Helheim

Мин влетает в гримерку и крошит всё: хватает зеркало со стены и бросает под ноги, заставляя разлетаться на маленькие кусочки, как собственное моральное состояние. Со стола вмиг слетает вся косметика, плойки, утюжки и даже что-то ещё, название чему тот даже не знает. Юнги матерится, когда спотыкается об какой-то бутылёчек и со всей силы бьёт по непонятному шкафу, которому лет больше, чем ему самому, и выдёргивает оттуда все вещи. Не удивляется, когда к нему влетает Намджун и наотмашь бьёт по лицу. Вообще-то это больно и артисту стоило бы разозлиться, ведь портить своё лицо совершенно не хочется. Но Юнги принимает, понимает и лишь усмехается. Даже успокаивается, но бешеный пульс все ещё отбивается в голове и расфокусированный затуманенный взгляд не приходит в норму. — От тебя я этого не ожидал, Джуни. Даже ты? – язвит рэпер и поправляет чёлку, усмехаясь. Намджун от злости покрывается красными пятнами и начинает что-то кричать. Мин же видит только, как у того вздуваются вены и открываются как у рыбы. Смешное зрелище, думает. А тот лишь напирает, на себя смотреть заставляет, внимание обратить требует. — Юнги, прекрати. Ты даже не представляешь, что сейчас с ним происходит... Он ведь ни в чём не виноват! – уже успокаивается Ким, но от этого лучше не становится. В голосе отчётливо слышно недовольство, нервозность и, кажется, ясное желание ударить ещё раз. Юнги усмехается и пытается припомнить, что не так. Какая жалость, что всё. — А ты? – поднимает на него взгляд Юнги. – А ты хоть что-то знаешь? Он отнял у меня всё! Разговор продолжать откровенно не хочется и память подкидывает плёнку флэшбеков, от которых отчаянно хочется вскрыться. Рэпер верит, что однажды он из-за них кого-то убьёт, но не уверен – себя или Чонгука. Юнги был трейни уже лет так шесть. Даже в индустрии K-pop это уже внушительный срок, но бояться было нечего. Требовалось только жить и тренироваться со знанием, что Сокджин и Чимин отличные вокалисты и слышать, как все в открытую говорили, что совсем скоро они смогут дебютировать отличным трио. И Юнги не могло не льстить, что он будет буквально центром, ведь он единственный рэпер. От этого усмешка расползалась по лицу и все лишь подшучивали над Мином и его "довольной рожей". А потом появился Чонгук и всё покатилось в тартарары. Нет, Юнги не сразу это понял, но, множество раз прокручивая свои последние годы стажёрства, он все же остаётся при мнении, что всё пошло не в ту сторону ещё в самом начале. Чонгук был неловким ребёнком, который не понимал многие вещи, но при этом обладал таким талантом, что старшие ужасались и в лишний раз старались сделать больше, чтоб Чонгук их не догнал. Он смотрел неловко, закусывал губу и был скорее похож на Бэмби, чем на того, кто вскоре будет идти по их головам. И эта убойная смесь из детской наивности, харизмы и таланта подкупила всех, включая Юнги. Юнги только один раз потренировался при нём и помог найти студию, но мелкий сразу же хвостиком прицепился к нему, чувствуя в нём опытного человека, на которого можно было положиться. И Мин соврал бы, если бы сказал, что ему не нравилось то восхищение, которое он видел в чужих глазах, когда он помогал Чонгуку исправить ошибки, учил какой-то связке или просто рассказывал о чём-то. Ему нравилось внимание и привязанность, которым его одаривал младший. Юнги чувствовал, как самому становится теплее от взглядов Чонгука, его манеры речи, улыбки, смеха. — Почему ты вышел в таком виде? – шикает Юнги и накидывает на опешившего Чонгука свою кофту, продолжая ворчать. — Хён, но мне ведь совсем не холодно, – чуть смеётся Чонгук, краснея даже ушами и отводя взгляд. Мин бьёт его по носу. — Ты совсем