Урок чтения

Томас сидел в своей комнате, курил и слушал, как Энди читает. Вернее, смотрел. Он далеко не сразу понял, что дела с учёбой продвигаются так туго потому, что Энди попросту неинтересно то, что предлагал ему Томас, который был не большой любитель высокой словесности и подсовывал ученику местную газету. Но, оказывается, объявления о помолвках и репортажи о конкурсе на самую толстую свинью мало трогали Энди, и поэтому складывать буквы в слоги, слоги в слова, а слова в предложения получалось из рук вон плохо. Тогда Томас поинтересовался у Дэйзи, как подруги сердца Энди, какую книгу она считает самой интересной. Та почему-то покраснела и призналась, что, несомненно, сочинения мисс Джейн Остин. Томас сунул нос в книгу этой мисс в хозяйской библиотеке и решил, что объявления о помолвке и то увлекательнее. Он решил спросить второго человека в доме из тех, у кого есть мозги. У Тома. Тот удивился вопросу, подумал и сказал, что интересными считаются детективы сэра Артура Конан Дойля. Впрочем, добавив презрительно: «Бульварное чтиво». Действительно, с этими книжками дело пошло веселее. Энди жадно поглощал один рассказ за другим, правда, запинаясь на длинных словах и безбожно перевирая ударения. А Томас смотрел на него. Смотреть на Энди было, как ни странно, приятно. Далеко не красавец, которые вечно кружили голову Томасу: нелепый, неуклюжий, со смешно торчащими ушами — но какое-то обаяние в нём было. Да и хватит с Томаса красавцев, от них одни неприятности. Впрочем, никаких планов относительно Энди он не строил. Просто курил и любовался. С Энди не убудет, если бедный старый Томас помечтает перед сном, что тот может делать этими губами. А в слова он не особенно вслушивался, поэтому не сразу сообразил, что Энди уже не читает рассказ о поисках похищенного бегового скакуна, а что-то спрашивает. — Прошу прощения? — переспросил он. — Я говорю — во сколько лет вы впервые?.. — Энди замолчал, и Томас только сейчас обратил внимание, как тот покраснел. Оттопыренные уши у него прямо пылали. Томас не был уверен, правильно ли понял вопрос, поэтому ответил: — …Прочитал первую книгу? Лет в семь, наверное. «Сказки матушки Гусыни», если интересно. — Нет, не это, а это… — уши стали ещё малиновей, хотя, казалось, такое было невозможно. Теперь в смысле вопроса не осталось никаких сомнений. — Ах, эээто… — протянул Томас. — В пятнадцать. — И кто она… он… — Энди запнулся. — Мой первый хозяин, — ответил Томас. — Имя не назову, — поспешно добавил он. — Лорд из очень древнего рода. Я служил у него младшим лакеем… — Вам понравилось? — Что за вопрос, разумеется, понравилось, — Томас пожал плечами. — Если бы не нравилось, люди этим бы не занимались, верно? — А вот Дэйзи… Она говорит, что надо подождать брачной ночи, и уже тогда исполнить супружеский долг. — Неожиданно мудро с её стороны, — заметил Томас. — Женщинам это приносит гораздо больше проблем, чем нам, мужчинам, — ему было приятно и забавно вести разговор на такую личную и деликатную тему. Он не говорил ни с кем об этом с отъезда Джимми. — Но я боюсь, что не справлюсь, — отозвался Энди совсем тихо. — Дэйзи уже была замужем, покажет тебе, что к чему… Ах, да, — Томас вспомнил, что новобрачный умер через несколько часов после свадьбы, и его состояние не предполагало плотских утех. — Ну, обратись к специальным женщинам… — он неопределенно покрутил сигаретой. — Где их найти, не подскажу, но в Лондоне наверняка есть. — От дурных женщин бывают дурные болезни, — резонно ответил Энди явно давно зазубренное. Томас приготовился было разразиться лекцией о «французских подарочках», но Энди добавил: — Да и не хочу я к ним. — Ну, тогда ничем не могу помочь, — развел Томас руками. — Можете, — неожиданно твердо сказал Энди. — Покажите мне. Томас даже сигаретным дымом подавился. Откашлявшись, он просипел: — И что я тебе покажу? Ты же понимаешь, я не большой специалист по дамам… Обратись лучше к Мозли. Или к Бэйтсу, он точно разбирается, — ухмыльнулся он, вспомнив о животе Анны. Энди помотал головой, уши его опять запылали. «Стыдно спрашивать», — понял Томас. А его, Томаса, вроде, и стесняться не стоит, тут каждый про него знает такое… — Ты же понимаешь, что я могу показать, — выделил он последнее слово