаю, сегодня мы можем устроить наш обед в честь твоей мамы. Если ты, конечно, не против. Я бы с удовольствием послушал, какой она была. Каким ты был в детстве. Покажешь мне как-нибудь свои детские фото? — Слушай, ты это здорово придумал. Да, я бы хотел сегодня поговорить о маме. И фото покажу, если тебе интересно. Ой! Кажется курицей запахло. Женя сорвался с места и скрылся в кухне. Оттуда раздался его довольный голос: — Ник! Курица готова. Можно садиться за стол! Никита пробыл у Жени в гостях до самого вечера. Они прекрасно провели вместе весь день и даже не заметили, как прошло время, пока Никита не выглянул в потемневшее окно. — Жень, похоже, мне уже пора. Засиделся я у тебя. — Да ничего страшного. Давай чаю попьём напоследок, а потом пойдёшь. — Я не против. Тогда пошли готовить чай вместе. Слушай, у меня есть предложение, — быстро глянул на Женю Ник, наливая в чайник воду из фильтра. — Как ты смотришь на то, чтобы Новый год нам отпраздновать вместе? Я могу завтра прийти и помочь тебе украсить комнату, а потом сходим на рынок и купим ёлку, а? — А тебе разве тоже не с кем… праздновать? — растерянно спросил Женя, автоматически сев на табурет. — Да, родители живут в другом городе, а ты за это время стал для меня самым близким другом, — обернулся к Жене Никита и, подойдя к столу, сел напротив. — А как же Юля, Света и Дима? — Они хорошие ребята, но они просто соседи. У них свои друзья и своя жизнь. И потом… Новый год я хотел бы встретить не с ними, а с тобой, — внимательно посмотрел на Женю его друг. — Да? Знаешь, я тоже хотел бы… с тобой. Женя почувствовал, как лицо заливает краска смущения. Он ещё никому не говорил таких слов, да и ему тоже никто не говорил ничего подобного. — Значит, договорились. Завтра украшаем твою квартиру и на рынок за ёлкой. И игрушки заодно купим. Вернее, игрушки выбираем вместе, но покупаю я. Это будет тебе от меня новогодний подарок — ёлка и игрушки. Возражения не принимаются! — категорически закончил Никита. Никита давно ушёл, а Женя всё никак не мог успокоиться, настолько разволновали его слова: «…ты за это время стал для меня самым близким другом» и ещё: «Новый год я хотел бы встретить не с ними, а с тобой…» Его просто разрывало от разных чувств: восторга, радости, волнения, а ещё… страха. Он понимал, что уже по уши влюбился, как ни старался сдерживать это нахлынувшее на него чувство, как не отгонял его от себя. Оно, не спрашивая, накрыло его с головой, и это вселяло страх. Вдруг он с собой не справится, и Ник заметит? Ведь он-то относится к нему, как к обычному парню, как к другу! Так ничего и не решив, Женя отправился спать, и как сильно ни был взбудоражен, уснул, только коснувшись подушки. И спал крепко без мучающих его кошмарных сновидений до самого утра. Давно он не чувствовал себя таким нужным. Когда его жизнь обрела краски?***
Яркий солнечный луч пробрался сквозь полураздвинутые шторы и, побегав по стене, коснулся лица спящего парня. Женя подёргал во сне носом, сожмурился и повернулся на бок, натянув на голову одеяло. Но крепкий сон уже ушёл. Подремав ещё немного, он наконец окончательно проснулся, разлепил и протер глаза, прогоняя последние остатки сна. Утро. Пора вставать. Потянувшись до хруста в позвоночнике, Женя пружинисто поднялся и улыбаясь сам себе пошел в ванную. Настроение было отличное. Сегодня они опять будут с Ником весь день вместе. Посмотрел в зеркало, и то что увидел, его удивило и обрадовало: из зеркала на него смотрел улыбающийся симпатичный парень. И когда такое было, чтобы он улыбался, да ещё и по утрам? Нет! Такого не припомнить! По утрам он всегда был особенно не в настроении, потому что от нового дня не ждал ничего хорошего: обычная учёба, ненавистная работа в кафе в качестве: «подай-принеси». Он хмыкнул, задорно подмигнул сам себе, быстро умылся и уложил волосы, зачесав челку на левый бок. На выход приготовил светло-голубую рубашку с серым пуловером и джинсы, но для