тупой, походу, Кукки. Какой дебил сразу после тренировки выйдет в холод почти раздетым? Заболеешь, а потом проблемы расхлебывай, – Юнги чуть багровеет, когда берёт ладони Чонгука в свои и пытается согреть своим дыханием. Этому ребёнку правда нужна личная сиделка, честно. Не слушая возражений, Юнги нежно сжимает ладонь Чонгука в своей и ведёт в сторону общежития, стараясь поторопиться, чтобы успеть принять душ. Он ненадолго засматривается на небо, которое впервые за долгое время решило показать, что на нём можно увидеть ещё и звезды, а не только облака. Чонгук тихо говорит, что однажды его хён будет сверкать ярче всех их вместе взятых, и Мин воодушевляется. Слова младшего благотворно действуют на и без того влюблённую в него душу Юнги, и тот лишь крепче сжимает его ладонь. Чонгук тёплый, и Юнги нравилось в свободные минуты класть голову ему на плечо, чувствовать, как Чонгук сразу же оплетает своими конечностями, своей детской привязанностью. Юнги принимает тот факт, что считал два последних года, проведённых в качестве трейни рядом с Чонгуком одними из лучших. Он даже задумывается над тем, чтобы дебютировать с ним, и не может отказаться от мысли, что это было бы прекрасно. Чонгука хочется оберегать, держать рядом и делиться с ним всем, чем знаешь и имеешь. Бери и не возвращай, как говорится. И эта уже, по мнению Сокджина, нездоровая привязанность Чонгука к своему хёну только подливает масла в огонь. Но жизнь порой бывает несправедлива. Несправедлива, когда ты смотришь на стафф, простых работников, одногруппников и пытаешься понять, в чём дело. Почему никто ничего не говорит и лишь отводят взгляд? Почему менеджер едва ли не на коленях ползает, вымаливая у Юнги прощения. — Так значит, вот, куда ушли все мои года... Юнги говорит тихо, отстранённо. Смотрит на бледного Чонгука, в чьих глазах слёзы застыли. Который делает шаг вперёд, а Юнги лишь передёргивает и дрожью бьёт. Резко становится противно. — Мне правда жаль, хён, – пытается что-то вымолвить, но Юнги не слышит. У него в голове буря, туман, а сердце будто ледяными иглами проткнули, а затем раскалённой кочергой добили. — Ну, группа из трёх вокалистов – это не такой уж и плохой вариант, – кое-как говорит Юнги, поднимает взгляд и усмехается. Того, ради кого раньше хотелось песни писать, вселенные дарить, сейчас хочется убить. Хочется за волосы оттаскать, наорать и сердце разрубить, чтобы понял, каково это. Тот, что раньше сердце теплом грел, сейчас только рвоту вызывает. Хочется кричать, кулаками почти родные стены бить, кожу сдирать и костяшки разбивать. Хочется выплюнуть тот комок в горле, вызвать рвотный рефлекс и избавиться от наступающих чувств. — Не желаю удачи, мразь. Юнги – не завистливая сука. Юнги просто не любит неблагодарность и несправедливость. А ещё Юнги не видит справедливость в том, что он восемь лет потратил на компанию, Чонгука и многих трейни обучил, но при первом удобном случае его продают какому-то БигХиту. Он видит по телевизору дебютный клип ребят, смотрит все выступления и слушает до дыр их дебютный альбом. Это становится хитом, а ведь Юнги тоже работал над этой песней. Планшет, на котором Юнги это смотрит, едва ли не крошиться и плавиться начинает от той ненависти, которую Юнги ощущает. Намджун и Хосок – рэперы, и от этого Мину становится ещё хуже. Уже на первой общей тренировке видно, что Юнги намного выше их двоих по уровню, и парни сильно удивляются, когда видят такого человека в их клоповнике. "Нет, они не были плохи", – как-то подумалось Юнги. Хосок отличный танцор, а ещё оба неплохие рэперы. Просто тренируются чуть меньше, да и жалуются при нём. Они хорошие ребята без короны на голове, и Юнги быстро