голосом, — мало из того, что тебе пригодится с Дэйзи? — Меня интересует практика, а не теория, — Томас мысленно отметил, что за последние недели словарный запас Энди явно возрос. Он вопросительно поднял брови. Не то чтобы его волновала чужая нравственность… — Понимаете, контакт с посторонней женщиной — измена, — принялся путано объяснять Энди. — А с вами — нет… Вы же не посторонняя женщина. — Это уж точно, — хмыкнул Томас. Дикая идея, но какая соблазнительная. Возможно, удастся хоть немного потискать этого симпатягу, пока он не сбежит с криком «Мама!» Томас кинул взгляд на дверь. Заперта, чтобы никто не мешал занятиям. — Только договоримся — мистеру Карсону ни слова. И вообще никому, — Энди торопливо закивал. — Если что не понравится — просто скажи, не ори на весь дом и в драку не лезь, — предупредил Томас. — Помни — ты сам просил. Он потушил окурок в банке из-под фасоли, откашлялся и тоном лектора произнес: — Начнем с поцелуев. Это тебе с Дэйзи точно пригодится... Или вы уже научились? — с неожиданной тревогой спросил он. Энди отрицательно помотал головой, закрыл глаза, потянулся к Томасу и клюнул его куда-то в щеку. Тот поморщился: — Не то. Во-первых, открой глаза. Разобьешь макушкой своей благоверной нос — и никакой свадьбы не будет. Во-вторых, поцелуй любви, — произнес он как можно пафоснее, — дарят из уст в уста. Энди распахнул глаза, приоткрыл рот и замер. Томас понял, что инициативу надо брать в свои руки, потянулся к нему и осторожно поцеловал в губы. Отстранился — Энди сидел не шевелясь, только опять глаза закрыл. Тогда Томас снова поцеловал его — уже смелее, раздвинув языком чужие губы и проведя им по передним зубам. Энди что-то промычал. Томас отпрянул, пробормотав: — Ну, Дэйзи не курит, с ней будет по-другому... — Нет, мне, пожалуй, нравится, — признался Энди. — Только это очень уж… странно. Томас мысленно махнул рукой, обнял его за плечи и поцеловал как следует — оторвались они друг от друга не раньше, чем через пару минут. Энди стал красным как свёкла и начал задыхаться. А Томас почувствовал такое возбуждение, что решил немедленно выпроводить этого недоучку с его Конан Дойлем и провести немного времени наедине с собой. Энди, однако, выпроваживаться явно не собирался и полез целоваться уже сам. При этом он облапил Томаса за плечи. А тот плюнул на всё, провел ладонями по его спине и сжал пальцами крепкие ягодицы. В голове мелькнула мысль, что это лучшее, что он держал в руках за последние лет девять. А еще — что его вторая пара брюк после стирки пока не высохла, и, если он кончит прямо сейчас, придется ходить в пижамных, что, несомненно, оценят хозяева и особенно Карсон... Тут сильное тело навалилось на него сверху, и он понял, что такая проблема возникла не только у него. Стояк, прижатый к его бедру, был, без сомнения, вторым лучшим ощущением за последние лет девять. Энди тёрся о него, сопел, пыхтел и явно не собирался больше ничего предпринимать — или просто не знал, что. Томас полез расстёгивать ему брюки. — Мистер Барроу, — Энди предупреждающе вцепился пальцами в его запястье. — Вы мне не сделаете больно? — Вот придурок-то, прости господи, — выдохнул Томас, стаскивая брюки Энди вместе с бельём, а потом избавляясь от собственных. Томас притиснулся к нему поближе, обхватив его ногами, прижался своим возбуждённым членом к его (мысленно отметив, что у Энди длиннее, но тоньше). Плюнул на ладонь, обхватил ею оба члена и начал двигать рукой. Энди стонал негромко и сладко у Томаса над ухом. Спустил он очень быстро, Томасу пришлось додрачивать одному, наблюдая, как Энди невидяще таращится в пространство, так и сидя без штанов. Не самое плохое зрелище на свете, надо признать. Наконец и сам кончив, Томас поднялся с кровати, отшвырнул ногой брюки (всё равно придется чистить). Колени почему-то дрожали. Господи, как давно… Он вытерся намоченным в умывальнике полотенцем и протянул его Энди. Тот так и сидел в прострации. — Не уверен, что этот опыт пригодится тебе с Дэйзи, — чуть виновато сказал Томас. — И чёрт с ней, — пробормотал Энди. Томас присвистнул. Тот ругался впервые на его памяти. — Простите, мистер Барроу, — встрепенулся Энди. — Вы мне очень помогли. — Ты мне тоже, Энди, — криво ухмыльнулся Томас. — Ты тоже.