Предлог

      После триумфального возвращения из Клоаки, поднявшего шум не только по всему городу, но и по всей стране, я начала куда сильнее ценить банальные будни, наполненные рутиной. В первое время меня и всех, кто попал в подземелье с легкой руки Князя, таскали по всевозможным судам, юристам, интервью, полицейским участкам, медицинским учреждениям. Мы вымотались чуть ли не больше, чем в процессе выживания и попытках сбежать. Лишь спустя долгие месяцы, показавшиеся мне не меньше, чем десятком лет, я смогла вернуться к привычной жизни.       Окончание университета, поиск работы и прочие незаконченные вопросы, повисшие в воздухе с момента моего исчезновения, пришлось решать в довольно быстром темпе. Впрочем и остальным моим товарищам по несчастью было не легче. Многие потеряли годы жизни, как Костя, и им приходилось куда сложнее доказывать, что они это они, и не стоило хоронить их, как пропавших без вести.       Только через полгода, а может и больше, я, если честно, сбилась со счета, большинство из нас вернулось к нормальной жизни. Не то чтобы я поддерживала связь со всеми, кого успела повстречать за время, проведенное в Клоаке, но про некоторых знала.       Настораживало то, что я не связывалась с Костей. Он совсем не звонил, да и я сама была не лучше. Его можно было понять. Хотелось как можно сильнее ограничить себя от всех, кто связывал с неприятными воспоминаниями о годах заключения с утекающей, как песок в песочных часах, с каждым днем надеждой на спасение. Но в глубине души мне было обидно. На мгновение там, в Клоаке, мне показалось, что между нами была какая-то... химия. Костя был приятным парнем, с которым было легко и спокойно, но в то же время самую малость неловко, словно нас связали тонкой, туго натянутой нитью. Не ослабить, но и ближе не подойти. Это расстояние вытянутой руки нервировало и раздражало. Я бы возможно признала, что мне нравился Костя, но не в тех обстоятельствах. Когда адреналин кипел в крови и каждое мгновение я думала лишь о том, чтобы выжить, не сложно было начать испытывать к кому-то смешанные чувства. Особенно, когда этот кто-то симпатичный молодой человек, регулярно спасающий твою пятую точку.       Я не часто думала о Косте. Всего лишь каждый день. Но не долго! Наверное... В любом случае, я очень давно не видела его, чтобы что либо говорить о своих искусственно развившихся чувствах.       Именно с этой мыслью я, подняв голову повыше, выходила из офиса, прощаясь с некоторыми задерживающимися коллегами. Закутываясь в шарф и надевая новенькое пальто, я смотрела в окно на крупные хлопья снега, падающие с неба. Темнело так рано, что уже в семь вечера было как ночью и лишь уличные фонари, покрытые шапками снега, освещали дорогу до остановки. Я планировала как и всегда успеть на маршрутку, битком заполненную людьми, проехать до дома и, поужинав за просмотром очередного сериала, лечь спать, чтобы завтра, в субботу заняться какими-то делами по дому.       Стоило выйти на улицу, как в лицо ударил поток морозного воздуха, от которого сразу стало колоть щеки. Несколько снежинок пролетели в опасной близости от глаз, а одна даже угодила в нос. Сморщившись я постояла под крышей еще немного, так и не решаясь выйти навстречу стихии, как вдруг телефон в кармане пальто завибрировал. По привычке не глядя на имя контакта, о чем я пожалела мгновение спустя, я ответила на звонок.       – Ты решила меня тут убить да? – послышался насмешливый голос на том конце, и я чуть не выронила телефон от неожиданности. Я знала этот голос слишком хорошо, чтобы спутать с чьим-либо.       – Костя? – все же недоверчиво спросила я, а мой собеседник снова хрипло рассмеялся. В тот момент мне казалось, что коленки задрожали и вовсе не от холода.       – Он самый. Так что, Нинок, так и будешь стоять в дверях? Или выйдешь?       Он явно был где-то рядом. Но из-за снега и пара, клубившегося у самого лица из-за тяжелого дыхания, видимость была никакая. Руки мелко дрожали, хотя я не могла сказать, что нервничаю из-за встречи с Костей. Удивлялась, поражалась, пыталась осознать происходящее, но не нервничала. Только вот как объяснить это собственному телу, которое реагировало слишком нетипично? Да и разум великодушно подкидывал воспоминания о том, как мы находились совсем близко, о коже его рук, шершавых подушечках, о теплом дыхании, которое мне доводилось ощущать так близко, что по прошествии некоторого времени всё это казалось даже интимным.       И я как и всегда, когда нервничала, начала дерзить.       – Какого черта, Костя?        Он снова засмеялся. Понял, что застал врасплох и радуется. Я дулась как маленький ребёнок, но не могла сдержать улыбки. Что взять с этого человека?       – Давай уже выходи, я тебя не съем, – снова смех, а у меня сердце дрожало, чуть ли не сильнее, чем руки от смеси странного предвкушения и холода. Надо же было забыть перчатки дома.       – Где ты?       – У ворот. На территорию не пропустили, так что я тут замерзший.       – Две минуты, сейчас буду, – ответила я больше автоматически и отключила вызов.       Происходящее казалось нереальным. Что Костя забыл у моего офиса? Почему сейчас? Что вообще было на уме у этого большого ребенка? Я шла довольно медленно из-за толстого слоя снега. Где дворники? За что им вообще платят? Я волновалась как школьница перед первым свиданием. Хотя уже давно не школьница и меня вовсе не приглашали на свидание. Хотя где-то глубоко в душе я надеялась на именно такую причину приезда Кости в другую часть города.       Пройдя мимо охранника,. я чуть не врезалась в грудь Кости. Подняв голову, я встретилась взглядом с необычайно красивыми и глубокими карими глазами, смотрящими с легким прищуром. Парень улыбнулся одними уголками губ, но я знала Костю достаточно хорошо, чтобы понять, что так он выразил крайне сильную радость от нашей встречи.       – Давно не виделись, Нин.       – Да, давно.       Какое-то время мы просто наблюдали. Искали изменения в знакомых чертах. Я была рада видеть ставшее привычным в такое короткое время лицо, почти такое же, как когда мы встретились в Клоаке. Разве что взгляд стал чуть мягче, но я понимала, что некоторых вещей, вроде настороженности, внимания к деталям и ума, присущих моему знакомому не деть никуда даже через долгие годы. Интересно, как бы выглядел Костя, если бы в его жизни не случилось Клоаки? Встретились бы мы тогда?       – Выглядишь замечательно, – на выдохе произнес Костя, выпуская облачко пара, а я даже растерялась на мгновение.       Мы стояли в свете уличного фонаря на тёмной улице под непрерывным снегопадом словно герои какого-то мюзикла. Я никогда их не любила, но почему-то смотрела. Там можно было рассчитывать на счастливый конец, вечное счастье героев, не то что в жизни, раз за разом подкидывающей испытания.       В то мгновение мне хотелось быть героиней мюзикла. Чтобы мы с Костей стояли под снегом, смотрели друг на друга, а на фоне играла красивая мелодия, полная лёгкости и ощущения ностальгии. Стоило признать, что я скучала по этому человеку. И как не хотелось, чтобы момент воссоединения испортило хоть что-то. А если верить жизненному опыту, то после слов Кости рядом должен проехать грузовик и окатить меня грязным снегом с ног до головы, чтобы парню в голову больше не пришло сказать, что я хорошо выгляжу.       Но грузовика всё не было, жизнь не подкидывала пакости, а пауза затягивалась. Похоже, мне надо было сказать то, что я думала.       – Тебе тоже свежий воздух пошел на пользу.       Мда. Браво, Нина. Нет бы как нормальный человек сказала, что Костя просто красавчик, и что его тёмные ресницы, покрытые снежинками — отдельный вид искусства. Хотелось приложить руку к лицу, но это бы не помогло в данной ситуации.       Костя, казалось, вообще не обратил внимания на абсурдность сказанного.       – У тебя есть планы на вечер? – вдруг спросил парень, наклонив голову. Я сказала, что свободна, а Костя улыбнулся, демонстрируя зубы и заговорщически наклонился ко мне. Его лицо было совсем близко , а я понимала, что так мне лишь стало комфортнее. Рядом с Костей я чувствовала себя в тепле и безопасности даже в метре от Горожан, что уж говорить о простом пятничном зимнем вечере?       – Тогда как ты смотришь на предложение сходить на каток?       – Сейчас?! – воскликнула я так громко, что Костя даже отстранился, но лишь на мгновение. Вскоре его горячее дыхание вновь опаляло кожу моего лица.       – Да. Пятница ведь, скоро Новый год. Давай, соглашайся.       Человек, который не выходил на связь несколько месяцев вдруг зовет вас на что-то смутно напоминающее свидание. Ваши действия? Я буквально представила, как перед лицом появилось три таблички с выбором: "Убежать. Согласиться. Возмутиться." И конечно же, я выбрала четвертый вариант. Потому что правила для слабаков. А тем более заготовленные фразы как в каких-то японских играх.       – А что мне за это будет? – спросила я, подавшись вперед, из-за чего наши носы практически соприкасались. И нет, я вовсе не пыталась флиртовать. Разве что самую малость.       Лицо Кости меняло выражение со скоростью света. Вот он недоуменно посмотрел на меня, а вот уже принял правила игры, которую по-сути сам же и начал и придвинулся еще ближе, хотя казалось бы, куда еще?       – Ты получишь вечер в приятной компании и бокал вкуснейшего глинтвейна. Как тебе?       Я бы согласилась уже на части с компанией, но Костя нашел чем заинтересовать еще сильнее.       – Я не пью.       – И это замечательно. Потому что я знаю прекрасное место, где делают лучший безалкогольный глинтвейн, который я пробовал.       Дыхания смешивались, завеса пара была такой плотной, что если бы Костя не был в считанных сантиметрах, я бы не видела его лица. Когда я там говорила об искусственных чувствах? Когда я там решила плюнуть на все принципы, предостережения и поддаться магии момента? Костя был прав. Новый год на носу. Самое время творить глупости. И я взяла его за руку.

