Как Кузя на корпоратив сходил

      Кузя как был в костюме, так и завалился на разобранный диван, только галстук чуть ослабил да расстегнул пару пуговиц на рубашке. Красота! Так бы лежал и лежал, и чтобы никто его не трогал! Он так устал за последний месяц — не описать. А завтра ещё и корпоратив, на который Кузе идти совсем не хотелось, но отказаться нельзя — об этом в категоричной форме заявил новый шеф.       Плюшкин его понимал, корпоратив — отличный способ посмотреть на подчинённых со стороны, в неформальной, так сказать, обстановке. Но Кузе-то это зачем?! Он и так за тринадцать лет познакомился со всеми достаточно близко и знал такие секреты, о которых предпочёл бы никогда не слышать. Нет, он не вынюхивал специально, просто коллектив у них был женский, и эти самые секреты прямо-таки витали в воздухе. Кузьма знал, у кого сколько детей, кто сколько раз был замужем, кто когда и от чего лечился, кто неверен мужу или, наоборот, у кого муж любит ходить на сторону… В общем, типичный женский коллектив, и Кузя до недавних пор был в нём единственным представителем сильного пола. Но несколько месяцев назад грянули перемены и спокойная Кузина жизнь кончилась.       Сначала по офису ходили смутные слухи, что скоро их маленькую, но гордую фирму перекупит какая-то могущественная столичная корпорация. Кузя в это не верил — что могло понадобиться москвичам в их пусть и не захолустье, но всё же не особо крупном городе? Оказалось, зря не верил. В один далеко не прекрасный для Кузи день дверь их конторы распахнулась и в родной, знакомый до последнего карандаша офис ворвался ОН, ставший тайной любовью и самым страшным кошмаром Кузьмы Плюшкина.       Высокий, статный, со стильной причёской, в идеально сидящем на такой же идеальной фигуре костюме — Грозный Эммануил Витальевич, новый шеф. Он сразу разбудил в Кузе давно позабытые и, как думал наш герой, похороненные под толстым слоем былых неудач, чувства. А с чувствами проснулись и комплексы. А ведь Кузя уже почти успокоился, почти смирился с тем, что старость будет коротать в окружении котов…       Кстати, о котах…       — Морда, ты где? — позвал Кузьма своего питомца. — Иди сюда, поглажу!       Судя по тишине и отсутствию какой-либо реакции, Кузино предложение не вызвало интереса.       — А пожрать? — продолжал соблазнять Кузя.       — Мя? — раздалось из-под дивана.       — Ага, мяса купил.       Под диваном что-то заворчало, зашуршало, раздался то ли скрип, то ли рык, и наконец из укрытия появился огромный рыжий кот очень лохматой наружности.       — О, как про пожрать, так ты тут как тут, — попенял Кузьма и помахал кончиком галстука перед носом кота, предлагая поиграть.       Наглая рыжая морда на провокацию не поддалась, смотрела на Кузю строго и требовательно.       — Мя! — приказал кот и направился в сторону кухни.       Кузе ничего не оставалось, как со стоном подняться с удобного дивана и идти за ним — сам же про мясо упомянул.       Кот уже ждал его, сидя у своей миски и нервно дёргая хвостом.       — Можно подумать, — Кузя доставал из пакета продукты и разговаривал с питомцем, — что тебя в этом доме голодом морят. Да у тебя рожа больше, чем у меня!       — Мя! — возмутился кот, а его хвост заметался ещё быстрее, выдавая нетерпение.       — Ну ладно, не злись, не больше. Одинаковые.       — Мя, — согласился кот, поднимаясь на все четыре лапы и выгибаясь.       — Красавец ты мой, только ты меня и любишь. — Кузя ласково пригладил блестящую рыжую шерсть. — Сейчас, мой хороший, сейчас всё дам.       Кот опять уселся на свой пушистый зад и заинтересованно наблюдал, как Кузя нарезает специально для него свежее мясо.       — Мя! — вежливо поблагодарил он, когда мясо перекочевало с разделочной доски в его кормушку, и на этом его воспитанность и интеллигентность закончились — он с урчанием начал уничтожать свой законный ужин.       Когда Кузя, переодевшись, вернулся на кухню, кошачья миска блестела так, словно в ней ничего и не было, а кота и след простыл.       После скромного ужина Кузьма опять устроился на диване и лениво осматривал своё жильё, попутно делясь предновогодними планами с котом.       — Люстру надо помыть, а то запылилась, диван почистить от твоей шерсти…       — Мя? — поднял голову устроившийся в ногах кот.       — Ну как — зачем? Чтобы чисто было. Вычесать бы тебя…       — Мя!       — Ну хорошо, не буду. Зиму перетерпим, а к весне вычешу! — Пообещал или пригрозил Кузя, было непонятно.       Кот фыркнул, уселся и начал вылизываться, а Кузьма перевёл взгляд с люстры на телевизор. Звука не было, уставший за день от шума, Кузя его предусмотрительно отключил, а на экране мелькал Бондарчук-младший, будя в Плюшкине ещё один комплекс не комплекс, а страх точно.       Дело в том, что у Кузьмы всю сознательную жизнь были проблемы с головой. Нет-нет, совсем не те, о которых вы подумали! Волосы — горе Кузьмы и гордость его мамы. Во-первых, цвет шевелюры — невнятный, мышиный, только летом принимающий более-менее приятный вид, когда волосы выгорали на солнце. Во-вторых, проблема с укладкой. Казалось бы, при наличии стольких средств по уходу за волосами это смешно, но! У Кузи была страшнейшая аллергия на все эти разрекламированные шампуни, пенки, гели и лаки, поэтому пользовался он детским средством для купания, и после помывки волосы были мягкие, пушистые и непослушные. Опять же, можно было бы пойти и подстричься, но и здесь была полная засада. Короткая стрижка превращала и так не выглядевшего на свой возраст Кузьму совсем уж в юнца. И вот тут надо вспомнить, в каком коллективе он работал. Как думаете, будут рады женщины, постоянно находящиеся в погоне за молодостью и красотой, такому соседству? Да от него и места мокрого не останется — сожрут или испепелят ненавистью и завистью.       Поэтому, помучившись и попробовав несколько вариантов, Кузя решился на кардинальные меры — отрастил волосы до той длины, когда их можно было собирать в хвост.       Вроде проблема была решена, но с годами, встречая своих бывших однокашников, Кузя стал замечать, что то у одного проглядывает лысина, то у другого, и вот тогда у него появилась эта фобия: стоило только представить лысеющим себя, и всё — начиналась паника. Кузьма нёсся к зеркалу, тщательно рассматривал своё отражение, выискивая признаки надвигающегося облысения.       Он бы и сейчас сорвался с места, но уж больно устал, поэтому просто переключил каналы, удалив лысый раздражитель с глаз долой.       Мысли плавно перетекли на приближающиеся праздники и сопутствующие им хлопоты. Подарки родным и знакомым были упакованы, подписаны и ждали своего часа в шкафу, но был среди них один особенный — для ненавистно-любимого шефа, Эммануила, мать его, Витальевича! Кузьма собственноручно связал для него шарф — широкий, мягкий, тёплый, приятного серого цвета, что так шёл Грозному. Но вот как его вручить, Кузя так и не придумал.       Лично? Нет, только не это! Шеф и так относился к нему предвзято, смотрел насмешливо и не упускал случая проехаться по Кузиным комплексам, начиная с имени и заканчивая характером. Да, Кузя не был образцом мужественности, и нрав у него был мягкий и безотказный, чем все и пользовались, но это же не повод смеяться! Зато Кузьма Плюшкин был хозяйственный — об этом, правда, мало кто знал, — ответственный, исполнительный и ни разу никого не подвёл, даже когда болел.       Вот и недавно, в конце осени, Кузя умудрился простыть, но на работу пошёл. Женщины, сидящие с ним в кабинете, и не заметили его нездорового вида, а шеф сразу обратил внимание.       — Что с вами, Плюшкин? — заботливо спросил он. А когда в ответ Кузя чихнул раз пять и потёр красный распухший нос, обнял его, притянул к себе и прижался губами ко лбу. Прилип, как пиявка, и не отпускал! — Да вы горите весь! Немедленно домой, нечего заразу разносить!       Кузьма попытался было воспротивиться, мол, у него отчёты, поставки, клиенты, но Грозный был непреклонен, проследил, чтобы Кузя быстро собрался, и сам — лично! — отвёз его домой, даже до квартиры проводил.       Правда, потом, когда Кузя выздоровел, завалил его таким количеством работы, требуя к себе на ковёр по два-три раза на день с отчётами, что едва поправившийся Кузьма пожалел, что не сдох, пока болел.       