Помощь

      Вода переполняла лёгкие. Каждый чудом сделанный вдох обжигал. Заставлял сильнее грести вверх, где была закрытая дверь сейфа. Не было сил её вырвать. В венах Стефана уже давно не бурлила чужая живительная кровь. Он голоден.       Перед глазами забегали жёлтые и красные мережки. Стало темнее обычного. Казалось, Стефан попал в узкий коридор, где в самом конце горел свет. Секунда-другая, и свет заполнил всё пространство вокруг.       Так умирают нейроны в мозгу коматозников, — мелькнула какая-то чуждая ему мысль.        Бред. Его наконец спасли. Но у Стефана уже нет сил радоваться любимой гостиной. А главное — Елене и Деймону.       — Нас здесь нет, брат, — холодно говорит Деймон по левую руку от него. — Отключи человечность, тогда хватит сил, чтобы вырвать дверь.       — Лекси мертва, — мягко парирует Елена по правую руку. — Ты можешь так и остаться потрошителем. Жди и верь, мы обязательно спасём тебя.       Елена, его любимая желанная Елена, протянула ему руки.       — Пойдём, я спасу тебя. Я люблю тебя.       Стефан не может поверить, что все взаправду, и хватается одной рукой за подлокотник кресла, а другую протягивает Елене. Он ощущает её теплую и нежную кожу. Но этого не может быть. Это видение.       Елена хватает его за предплечье и резко тянет на себя.       Неприятный щелчок в руке. Боль. Морок рассеивается. Стефан вновь сидит дома у камина, в любимом кресле Деймона. Ему в руку вцепилась — нет, не Елена — слишком густо накрашены глаза, и эта неуместная седая прядь во вьющихся чёрных волосах — её двойник, Кэтрин Пирс.       — Опять любимое кресло Деймона пострадало, — фыркнула она.       Стефан посмотрел на подлокотник — он был вновь разодран.       — Смотрю, заземление тебе не помогает, — деловито продолжила Кэтрин и налила в бокал себе вина.       — Ты про повторение имён моих жертв? — переспросил Стефан.       Несмотря на жар и духоту камина, Стефана прошиб озноб. Стоило ему оказаться в спокойной обстановке, как он вновь, раз за разом, захлёбывался в сейфе, как было всё лето. ПТСР выматывал все силы.       — Да, про это.       На миг повисла пауза. Стефан смотрел на неё. Сейчас Кэтрин всё больше напоминала Елену. Не внешне — если бы не причёска и макияж, их невозможно было бы отличить друг от друга. Чем-то другим. Проявленной к нему добротой, которой сложно ждать от этой до мозга костей пропащей эгоистки и интриганки. И чем-то еще. Но чем именно, он и сам не знал. Слишком свежи были воспоминания о том, как он ненавидел Кэтрин не одну сотню лет. Может, прав Сайлос, он, как и Кэтси, влюблён в лицо и не может забыть свою первую любовь. И это пугает. Он же никогда не забудет, чем закончились их отношения.       — Но как ты меня вытащила сейчас? — спросил он, не желая дальше продолжать молчания.       — Пф, — фыркнула Кэтрин и вальяжно расселась в кресле. — Галлюцинации. По левую сторону наверняка демон, по правую — ангел или спасительница. В твоём случае, конечно, Елена, а по другую сторону твой братец. В работе своих психзащит что ты, что большинство людей и вампиров обычно не оригинальны. Я такое сто раз видела и сама испытывала, вот и постаралась вовремя подгадать момент и выдернуть тебя из воспоминаний.       — Спасибо тебе за это, но зачем ты это делаешь? Ты же редко кому помогаешь.       — Так и моя жизнь поменялась. Никлаус в Новом Орлеане и так занят, что мне нет смысла от него бежать. Ещё я встретила свою дочь. Я-то думала она давно мертва.       — В тебе резко проснулись материнские чувства и случилась переоценка ценностей? — усмехнулся Стефан. — Я слишком давно тебя знаю.       — Да ничего подобного не случилось. Я её послала куда подальше, потом месяц жила человеком. Сначала мне это нравилось. Можно не пить кровь и наслаждаться солнцем. А потом поняла, что я уязвима, старею и могу умереть от банального синусита.       Уязвима.       Стефан часто заморгал. Как же он сразу этого не понял? Уязвима. Именно это сделало Кэтрин похожей на Елену. Раньше приходилось постоянно спасать Елену, потому что она была смертной. А ещё тем, кого каждый сытый вампир, как бы это глупо по отношению к еде не звучало, романтизировал — человеком. С чистотой и непорочностью. Без крови и убийств.       