дома, поджидая Никиту, надел спортивные брюки и футболку с принтом — фразой на английском: «Я люблю пепси!» «Стоп! — вдруг подумал Женя. — а что мне подарить Никите? Может книгу? Нет, не то… примитивный подарок, хоть и с душой. Что же купить? Чёрт! чёрт! Ничего в голову не приходит. Ладно, пойдём с Ником в город, там что-нибудь придумаю». Вскоре позвонил Никита и предложил сначала сходить за ёлкой, а потом вместе нарядить комнату. Сказал, что будет ждать его внизу через десять минут. Женя пулей собрался, замотавшись потуже шарфом и надвинув на лоб вязаную шапку: на улице опять подморозило. Они весело поприветствовали друг друга, и Никита, сказав, что не успел позавтракать, предложил по дороге зайти в кафетерий и перекусить, что они и сделали. Потом бродили по шумному рынку, подходя то к одному, то к другому прилавку, где бойкие продавцы предлагали, расхваливая, свой товар. На рынке как раз проходила предновогодняя ярмарка, и народу, несмотря на ранний час, было уже навалом. Горожане сновали туда-сюда, что-то покупали, что-то просто рассматривали, и без конца отовсюду раздавались громкие возгласы зазывал: «Не проходите!», «Не пропустите!», «Только у нас!», «Только сегодня!». Шум, гам, музыка — весело! На одном из лотков Жене на глаза попался висевший сверху на верёвочке шарф — объёмный, светло-серый с белыми геометрическими узорами и смешными помпонами на концах. Он сразу решил, что купит его для Никиты. Вот только надо было как-то отвлечь друга, а то сюрприза не получится. Но вдруг Ник сам предложил Жене подождать его возле палатки с ёлками, а она как раз была напротив прилавка с шарфом, сказав, что ему срочно нужно купить бутылку минералки: хочется пить. Это была удача! Женя быстро метнулся к продавцу, показывая на шарф. Оказалось, что к шарфу ещё прилагалась такая же шапочка. Раздумывать было некогда — шапочка, так шапочка. Ему быстро упаковали вязаный комплект и положили в яркий новогодний пакет с картинкой — ёлочкой и зайцами. Не успел он подойти к ёлочной палатке, как из толпы вынырнул Ник тоже с пакетом в руках, как у Жени, и с минералкой. Ёлку они выбрали сразу — небольшую и достаточно пушистую. Тут же неподалёку в крытом киоске продавались новогодние украшения и игрушки. Домой они возвращались, нагруженные покупками. У подъезда стояли бабушки — соседки из дома. Они весело поздравили их с «наступающим», поблагодарив за ответное поздравление. Нина Михайловна, давно жившая в доме и хорошо знавшая всех его жителей с удивлением посмотрела на Женю: — Женечка, а ты чего такой весёлый? Всегда понурый ходил, а теперь вот… — Я отпустил то, что заставляло грустить, — Женя взглянул на Ника и добавил: — Больше грустить не буду. Я счастлив! — О, это хорошо! Рада за тебя. Ну, удачи вам, ребятки, — озадаченно посмотрев на парней, всё же произнесла соседка и переглянулась с притихшими приятельницами. Ребята решили, что Новый год будут встречать у Никиты, поскольку тот уже заранее сделал заготовки к праздничному столу, осталось только всё приготовить, настрогать, нарезать. Два часа ушло на украшение Жениной столовой-гостиной. Ёлку установили в углу возле окна, немного сдвинув тумбочку с телевизором. Комната преобразилась. А когда включили иллюминацию, превратилась в сказочный терем-теремок. Мерцали, отсвечивая по стенам, огоньки, слегка подрагивали снежинки, подвешенные к потолку на тонких ниточках, сверкал на шторах разноцветный дождик. Наряженная ёлка благоухала смолянистым хвойным ароматом. Жене на миг показалось, что он вернулся в далёкое детство. Вот сейчас из кухни покажется мама и позовёт есть только что испечённые пончики с клубничным вареньем. Стало немного грустно. Но грусть была не тяжёлая, как раньше, а светлая. Рядом стоял Никита и то оглядывал преображённую комнату, то останавливал лучистый тёплый взгляд на Жене, от которого у того в груди зажигалась яркая звёздочка счастья. Теперь он точно знал, что всё будет хорошо! Иначе просто