сближается с ними, уже смиряясь с участью, но это не то. Столько лет готовиться ради своей мечты, но получить от подарка только обёртку? Понимать, что ты теперь конкурент даже своим? Это не то, ради чего он потратил столько лет. Скучать по Чимину и Сокджину бессмысленно, ведь обида не желает покидать Мина. По Чонгуку он не скучает. Все мечты о красивом дебюте разлетелись как карточный домик. Хоть Юнги и был готов к этому, но всё равно неудачный дебют сильно ударяет по нему и остальным ребятам. Дешёвый клип, сделанный кое-как "на коленке", альбом, который никто не покупает в силу плохого маркетинга. Компания и так была на дне, поэтому на неё и её артистов никто не обращает внимания. А они продолжают влезать в огромные долги, брать в аренду даже не брендовые вещи, и это так сильно бьёт по состоянию всех троих, пролетевших даже с внешностью. А у Чонгука всё хорошо, думает Юнги. Юнги знает, что они становятся самыми популярными новичками, у них уже толпы фанатов, и зарабатывают не хуже уже действующих артистов. Не то чтобы Юнги завидует, но он видит, что из-за известности компании и симпатичных мордашек трио теперь все смотрят на них. Чёрные глаза смотрят из экрана на Юнги, и он едва сдерживает порыв отправить туда пульт. "Как твоя душа", – смеётся про себя. Юнги видит не столько деньги и славу парней, сколько несправедливость и возрастающую ненависть в сторону всего, на что он потратил свои лучшие годы. Компания, работники, участники группы, Чонгук. — Сдохну, но Чонгук будет на коленях ползать и унижаться. Успокаивает себя Юнги и улыбается. Получается. Сначала Чонгук теряется, когда Юнги блокирует его номер, но не унывает. Ему просто нужно остыть, правда же? Просто затем он звонит с чужих номеров, покупает новую симку и постоянно пытается дозвониться до Мина. Иг-но-ри-ру-ет. Юнги Чонгука избегает, игнорирует, а если и пересекаются, то не сдерживает себя в лишний раз опустить Чонгука ещё глубже или холодно посмотреть на него. Чонгук оставляет Юнги столько сообщений, что даже не удивляется, когда узнаёт, что тот даже номер поменял и ни у кого его нет. После стольких попыток требовать номер так точно. После того как Юнги узнаёт о решении компании, Чонгук ревёт столько, что Сокджин насильно заставляет его пить успокоительное и ложиться спать. И ведь не объяснить, что это место ему вообще не нужно. Что его даже не спрашивали, а все решила компания. Чонгук не ощущает никаких эмоций от альбома, клипа, первой награды. — Поздравляю с наградой лучших новичков! – хвалит Намджун за кулисами, но Чонгук не слышит. Он видит позади него Юнги и сразу срывается к нему. Но замедляется, стоит только увидеть отвращение на его лице. — Съебись с моих глаз, – Юнги толкает Чонгука в грудь и сразу сбегает, неосознанно пытаясь вытереть руки об толстовку. Голова пухнет от пролитых слез, от шума и стресса, но сейчас болит буквально всё. Хочется сползти по стенке на пол и забиться в уголок, проплакавшись ещё немного. Наверное, именно тогда механизм саморазрушения начинает работать, но что-то подсказывает, что это было гораздо раньше. Когда Чонгук впервые увидел Юнги, то понял, что пропал. Хён был очень талантливым, красивым и уверенным в себе. Но ещё он не боялся Чонгука и не строил ему никаких подстав, чем любили заниматься трейни в других компаниях. Чонгук понял, что не ошибся, когда Юнги по собственной воле стал ему помогать. Он оказался ещё и очень интересным и умным. Он был настоящим и не пытался быть тем, кем он не являлся. Влюбиться было очень легко, и Чонгук не смог противостоять. Ему самому становилось лучше, когда Юнги смеялся и улыбался, обнажая дёсна. Его дыхание спирало, когда Юнги становился слишком