***

      На коньках я стояла довольно-таки уверенно. Спасибо родителям, любившим зимние развлечения. Костя же наоборот трясся и то и дело находился в опасной близости от льда. Я смеялась и чувствовала себя потрясающе среди толпы народу, рядом с парнем, одолжившим мне свои перчатки. Мы любовались снегом, искрящимся в свете гирлянд, катились медленно, держась за руки,чтобы минимизировать риск падения Кости, но он все равно утащил меня за собой, рухнув в сугроб. Я упиралась руками ему в грудь и пыталась подняться, пока он прижимал меня к себе за талию и смеялся так громко и заразительно, что я не удержалась и уткнулась лицом в куртку Кости заливаясь смехом. Играла какая-то популярная музыка, и мы подпевали знакомым песням, абсолютно не попадая в такт и в ноты.       Снег кружил, медленно опускаясь на лёд. Ветра почти не было, а потому кататься было как никогда комфортно. Костя держался всё увереннее и в какой-то момент даже попытался катиться со мной наперегонки. Закончилась гонка очередным его падением в сугроб и моим заливистым смехом. Правда вскоре я тоже лежала в снегу благодаря парню. Мы кидались друг в друга снегом, лежали, глядя в небо и на гирлянды, украшающие территорию катка. Они мигали, отражаясь в снежинках, создавая ощущение магического купола только для нас двоих. Какого-то отдельного мира, наполненного смехом и счастьем.       – Я скучал по этому, – сказал Костя, когда мы уже собирались уходить с катка и переобувались в свои ботинки. Мокрые от снега, с красными щеками мы оба выглядели совсем не как серьезные взрослые. Хотя, чтобы выглядеть так, нужно было быть серьезными взрослыми, а ни один из нас под это описание не подходил.       – По чему именно? – спросила я, стряхивая с меха на пальто снег.       – Простым радостям жизни, наверное. Даже не знаю. А ещё я скучал по тебе.       Наши взгляды встретились и у меня в очередной раз перехватило дыхание. Это было сложно описать. Всего мгновение назад я ощущала покой и счастье, а теперь нервничала, как влюбленная девочка.       – Глинтвейн?       Костя подал мне руку, а в другой держал за шнурки наши арендованные коньки.       – Глинтвейн.       Мы шли по улице совсем близко, время от времени шутливо толкая друг друга бедрами. Место, в котором по словам Кости делали лучший глинтвейн было совсем близко, но это не помешало нам добираться туда добрые полчаса. Мы то начинали играть в снежки, то болтали о какой-то ерунде, то я начинала ловить снежинки языком, пока Костя тихо наблюдал за этим действом, подшучивая надо мной.       Мы пришли в простую кофейню, украшенную гирляндами и еловыми ветками, пахшую корицей, кофе и смолой. Там было тепло и уютно, а главное немноголюдно. Мы заняли столик у окна, завешанного мигающими огоньками, Костя заказал нам напиток и мы сидели в тишине, отдыхая.       – Я рад.       – Чему? – спросила я, разглядывая парня в простой водолазке, так выгодно подчеркивающей красивое и подтянутое тело, что невозможно было отвести глаз.       – Ты всё такая же. Дерзкая и смышленая Нина, которую я встретил в Клоаке.       – А ты все тот же большой ребенок, которого встретила я.       И всё тот же поразительный парень, в которого я умудрилась влюбиться.       Принесли напитки, и мы молча наслаждались вкусом, пока мне не пришло в голову сфотографировать Костю. Он выглядел просто до невозможного красиво, я не могла удержаться.       Сделав снимок я была так рада, что осталась незамеченной, что упустила момент, когда Костя начал пристально смотреть на меня.       Попалась.       – Нинок, ну кто же так делает?       Костя поднялся с места и протянул руку. Я готовилась к тому, что он сотрет фото, но парень обошел меня, встал сзади и положив подбородок на мою макушку сделал снимок. Я попыталась взглянуть на него и в следующее мгновение лицо Кости оказалось сбоку.       – А еще можно сделать так, – еле слышно произнес он, и коснулся своими губами моих. Я не успевала думать и отвечала на поцелуй, руководствуясь лишь чувствами. Костя отстранился, и прежде чем я что-то спросила, указал рукой наверх.       Омела.       Я не знала смеяться или плакать, а потому лишь прикрыла лицо рукой, посмеиваясь.       – Вовсе не обязательно было соблюдать эту традицию. – произнесла я, глядя на стоящего передо мной Костю через разведённые пальцы.       – А если традиция лишь предлог? – подмигнув спросил он, заставив меня краснеть и отводить глаза.       И искать предлог, чтобы украсть у Кости ещё один поцелуй.