и быть не может, потому что теперь он не один — у него есть настоящий верный друг! Вскоре Ник ушёл домой, сказав, что ждёт Женю через два часа. Женя проводил Ника и начал упаковывать подарок в хрустящую серебристую плёнку, вложив к комплекту ещё шоколадку. Сверху перевязал крест-накрест подарочной лентой. Посмотрев на свое творение, довольно улыбнулся. Конечно, не идеально, но со всей дружеской любовью. Два часа пролетели быстро. Женя — нарядный, с подарком, слетел с пятого на первый этаж, перепрыгивая через три ступеньки и позвонил в квартиру №17, с усилием сдерживая дыхание. — Заходи, Жень! — послышался возглас Никиты из глубины квартиры. — Я не закрывал дверь, ждал тебя. — С наступающим! — И тебя! — выглянул в прихожую Ник. — Ух, ты! Какой нарядный! А я ещё не переодевался, — и тут же скрылся. — Кашеварю пока. Давай, присоединяйся, только фартук надень, вон за дверью висит! — кричал он уже из кухни. Женя утвердительно кивнул в воздух и, ухмыльнувшись, прошел на кухню следом за Никитой. Подарок он предусмотрительно оставил в прихожей, положив на обувной диванчик и накрыв пустым пакетом. — Давай присоединяйся. У меня почти всё готово из закусок, а за тобой горячее, — быстро говорил Никита, мечась по кухне от холодильника к столу и обратно, что-то доставая, что-то убирая назад. — Мне понравилась твоя курица, думаю, приготовим такую же. Я вот тут для маринада всё достал, в общем, смотри сам, а я займусь салатами. — Хорошо, — согласился Женя, с улыбкой глядя на суетящегося друга. Готовка не обошлась без смеха и дурачества. Они даже умудрились измазаться в майонезе, а потом вместе смеялись над этим, а ещё над разными историями, которых Ник знал великое множество. Он был великолепным рассказчиком, причём диалоги изображал в лицах, отчего Женя хохотал в голос. — Какой запа-аах! — повёл носом Ник, закатив глаза к потолку. — Уже нетерпится всё это попробовать. — Придется ещё полчасика подождать. Рановато пока садиться за стол, да и курица ещё не приготовилась. Женя улыбнулся и принялся мыть руки. — А чего ждать? Стол накрыт. Мы — вот они, а курицу попозже съедим. Сейчас переоденусь, и садимся. Никита хотел выйти, но подскользнулся и на всём ходу врезался в Женину спину. Оба застыли от неожиданности, а потом отскочили друг от друга, сильно смутившись. — И-извини, случайно получилось. Я тебя не ушиб? — первым отозвался Никита. — Нет-нет, — поспешно заверил его Женя, — я сам виноват. Воду разлил. — Ладно, — усмехнулся Ник, — главное, что все целы остались. Пойду переоденусь. — Ага. Я тут пока подотру, — согласился Женя. Неудобный момент остался позади. Друзья сделали вид, что ничего особенного не произошло. — Ну, что? — поднял свой бокал Никита. — Проводим старый год? Я, между прочим, очень ему благодарен за то, что познакомился с тобой, — он внимательно, без тени улыбки посмотрел на Женю. — Пожалуй, это самое важное, что произошло со мной в уходящем году, — и, помолчав, добавил: — и самое удачное. Женя взволнованно слушал, затаив дыхание и впитывая каждое слово. От сказанного Никитой у него даже немного закружилась голова, а перед глазами появилась мутная пелена. Он не сразу понял, что это слёзы, так некстати набежавшие на глаза. «Вот же! Ещё не хватало разреветься в такой торжественный момент и опозориться перед Никитой», — с испугом подумал он и незаметно, слегка отвернувшись, быстро протёр глаза, что, впрочем, не ускользнуло от внимательного взгляда Никиты. Но он сделал вид, что ничего не заметил. — Ну, а у тебя, Жень, какое самое важное или удачное событие было в этом году? Расскажешь? — У меня? Тоже, что и у тебя — я тебя встретил. Важнее этого ничего не было, — сказал Женя, стараясь не смотреть в сторону Ника. Ему почему-то трудно давались эти слова. Но, поборов волнение, добавил: — Да и, вообще… ничего такого выдающегося. Если бы не ты, сидел бы сейчас дома один и даже телик включать не стал. Посидел бы немного и спать лёг. Они