плотно и пытался поставить Чонгука в правильную позу для танца. Ему нравился хрипловатый шёпот ночью в коридоре общежития, льстило, когда все его друзья жаловались, что Юнги якобы никогда не даёт посмотреть на свои тексты, а они оба переглядывались и знали, что буквально только что он прочитал один из свежих. Ему нравилось, что Юнги заботился о нём, но не делал этого настырно и не лез, как какая-то мамочка. Было приятно, когда Юнги как бы невзначай клал ему в тарелку самый вкусный кусочек, специально не ел какую-то сладость, ожидая, что её съест Чонгук. Приносил полотенца и водички, напоминал о времени. Однажды, когда Чонгук переезжал ближе к Юнги, то Чон даже услышал, что тот целый скандал закатил, чтобы освободить самое лучшее место для Чонгука. Ему нравилось чувствовать себя победителем, когда Юнги сделал его для себя кем-то особенным. Это правда были самые лучшие моменты из жизни, хоть и сейчас он расплачивается за них. Чонгук не хотел занимать место Юнги. Больше всего на свете он мечтал дебютировать вместе с ним. И ему вообще не нужно ничего – ни эти фанаты, ни популярность, ни чеки с крупными суммами, если из-за всего этого он теряет Юнги. Чонгук пытается забыться в бесконечных тренировках, интервью и бесконечного множества выступлений. Казалось, что такая маленькая страна, как Южная Корея, это одна сплошная сцена. Но с каждым разом он лишь заходит в глубь холодного тёмного леса. Тут нет выхода, тут нет надежды, тут только мрак и леденящий душу и тело холод. Чонгук смотрит на фотографии Юнги часто. Он думает, что за последнее время только на это занятие он потратил на неё по ощущениям буквально полжизни. Когда группа Юнги заводит инстаграм и твиттер, то Чонгук первым делом ищет фотографии и видео с ним и постепенно ощущает огромный ледяной комок где-то в горле. Юнги, видимо, влился в коллектив. Чонгук видит что ему стало немного лучше и это даже радует, но Чонгуку больно. У парней график, при котором сон – невероятная роскошь, но Чонгук всё равно иногда не может заснуть и смотрит на чужие фотографии слишком родного лица. Папки на телефоне стремительно заполняются его фотографиями. Там, в принципе, нет других фотографий или картинок, кроме его. На тренировках уже и нет никаких сил и желания делать хоть что-то. Он все ещё показывает хороший результат, но всё равно не может перестать думать. Когда у Чонгука случается нервный срыв, ему дают пару дней выходных, но он не чувствует себя лучше. Скорее, как разбитая ваза. Чонгук теряет вес быстро, и многим это не кажется удивительным, хотя и за его питанием теперь следят особо тщательно. Когда никто не видит, Чонгук включает в рацион алкоголь. Курить Юнги запрещал, а наркотики не так легко достать. Даже тут посодействовал. Удивительно. — Но у него депрессия. Он не может продолжать в том же духе! — Вот именно! Чимин и Сокджин громко спорят и ругаются, пока сам виновник сего торжества сидит сзади и безразлично рассматривает всех в кабинете, натягивая на себя ещё один плед. Он не понимает, как они могут ходить просто в футболках и джинсах, когда сам Чон весь в экипировке готов хоть в Африку улететь, но согреться. — Х..