Всё вышеперечисленное не имело никакого отношения к Кэтрин Пирс, но тем не менее Стефан ей сочувствовал. И это не давало ему покоя, так как цепляло на каком-то наполовину осознанном уровне.       А Елена стала совсем другой. Не той наивной девочкой, потерявшей родителей и ничего не знающей о вампирах. Старше, умнее. И с болью в сердце приходилось осознавать, что с Деймоном она стала намного веселее, раскрепощённые и счастливее.       Как он это делал Стефан понятия не имел. Оставалось лишь завидовать, да где-то ненавидеть. Ещё Елена — чего только стоит вся ситуация с Бони — научилась манипулировать им и братом. И этим напоминала Кэтрин.       И вот сейчас они поменялись местами. Елена развлекается в колледже, а Кэтрин помогает ему, и это слишком человечно для неё. И не дай бог, он вновь в неё из-за этой новой черты в характере влюбится, как было с Еленой. Стефан помнил, к скольким смертям это привело. Он боялся, что всё повторится.       Надо вновь сделать из неё вампира, но как…       И тут Стефана осенило.       — Я вижу, как ты страдаешь, и сочувствую, — сказал он, стараясь унять дрожь в голосе. — Возможно, я смогу тебе помочь?       Кэтрин поперхнулась вином и теперь со смесью недовольства и удивления смотрела на Стефана. Она прокашлялась и вперилась взглядом в Стефана.       — Что? Каким образом? — спросила она недовольно.       — Я могу тебя вновь сделать бессмертной.       На это Кэтрин всплеснула руками.       — Пф! — фыркнула она. — По-твоему, я не пыталась? Недавно пила кровь у Кэролайн, и ничего не помогло. Были и другие вампиры.       — Возможно, я знаю почему не помогло. Ты двойник, и выпила лекарство от бессмертия, сделанное Кэтси, ведьмой, благодаря которой появились все вампиры. А кровь ты пила у самых обычных вампиров, а надо у более могущественных.       — То есть сначала Никлаус охотился за мной, а теперь всё должно стать наоборот? Он же древний и единственный, кто в состоянии меня спасти, — недоверчиво усмехнулась Кэтрин. — Это уже абьюз какой-то!       — Или, — продолжил Стефан и взял нож с соседнего стола. Привычным движением он сделал вертикальный надрез на ладони. Рана засаднила, но для Стефана эта боль была привычной. Ладонь мгновенно начала кровоточить, и он протянул её Кэтрин.       — Или нужна кровь такого же двойника, как я? — уточнила она. На её лице мелькнуло сомнение, но раздумывала Кэтрин недолго. Вскоре она, склонившись над ладонью Стефана, с жадностью пила его кровь. С каждым глотком её седая прядь становилась всё темнее и темнее.       Значит, её тело принимает мою кровь, иначе Кэтрин бы вырвало.       С этой мыслью Стефан убирает ладонь. Теперь дело за малым. Резкий поворот корпусом. Точный и резкий удар ножом по сонной артерии. Струя крови, стекающая по шее. Короткий стон, и Кэтрин с глухим стуком падает на ковёр.       Идут томительные минуты. Сердце Стефана бешено бьётся. Нет, он не сомневается в своей правоте. Кэтрин не должна оставаться человеком. Он не должен видеть в ней Елену и заново влюбляться в ту, с кем ему точно не по пути. Он должен вновь сделать из Кэтрин вампира.       Шли минуты. Её глаза по-прежнему оставались закрытыми.       Слишком долго.       Неужели я убил её, ничего не помогло, и я уничтожил лекарство, текущее по её венам? И Кэтрин, я же хотел, чтобы она жила. Любила свою дочь. Исправилась. Она должна жить.       Чтобы хоть как-то унять подступающую тошнотой к горлу панику, Стэфан отхлебнул из бутылки вина. Это не сработало.       Стефан сел на корточки перед Кэтрин и начал в ужасе её трясти. Всё было бесполезно. Он уже хотел было встать и отойти подальше, чтобы спокойно решить, как действовать, но тут Кэтрин открыла глаза.       — Ты урод? Предупреждать надо! — закричала она.       Впрочем, это не имело никакого значение. Главное — Кэтрин жива! У него всё получилось. Стефан был слишком сдержанным, чтобы расцеловать её, и вместо этого помог новоиспеченной вампирше подняться.