отпили из бокалов и принялись за праздничную еду, от которой стол буквально ломился. Будто собрались праздновать не вдвоём, а целой компанией — столько было наставлено разных закусок, салатов и нарезок. «Новый год — это Новый год! И стол должен соответствовать торжеству, иначе, какой же это праздник?» — так сказал Никита, когда Женя заметил, что они чересчур много всего приготовили и им одним столько ну никак не осилить. Утолив первый голод, они ещё выпили немного вина, и Женя вдруг почувствовал, что его неимоверно клонит в сон: ещё немного, и он уснёт прямо за столом. Видимо, то нервное напряжение, которое держало его столько времени, спало, да ещё голова кружилась от выпитого вина. Ему сейчас было хорошо, спокойно и просто замечательно рядом с Никитой. И вот всё это вместе взятое дало неожиданный эффект: Женя впервые за столько лет просто захотел спать. А ведь обычно он себя уговаривал и подолгу ворочался в кровати, ругая сон, который никак к нему не шёл. Никита тем временем рассказывал очередную историю и не сразу заметил посоловевший вид друга. — Эй? Жень? Ты, кажется, уже спишь? Может ляжешь пока подремлешь, а к двенадцати я тебя разбужу? — Ага, — зевнув, произнес Женя. — Идём в спальню, уложу тебя. — Нет-нет! — встрепенулся Женя. — Я тут на диване полежу немного. Здесь буду ждать. Никита принёс ему подушку из спальни и притушил яркий свет, оставив только настенное бра, да огоньки на ёлке. Через минуту Женя уже спал крепким сном, забыв и про Никиту, и про Новый год, ещё не наступивший, но уже вот-вот на пороге.***
Он стоял на обочине дороги, а в нескольких метрах от него стояла разбитая машина. И на переднем сиденье — его мама. Ему хочется, чтобы она открыла глаза и посмотрела на него. Но она спала, и тогда он громко, что есть силы, позвал: — МАМА! Женщина пошевелилась и открыла глаза. Увидев стоявшего у дороги Женю, улыбнулась ему, затем легко вышла из машины и встала рядом. Почему-то она была в одном лёгком платье, полностью закрывавшем ноги и шлейфом стелющемся по заснеженной земле. Белое платье из тонкой материи сливалось со снегом, кружащемся вокруг неё в сумасшедшем танце. Копну густых волнистых волос разметал ветер, то и дело задувая их на бледное лицо. Но она будто ничего не замечала — ни ветра, ни холода, ни колких снежинок. Стояла и улыбалась своему сыну. Женя хотел подойти и уже сделал шаг вперёд, но женщина подняла руку и жестом его остановила. Потом отрицательно покачала головой, не переставая мягко улыбаться. — Тебе пора, — певуче произнесла она. — Иди, дорогой. Тебя ждёт твой друг. Ты с ним будешь счастлив. Затем неспеша повернулась и пошла вдоль дороги, уходя всё дальше и дальше в снежную мглу. — Мама! — ещё раз крикнул ей в след Женя. Но женщина не остановилась и через мгновенье пропала из виду. Женя вздрогнул и проснулся, но продолжал лежать, вспоминая странный сон. Через полусомкнутые ресницы он наблюдал за Никитой, как тот убирал со стола, потом вышел и вернулся с шампанским. Поставил его на стол и подошёл к Жене, близко наклонившись. Женя затаил дыхание, сделав вид, что до сих пор спит.***
Прошло полчаса, как Женя, сморённый предпраздничной суетой и подготовкой к встрече Нового года, уснул. Никита унёс лишнюю посуду, поставив себе и другу чистые тарелки, сходил за шампанским и, улыбнувшись, склонился над тихо посапывающим Женей. «Такой милый и спокойный». Осторожно поправив упавшую на глаза прядку, он вдруг неожиданно для себя потянулся к приоткрытым губам и поцеловал коротким мягким поцелуем. Женя вздрогнул и открыл глаза. — Никита? — Вставай, спящая красавица, Новый год проспишь. — Ох, и правда! Я, кажется, по-настоящему заснул. Извини. — Всё в порядке, — хмыкнул Никита и отстранился, а затем поспешно встал. — Давай бокалы, сейчас открою шампанское. Они послушали речь президента, который каждый год говорил одно и тоже: «Всё хорошо, а будет ещё лучше! С Новым годом!» Куранты начали отбивать последние