хён, мне холодно... – подаёт Чонгук признаки жизни, и кто-то просит принести ещё одеяло и обогреватель. Хотя что-то подсказывает, что от этого толку не будет. Есть один способ, но он невыполнимый. Чонгук блистает на интервью, шоу, сцене и мгновенно завоёвывает внимание публики. А потом идёт за сцену, просит горячий чай, укутывается теплее и старается не заплакать. Все жалуются, что им жарко и душно, врубают на полную кондиционеры и вентиляторы. К Чонгуку, окружённому обогревателями, даже подходить не хотят. Иногда приходит обнимать Чимин и долго долго что-то болтает, во что Чонгук старается не вдаваться. Его колотит от холода, но всем вокруг кажется, что он слишком перегревается. Чонгук понимает, что так долго он не протянет. Ему нужен хитрый лисий прищур, хриплый смех и тёплые руки того человека. Того человека, ради которого хотелось весь свой маленький мир около ног положить ради одних только объятий. Когда Чонгук слишком сильно перебирает с алкоголем, то компания все же зовёт его к психотерапевту и даёт очередные дни отдыха. — Что за эф.. тридцать два точка один. — Если говорить простым языком, то это депрессия. Тяжёлая, как я могу отметить, – Ким Тэхён хмурится, поправляет очки. – Он не может с таким диагнозом продолжать выступать. Нужно лечение. Тэхён – психотерапевт уже много лет и такие случаи всегда заставляют его злиться на безалаберность агентства. Менеджер что-то чиркает в своём блокноте и смотрит на Чонгука, который пытается покрепче себя обнять, укутываться в свою кофту, сбежать от холода. Никого это, впрочем, не волнует. Чонгук все так же продолжает выдавливать улыбку из себя, выискивать знакомый силуэт в толпе. Как-то Чимин говорит, что Чонгук психически болен и стоит лечиться. Чонгук удивлённо смотрит на него, мотает головой и грустно улыбается. Он-то понимает, что холодно, потому что рядом нет Юнги. Сон заменяют фото Юнги в твиттере и полюбившийся ему мартини. Листает один и тот же аккаунт от начала до конца каждую ночь, пересматривает все видео с ним и, кажется, умирает. Потому что видит знакомого ему Юнги, который, заканчивая свою мысль, сразу замолкает и кивает напоследок. Даже не замечает этого. А Чонгук знает, ведь видел и замечал. Всегда замечал. Когда Чонгук засыпает, то видит лес. Он тёмный, холодный и весь покрытый снегом. Чон босой бежит по нему и ищет тепло. Ищет Юнги. Но всё равно каждый раз лишь падает на колени, не сдерживая рыданий, или проваливается в ручей. Лес пуст, но в конце он всегда видит его. Он стоить чуть подальше Чона, не реагирует на попытки Чонгука приблизиться к нему. И смотрит, как будто вспарывает. Все случается за кулисами программы. Чонгук просто видит Юнги, и слетают все тормоза, отключается мозг, и тело лишь по команде сердца добирается до рэпера и обнимает его. — Хён... Ты тёплый.. – тихо шепчет Чон, уже совсем теряясь от чувства близости с Юнги. Но буквально сразу же оказывается на полу, с горячей пощёчиной и слезами, застилающими глаза. Он не видит, куда сбегает Мин, но сам падает на пол и даёт себе разреветься. Сокджин и Чимин тащат его в гримерку, а Намджун обещает разобраться с Юнги. Младший ненавидит это всё. Ненавидит славу и популярность, деньги, компанию, ребят, фанатов – это всё не его. Это всё отобрало у него единственное нужное, оставило в груди огромную дыру, которая разрастается и кровоточит. — Нам нужно поговорить, – Сокджин ловит Юнги где-то на выходе за плечо и дёргает на себя. Рэпер удивленным не выглядит. Злым и уставшим – да, удивлённым – нет. — Дай я угадаю. Чонгук? — Да. — Я пошёл. — Нет, стой! Ким кричит чуть громче положенного и на них оборачиваются люди. Сокджин себя ругает и тащит в ближайшую свободную комнату, которая оказывается кладовкой. — Чонгуку очень плохо, – с ходу начинает Ким. — Ах, бедный и несчастный мальчик. Неужели не может решить, какой лимузин лучше? Сокджин бьёт кулаком об стену рядом с Юнги и смотрит с такой неприкрытой яростью и презрением, что Мин даже тушуется. — Ты сейчас упал в моих глазах ещё ниже. Неужели ты настолько мелочный и завистливый человек, что тебе легче обвинять бедного ребёнка во всех смертных грехах и жить себе спокойно, когда он там загибается от всего этого? Неужели ты такой