А теперь ещё и корпоратив, чтоб его!       Утром собирался Кузя неохотно, хотел даже позвонить и сказаться больным, но, подумав, решил не искушать судьбу — с шефа станется приехать и проверить. Ну вот чем и, главное, кого так рассердил Кузьма Плюшкин, что ему назначили наказание в виде навязчивого внимания начальства?! Лучше бы этот «гроза и краса» повернул свой взор в сторону женщин, которые поголовно были в него влюблены. Да, Кузя тоже тайно питал к нему нежные чувства, но не с его везением на что-то надеяться.       В отделе царила совсем не рабочая обстановка, дамы в ожидании вечернего сабантуя были возбуждены, радостно гомонили, куда-то то и дело выбегая. Кузя, понаблюдав некоторое время за радостной суетой коллег, решил, что самое время сбежать, прикрывшись делами. Ему поверят и проверять вряд ли будут. В конце концов, обманывать Кузьма никого не собирался, просто передаст документацию смежникам не по электронке, как обычно, а вручит лично, в честь праздника, так сказать.       Когда он оделся и уже готов был отправиться в путь, в кабинет вбежала секретарша шефа.       — Ой, девочки, давайте чайку попьём, пока начальства нет, — радостно предложила она.       — Как это нет? — спросил кто-то. — Я же его вот только в коридоре видела!       — Так он буквально пару минут назад куда-то так рванул, как будто пожар где-то, — уточнила секретарша. — Даже кабинет не закрыл.       — А тебе не влетит, что ты ушла из приёмной? — поинтересовались из другого угла.       — А кто узнает? Сегодня приёма нет, камеры у нас пока не поставили, так что если вы меня не выдадите…       Дальше слушать Кузя не стал, схватил сумку и быстро выскочил за дверь. Вот он — шанс, и упускать его нельзя!       У приёмной он воровато оглянулся, убедившись, что его никто не видит, и прошмыгнул в кабинет. Упаковку с подарком положил на стол, затем подумал и переложил её под маленькую ёлочку, стоявшую в углу.       Выйти незамеченным удалось тоже без проблем — никому и дела не было, что делал Плюшкин в кабинете у шефа, привыкли к его частым визитам туда.       В офис Кузьма вернулся за полчаса до назначенного корпоратива, быстро привёл себя в порядок и отправился вместе со всеми в зал, где уже были расставлены столы и играла музыка. Усевшись подальше от импровизированной сцены и поближе к выходу, приготовился к пытке. Единственное, что его радовало, что праздник в целях экономии устроили в офисе, а не в ресторане, как было принято при прежнем руководстве. Рестораны Плюшкин любил ещё меньше, чем коллективные попойки. А вот то, что придётся выслушивать речи, а потом ещё и наблюдать какое-то время за уверенно напивающимися коллегами, совсем не добавляло настроения. Сам Кузя не пил, во избежание. Уже после пары рюмок в нём просыпалась неизвестная личность — абсолютная противоположность Кузьмы. Ещё в студенчестве, наслушавшись рассказов сокурсников о своих пьяных подвигах, Плюшкин решил для себя, что ну его к чёрту, это сомнительное удовольствие. Стыда потом не оберёшься!       Праздник потихоньку набирал обороты, и Кузьма уже с вожделением поглядывал на выход, когда к нему подсел Эммануил Витальевич.       — Что же вы, Кузьма Ильич, как не родной? — спросил он, забирая у Кузи стакан с соком и всовывая в руку бокал с вином. — Давайте за праздник и за то, чтобы всё у нас было!       Отказаться Кузя не решился, пригубил немного вина и хотел уже отставить бокал в сторону, но ему не дали.       — Э-э-э нет, давайте-ка до дна! — Пришлось допить.       За первым бокалом последовал второй, а там и третий, и между шефом и Кузьмой завязался разговор. Сначала говорили о чём-то отвлечённом, вроде погоды и политики, потом перешли на кино и книги, после коснулись тем более личных.       — А у вас есть семья? — поинтересовался шеф.       — Есть, — кивнул Кузя. — Мама, папа, сестрёнка.       — Новый год, наверное, с ними встречать будете?       — Нет, один, я почти не общаюсь с родителями, вернее, они со мной. А вот сестрёнка, — тут Кузя разулыбался, вспомнив непоседливую стрекозу Катьку, — частенько прибегает.       — А почему не общаетесь? — спросил Эммануил Витальевич, спиной отгораживая Кузьму от зала.       В другое время Плюшкин ни за что не стал бы посвящать посторонних, и уж тем более непосредственного начальника, в тайны своей семьи, но сейчас он был не совсем собой, и головой и языком руководил не здравый смысл, а алкоголь. И Кузьма как на духу рассказал Грозному, как родители после его неожиданного признания отселили единственного на тот момент сына подальше. Нет, его не вышвырнули на улицу в чём мать родила, купили квартиру, благо средства на это были, но вот между родными людьми выросла стена. Рушиться она начала только после рождения Катюшки, видимо, наличие второго ребёнка смирило родителей с неправильностью сына. Но время было упущено, и вернуть всё как было уже не получилось. Кузьма скучал по семье, но через старую обиду переступить не мог, хотя и понимал, что не прав.       Кажется, Кузя даже всплакнул, потому что Эммануил Витальевич его обнимал и гладил по голове, успокаивая как маленького. Резинка от этих движений сползла, и волосы всем своим лохматым великолепием рассыпались по плечам и спине. Шеф охнул тихо, и Кузя решил, что это он так сочувствует.       — А чем вы в свободное время занимаетесь? — перевёл Эммануил Витальевич разговор с неприятной темы.       — Да ничем особенным, — отмахнулся Кузя, — с друзьями изредка встречаюсь, читаю, готовлю… Знаете, как я вкусно готовлю! — похвастался вконец потерявший контроль Кузьма. — Ещё вязать люблю, — несло его, и он не заметил хитрой ухмылки на лице шефа. — А когда ничего не хочется — лежу на диване и играю с Кузьмой-младшим. Люблю его погонять, а то совсем скоро обленится и подниматься не будет.       Эммануил Витальевич, в это время отпивающий воду из стакана, поперхнулся и закашлялся.       Осмелевший Кузя похлопал его по спине, и гордо добавил:       — Он у меня такой, прямо ух! Большой, толстый и красивый. Только меня слушается, никого больше.       — И часто вы проверяли? — спросил шеф, и если бы Кузьма был трезв, то уловил бы угрожающие нотки в его голосе.       — Что? — не понял он.       — Степень послушания Кузьмы-младшего.       — Нет, — грустно признался Кузя. — Кому я нужен такой, у меня и гостей-то почти не бывает…       После этих слов Эммануил Витальевич расслабился, заулыбался и продолжил выпытывать у Кузьмы информацию, мастерски уходя от вопросов о себе.       Что было дальше, вспоминалось с трудом, отрывками. Кажется, Кузя участвовал в конкурсах и даже что-то выиграл, а Эммануил Витальевич громко кричал, поддерживая его. Потом они танцевали, или это только Кузя перетанцевал со всеми? В общем, конца корпоратива Кузьма уже не помнил, и как домой добрался — тоже.       Проснулся он от чьих-то поглаживаний. Сначала подумал, что это Катюшка забежала за подарками, но быстро, несмотря на похмелье и чумную голову, сообразил, что вряд ли сестра будет оглаживать его ягодицы. И член ласкать тоже не будет. Мамочки!       — А-а-а! — заорал Кузя и откатился к стене, прикрываясь одеялом.       Только не рассчитал, что одеяло одно, а в постели кроме него есть ещё кто-то. И что этим кем-то окажется шеф собственной персоной, сейчас с любопытством разглядывающий Кузю и едва сдерживающий улыбку.       — Доброе утро, Эмма… Эммануил Витальевич, — проблеял Кузьма. — А что вы здесь делаете?       — Как что? — наигранно удивился Грозный. — Вы же сами пригласили меня познакомиться с Кузьмой-младшим. Вот только состояние ваше не позволило насладиться знакомством, но я не теряю надежды, — плотоядно облизнулся шеф и многозначительно посмотрел на Кузю, поигрывая бровями.       — Кузьма-младший — это кот. Кот! А совсем не то, что вы подумали! — голос дрожал то ли от испуга, то ли от возмущения. Да, Кузя, обзаведясь домашним питомцем, не особо напрягал фантазию и назвал котёнка в честь себя.       — Ну и зря вы на него тогда наговаривали, — усмехнулся Эммануил Витальевич, — очень дружелюбное создание.       — Мя! — раздалось обиженное подтверждение из-под дивана.       — Обалдеть, — удивлённо произнёс Кузя, не понимая, что ему делать.       — А готовите вы и вправду вкусно, или я опять неправильно понял? — Вопрос вывел Кузю из ступора.       — Правда хорошо, — подтвердил он.       — Накормите завтраком?       Кузьма молча сполз с дивана, обмотавшись одеялом, и пошёл на кухню — у него тут два голодных мужика, заодно и голову проветрит.       Побыть долго в одиночестве и обдумать последствия не получилось. Сначала на кухню гордо вплыл кот, обиженно поглядывая на Кузьму, а следом за ним, радостно улыбаясь и принюхиваясь, вошёл Эммануил Витальевич.       — Какие запахи! — восхищённо воскликнул он, усаживаясь на стул. — Если и на вкус будет так же превосходно, женюсь!       — На ком? — удивлённо спросил Кузя, обернувшись.       — На вас! — улыбнулся шеф, и Кузя застыл. Вот чего издеваться! А Эммануил Витальевич тем временем продолжил: — И кстати, спасибо за подарок. Обещаю его носить.       — К-какой подарок? — тихо спросил Кузьма, готовый провалиться в преисподнюю. Он ведь так надеялся, что его никто не видел, откуда же шеф узнал…       — Шарф. Это же вы подарили?       — Откуда?.. — озвучил он вопрос, ворочающийся в голове.       — Ну, вы же сами сказали, что вяжете…       «Ой, дура-а-ак! Ой, лошара!» — мысленно застонал Кузя. Но, с другой стороны, коль все карты раскрыты, а Грозный настроен вполне благодушно, может, не всё потеряно? И Кузя, отмахнувшись от сомнений, решительно подошёл к нему и прижался к губам, на которые тайком смотрел несколько месяцев. Хорошо, что плиту выключил и сковороду отодвинул, а то пожар случился бы не в постели, а на кухне, и вполне настоящий, а не метафорический.

***

      Выходные прошли непривычно весело. Всю субботу Кузя и Эммануил лениво провалялись в постели. Они бы и в воскресенье из неё выбирались только по великой нужде, но позвонила Катерина и предупредила, что забежит навестить брата.       Кузьма после звонка сестры, отбившись от поцелуев и подскочив с дивана, начал в панике метаться по квартире, уничтожая следы разврата. Грозный лежбище покидать не собирался, а, позвав кота и обняв его вместо Кузи, умильно наблюдал за взлохмаченным и взволнованным любовником.       Наконец в квартире восстановился привычный порядок, и Кузя облегчённо вздохнул, присаживаясь на стул. Но тут же подпрыгнул, вспомнив, что главная улика всё ещё лежит на диване и не собирается не то что уходить, а даже принять более-менее приличный вид.       — Вам… Тебе домой не пора? — спросил Кузя, вернувшись в комнату.       Если бы не Катюшка, то чёрта с два он выпустил Грозного со своей территории — когда ещё обломится такое счастье! Эммануил — первый из немногих парней, переступавших когда-либо порог Кузиного дома, кого не испугали домовитость и немужское увлечение Кузи и кого сразу и безоговорочно признал Кузьма-младший.       — Нет, я совсем не тороплюсь, — с улыбкой ответил Эммануил, лениво потянулся и откинул одеяло, отчего Кузьма завис, на мгновение потеряв нить разговора.       Грозный тем временем не торопясь одевался, смущая и возбуждая Кузю. Он и не знал, что одеваться можно так… так… В общем, так, что хотелось подбежать, вырвать из рук и чёртовы брюки, и рубашку, откинуть всё в сторону и вернуть этого стриптизёра-домушника туда, где, по мнению Кузьмы, ему самое место — в постель. И самому улечься рядом.       И чтобы не наделать глупостей, Кузя, так и не досмотрев персонально для него устроенное представление, сбежал на кухню готовиться к приходу сестры и соображать что-нибудь на скорую руку для двух измученных, хотя по одному этого и нельзя было заметить, и истощённых секс-марафоном организмов. Но и там Эммануил не оставил его в покое, и пока Кузя, крутясь у плиты, мучительно соображал, как бы всё-таки выставить загостившегося шефа за дверь и при этом не обидеть его и не рассердить, объект тревожных дум, подкатывая рукава белой и слегка помятой рубашки, заявил:       — Ну-тесь, командуй, чем помочь. Будем начинать знакомиться с семьёй.       — Мя! — поддержал из-под стола своего нового друга кот.       И Кузя сдался. Вот только почему-то чувствовал себя не побеждённым, а победителем.