секунды уходящего года. — Загадывай желание, и пусть оно у тебя обязательно сбудется! — полушёпотом произнёс Никита, глядя Жене в глаза задумчивым взглядом. — Ты тоже. И у тебя пусть сбудется! — прошептал в ответ Женя. — С Новым годом? — С Новым годом! — А теперь сядь и закрой глаза. — А что будет? — А будет сюрприз. В ладони Жене положили, судя по очертаниям, какую-то коробку. — Можешь открыть глаза, — прошептали возле уха. — Жень, я так рад, что встретил тебя, что мы сейчас вместе сидим за новогодним столом. И это тебе от меня маленький подарок. — Ты же уже сделал мне подарок — ёлку с игрушками. — Неважно. — А что это? — Посмотри. Женя осторожно развернул хрустящий свёрток. — Никита! Это же чай! Мандариновый! — поднял глаза на Никиту Женя. — Ты запомнил? — Да. Ты говорил, что любишь мандарины, но у тебя на них аллергия и поэтому пьешь такой чай. Ты говорил, что его трудно найти. А вот я нашёл и купил тебе этих коробок целую упаковку. — Спасибо! — расстроганно сказал Женя. — Ты очень внимательный. Ну, а теперь моя очередь! Он прошёл в прихожую и принёс пакет с зайцами. — Я, честно, не знал, что тебе подарить, но потом увидел это, — он протянул Нику серебристый свёрток. — Но это ещё не всё. Решил подарить тебе ещё вот эту книгу. — «Подарок моря»? Классное название. Мне уже нравится. Спасибо. А что в свёртке, можно посмотреть? — лукаво прищурил один глаз Никита. — Хм… Ладно, так и быть… посмотри, — подхватил шутливый тон Женя. Никита развязал ленту и убрал шуршащую упаковку. — Что это? — Погоди! Женя взял свёрнутый рулончиком шарф, накинул его на шею Никите и не без труда натянул на макушку тесноватую шапку-колпачок. — Ты похож на гнома! — прыснул он, не удержавшись. — Шапка только маловата. Никита тряхнул головой и шапка соскользнула на пол. Они оба нагнулись за ней и чуть не столкнулись лбами. Женя ойкнул, а Никита тут же притянул его к себе за плечи. — Женя… спасибо. Классный шарф. А шапка… ничего, ещё растянется. Знаешь, — продолжил он, глядя прямо в глаза застывшему Жене. — Самый большой подарок для меня — это ты. Когда я тебя встречал раньше возле дома, ты никогда меня не замечал, всегда проходил мимо, опустив голову. И у тебя всегда был такой грустный вид, что мне захотелось тебя развеселить. Это глупо, наверное, выглядело, когда я к тебе вломился в квартиру. Но это для тебя я придумал весь этот маскарад с Дедом Морозом. Мне очень хотелось увидеть — какой ты, когда улыбаешься. Я больше не позволю тебе грустить! Ты такой милый, когда смеёшься. И все эти дни, что мы были вместе, были самыми счастливыми днями в моей жизни. Женя очень старался не заплакать, но слова Никиты растопили лёд, так долго сковывавший его сердце, и он пролился двумя дорожками по его раскрасневшимся щекам. — Ты плачешь? — Да. Я, кажется, плачу, — всхлипнул Женя. — Просто, мне никто никогда таких слов не говорил. Только мама. Я сейчас ужасно счастлив… благодаря тебе. — Женя… — А? — Прости. Я больше не могу сдерживаться. Ник наклонился близко к Жениному лицу и поцеловал в уголок рта. У Жени перехватило дыхание, и он закрыл глаза. И тогда мягкие губы накрыли его рот сначала в нежном, а потом всё более требовательном поцелуе. Их языки сплелись в безумном танце, а руки тесно прижимали тела друг друга. Поцелуй был долгим и сладким для обоих. Наконец Никита чуть отстранился, давая обоим глотнуть воздуха и прошептал в полураскрытые Женины губы: — Я люблю в тебя. — Я-я тоже! — выдохнул следом Женя, ещё до конца не осознавая то, что только что услышал, и что сказал сам. Никита шумно втянул воздух и глубоко поцеловал Женю, с силой прижав к себе податливое, почти мальчишеское тело.***
Так в жизни одинокого паренька появился он — Дед Мороз с первого этажа, навсегда изменивший его жизнь. Больше он не одинок, и ему больше не снится сон, в котором мама сидит в разбитой машине с закрытыми глазами. Вот так бывает. Чудеса под Новый год случаются тогда, когда ты их не ждёшь.