человек, Юнги? Мин немного теряется из-за чужих слов и опускает взгляд на свои кроссовки. — Но мне тоже тяжело. Ты хоть понимаешь, через что прохожу я? — Не сомневаюсь, – Ким вздыхает. – Я до сих пор себя съесть хочу за то, что у меня не получилось договориться с директором. Чонгук чувствует себя ещё хуже. Мин неуверенно поднимает взгляд на своего старого друга, и у него что-то неприятное колет в груди. — Юнги~я, нам всем было тяжело за то, как с тобой поступили. Мы тоже молодцы, ведь ничего тебе не сказали, потому что боялись. Этот груз мы несём до сих пор и будем нести дальше. Но... может быть, ты дашь нам шанс вновь стать друзьями? Сокджин чуть отходит от старого приятеля, даря ему немного свободного места, и натянуто улыбается. Ким собирается с мыслями и слегка поглаживает свой раненый кулак. — Даже... Если шансов никаких нет, то дай его Чонгуку. Ему нужно жить, но он слишком болен и не хочет лечиться. Пожалуйста, прости нас. Хотя бы ради него. Юнги все ещё молчит, тихо рассматривает чужое лицо, полное отчаяния и думает. — Я... напишу тебе. От парня не скрывается, с каким разочарованием и неприязнью смотрит на него Сокджин, и он быстро уходит, не желая ничего говорить. Сокджин что-то кричит вдогонку, но Юнги не слушает, полностью вливаясь в мысли о Чонгуке. Ночью, когда все спят, а Юнги только закончил смотреть все видео с Чонгуком, Сокджину приходит сообщение. "Расскажи мне". Юнги будит Чонгука и, посмеиваясь, тащит на крышу общежития. — Почему куртку не застёгиваешь? – он злится и поправляет младшего. Чонгук всё ещё сонный, он неловко оборачивается по сторонам и даёт Юнги делать все, что тому нужно. — Фейерверки, Чонгук. Ты забыл, что ли? Давай вместе посмотрим? Вообще-то сейчас глубокая ночь, хочет напомнить Чонгук. На улице много снега, и со стороны крыши складывается ощущение, что он посреди каменных джунглей. Но со снегом. — И кто тут ребёнок, хён? – игриво приговаривает Чонгук и прижимается к Юнги. – Хочу, чтобы так было всегда... — И я, – честно признаётся Мин. – Всё, он начинается!.. Обида так и остаётся где-то глубоко в груди, но постепенно неуверенность и страх же её перекрывают. Вечером в здании, где Юнги проводит большую часть молодости, как всегда, почти никого нет. Тот даже не удивляется, когда дверь в его старый танцевальный класс легко открывается, и он видит на полу Чонгука, укутанного в плед. В сердце что-то неправильно колет, и Юнги мнётся около порога. — Юнги?.. Это ты? – слышится откуда-то из груды пледов. Мин молчит, ничего не говорит и медленно подходит к Чонгуку, пытаясь смаргивать непрошеные слёзы. Гнев, жгучая обида и чувство предательства ещё остались, но они уходят на второй план, когда Юнги понимает, до чего довела его слепая ненависть. До чего дошёл Чонгук, ощутивший её по полной программе. Юнги Чонгука обнимает, ловит дёрганый всхлип и сам дёргается, когда ощущает что-то влажное на плече, когда ощущает, как крепко руками к нему прижимаются, как ноги оплетаются вокруг туловища. Понимает, что брезгливость тоже понемногу отходит. — П..пожалуйста... Хён, не уходи... Я очень т-тебя прошу.. Мне холодно.. Я л-люблю тебя... Юнги кусает губы, пытается не заплакать и не позволить тому светлому обратно вернуться, обратно применить боль. — Я тут, Гуки. Я не оставлю. Юнги отпускает не сразу. Когда Чонгук мгновенно и с размахом начинает путать его в своей любви, то сам осторожничает. Это всё ещё тяжело. Груз вины, ненависти, переживаний давят, не давая двигаться дальше. Но маленькими шажками Юнги тихо идёт к цели. Хосок и Джун своим одобрением делают путь немного легче, Чимин и Джин молча поддерживают его. Ниоткуда взявшийся психотерапевт Ким настойчиво закидывает