Необъяснимо, но факт

Недавно в моей памяти всплыло событие из детства и с тех пор упорно крутится голове. Я старался не думать об этом, но всё без толку – этому «вьетнамскому флэшбэку» предшествовала головная боль и вспышка света в глазах, а значит, это был очередной приступ. Да, со мной иногда случаются подобные вещи. Сначала возникает головная боль, которая может нарастать до тех пор, пока кровь носом не пойдёт. Потом я вижу яркое белое свечение – как если бы мне ночью в лицо светили фарами дальнего света, с той лишь разницей, что этот свет не точечный, а исходит как будто отовсюду – и ничего кроме него. В это время боль резко утихает, и меня накрывает лавиной какое-нибудь воспоминание, которое до этого момента в моей голове не существовало. И превращается в навязчивые мысли. После приступа, в то время, пока меня преследует воспоминание, я иначе чувствую своё тело. Будто бы тот человек, которого я вижу в зеркале – это лишь кожаный мешок, костюм, надетый на меня настоящего, и живу я чью-то чужую жизнь, словно шпион. К слову, однажды я пытался снять этот «костюм». Приступ тогда случился в гостиничном номере, где я остановился по работе. После этого я, полностью обнажённый, сидел на полу душевой кабины и кромсал кожу на ноге, пытаясь содрать её с себя, используя для этого лезвие для Т-образного бритвенного станка. Я понимал, ЧТО я делаю, что если меня кто-нибудь застанет за подобным занятием, то единственное, что мне светит – это дурка, но я просто чувствовал, что это НУЖНО сделать. Тогда этот процесс прервал мой коллега, расположившийся в соседнем номере и зашедший ко мне. Он увидел восхитительную картину – я в луже крови, с обезумевшим взглядом и лезвием в руке – и хотел было вызвать скорую, но я уговорил его не делать этого. Он остановил кровотечение, и я послал его искать в ближайших магазинах дугообразную швейную иглу, леску и антисептик. В ожидании возвращения моего коллеги я просто неподвижно сидел и смотрел в одну точку. Когда же он принёс мне мой «заказ», я принялся шить. Да, зашивать самому себе рану грёбанной швейной иглой. Это было очень больно и нервозно. Коллега тогда, кстати, удалился в свой номер, чтобы не потерять сознание. Такие приступы происходят довольно редко, но ощутимо мешают нормальному существованию. Впрочем, я отвлёкся. Это было в конце мая. Вода в реке была ещё холодная, но люди уже совершали робкие заплывы. Я плавать не умел, как не умею этого до сих пор, но тоже радостно плескался возле берега. Никого из родственников со мной тогда не было: в деревне, в отличие от города, мне разрешалось где угодно гулять и оставаться на улице допоздна. Объяснялось это тем, что, вроде как, здесь все свои. Как и большинство детей, я был открыт к различным новым контактам со сверстниками и не отказался от знакомства с мальчишкой чуть старше меня, который тоже играл на пляже один. Чем ближе моё повествование приближается к кульминации, тем более резкими и обрывочными становятся картинки в голове, словно я просматриваю кадры с киноплёнки. Вот напротив меня сидит на песке мой друг, с которым я познакомился чуть ранее, и мы копаем яму до тех пор, пока она не начнёт заполняться водой. Вот он убегает на звук какого-то шума в стороне. Вот он зовёт меня посмотреть на его находку. Вот я бегу к камышовым зарослям, в которых стоит мой друг. Вот мы заходим глубже в заросли. Вот он толкает меня в воду. И я тону. В тот момент я даже не пытался барахтаться, только открыл под водой глаза и увидел перед собой одну лишь мутную зелёную воду, в которой плавают какие-то точки, и пробивающиеся сквозь поверхность воды лучи солнечного света. И вдохнул в себя порцию воды. Я был уверен, что вот-вот умру, но этого почему-то не происходило. Я будто находился вне времени и пространства, где-то на грани, между жизнью и смертью. Вдалеке, в глубине воды я увидел три белых огонька. Шарообразные, они двигались, очерчивая в пространстве контур равностороннего треугольника, и направлялись всё ближе ко мне. По мере их приближения, я всё отчётливее слышал стрёкот, похожий то ли на пение цикад, то ли на радиопомехи. Огоньки уже кружились перед моим лицом, уши хотелось заткнуть от невыносимо громкого шума, но я не мог пошевелиться. Они замерли напротив моего лба, слились в один светящийся шар и вошли в мою голову. В глазах потемнело, и я потерял сознание. Очнулся я в камышах, куда меня завёл тот «друг», а на улице уже вечерело. На этом воспоминание обрывается. С тех пор я и страдаю от приступов.