его визитками и сообщениями. И Чонгук, его маленький и драгоценный мальчик. Терпеливо ждёт и верит в него. Сокджин и Чимин как лампочки ходят, нарадоваться нормализующемуся состоянию Чонгуку не могут. Кожа возвращает здоровый цвет, щечки обратно становятся по-детски пухлыми, в глазах уже видно блеск и огонёк. Даже улыбаться стал больше. — Я рад, что он больше не похож на призрака, – делится Чимин, и Джин соглашается с этим. — Я не понимаю, как ты смог меня простить, – качает головой Юнги. — Ты ни в чём не виноват, – мягко улыбается Чонгук. – Я люблю тебя. — Нет... Я... — Молчи. Всё в порядке. Я понимаю тебя и чувствую себя гораздо лучше, хён. И всё благодаря тебе. Я люблю тебя. — Я тоже тебя люблю. Посредством постоянных обнимашек и немногих неловких разговоров, Юнги все же уговаривает Чонгука ходить к врачу и начать принимать лекарства. Состояние младшего и так было запущено, а сейчас нужно спасать, когда есть возможность. Чонгук уже не мёрзнет, как прежде, но на всякий случай надевает что-то потеплее. Теплее становится и на сердце Юнги. Брезгливость, гнев, ненависть и гордыня уходят медленно, почти не показывая этого. Постепенно ему становится безразлично на его бывшую компанию. Ему не особо хочется возвращаться к бывшим друзьям, но из-за Чонгука он идет с ними на контакт, и становится легче. Песня, которая была добавлена в альбом в самый последний момент, становится настоящим хитом и привлекает внимание к рэперам. Юнги ни за что не признается, что посвятил её Чонгуку. Чонгук, видимо, понимает, и только поэтому обнимает Юнги ещё крепче и улыбается так, будто не он тут тяжело больной. — Теперь все заметили вашу музыку, хён. Ты знаешь, как все были приятно удивлены вашему творчеству? – как-то раз говорит он и пытается незаметно взять Юнги за руку. Они понимают, что болезнь так просто не уйдёт, и она уже навсегда оставила отпечаток на Чонгуке. Он все ещё считает себя виноватым, до сих пор винит себя и не может поверить, когда Юнги улыбается ему, целует в лоб и говорит, что всё хорошо. Что Чонгук молодец, а Юнги сам дурашка. Обида на Чонгука и остальных ребят подостывает, когда он понимает, что винить было особо не за что. Что во всём виноват он сам. Конечно, прежние отношения уже никогда не вернуть, но нужно хотя бы попытаться жить с этим. Лучшими друзьями вновь не стать, но хотя бы приятелями? Юнги хмыкает и сам берёт её, крепче сжимая в ладони. На все разрешения конфликтов вряд ли хватит пары месяцев, на его собственное восстановление ушло очень много. Что-то светлое до сих пор разливается в груди, и парень честно уверен, что в прошлый раз её было гораздо меньше. Он едва ли не задыхается от своей любви к Чонгуку и брезгливости к себе. Чонгук все ещё считает, что деньги и слава не нужны, если они мешает ему быть с Юнги. А Юнги думает, что они никогда ему и не были нужны, раз он так легко готов поменять их на жизнь рядом с Чонгуком. У них всё ещё куча проблем, внутренних переживаний и неловкости рядом друг с другом. Они понимают, что вряд ли когда-то в этой жизни они избавятся от всех проблем полностью, но абсолютно уверены, что через всё они пройдут вместе. Рука об руку. Иногда Юнги снится сон. В нём он в светлом зимнем лесу. Там можно услышать кого-то пернатого, заметить следы от зайцев и медведей. В этом сне он ведёт через лес Чонгука и поправляет ему шапку, когда тот травит очередную шутку. Они всегда выбираются. — Чувство вины и любовь в одном флаконе отрезвляют, но при этом и дурит. Я не могу даже сказать, что они ужасные или наоборот. Юнги хмыкает и сам берёт ладонь, крепче сжимая в ладони. И, наверное, немного умирает, когда после очередного коллаба они целуются за сценой.