Запасной игрок

Вечерело. На улицы Сербского Сараева начали сползать длинные тени. В гостиной Дудичей кукушка в часах дала понять, что уже 5 вечера. Услышав кукование, Милош вскочил с кресла, будто ему подпалили брюки.  — Черт возьми! Засиделся я у тебя, побегу! — Милош схватил сумку и торопливым шагом отправился к выходу.  — До завтра! — крикнул ему Бранко вслед. — Слава, будь добр, проводи Милоша!  — Ну почему чуть что, так сразу: «Слава, Слава. Сделай то, сделай это»! — возмутился младший Дудич, но все же покорно последовал за Милошем. Пес спокойно дремал на солнце. Увидев Милоша, пес принял статичное положение и залаял.  — Цезарь, место! — прикрикнул на него Слава. Пес послушно замолчал. — Лежать! Цезарь вновь улегся на свое привычное место и задремал, не обращая внимания на Милоша. За Милошем закрылась дверь калитки. Он медленно поплелся к себе домой, поглядывая на уличные пейзажи. В небе ни облачка. Золотистые лучи солнца продолжали освещать улицы. Легкий ветерок лениво шевелил ветки деревьев. На улицах необычайно пусто и тихо. Город словно вымер. Вся эта тишина и пустота наталкивали Милоша на разного рода мысли. Так он дошёл до дома. Все, что напоминало о жизни в этом районе — лишь несколько убогих домишек. Это был гадкий и унылый переулок. Кое-где окна до сих пор не застеклили. Стены домов были в дырах от пуль. Гнутая ржавая железка была всем, что осталось от игровой площадки. Сейчас на этом месте красовалась здоровенная воронка от зенитного снаряда, уже изрядно заросшая травой в человеческий рост. Дом напротив был полностью разрушен. Дорога вся в воронках и ямах. Должно быть, этот район подвергся жесточайшей бомбежке. Еще раз оглядев свой двор, который и двором-то назвать можно было с большой натяжкой, Милош проследовал в свою квартиру. Дверь не была заперта. Открываясь и закрываясь, дверь издавала такой противный скрип, что, казалось, сейчас вся округа слышит. Обстановка внутри была, мягко говоря, не очень — драные обои, осыпающаяся штукатурка. Батареи, державшиеся, казалось, только на божьем слове. В общем, небогатая обстановочка. По состоянию не то, что кричащая нищета, но скорее, красноречиво молчащая бедность. Простенькая квартирка в три комнаты, кухню и ванную. В гостиной, где Никола Модрич устроил себе спальное место и рабочий кабинет, располагался письменный стол, ящики которого были завалены тетрадями, на страницах которых Никола отображал все интересные события его жизни, телевизор и компьютер. С последних усилиями обитателей квартиры сдувались малейшие пылинки. Поэтому они выглядели так, будто их только привезли с фабрики. Сразу за гостиной, впритык друг другу располагались комнаты Милоша и Браниславы. Кухня была довольно тесной, и когда вся семья собиралась на завтрак, обед или ужин, свободного пространства оставалось очень мало. Милош к этим условиям давно привык. Да и как было не привыкнуть — как-никак уже больше восьми лет здесь живет. Милош был еще совсем ребенком, когда началась война. Мама не отпускала его от себя ни на шаг. Милош не мог спокойно спать — он боялся, что их в любую минуту могут убить, что и случилось с его родителями. Ему было неполных пять лет, когда прямо на его глазах от взрыва погибла его мать Елена Модрич. Три дня спустя не стало и его отца Милоша Модрича старшего. На похоронах родителей Милош не плакал. Он просто не осознал до конца всего, что с ним произошло, и ещё много времени должно было пройти, чтобы он смог принять это, как данность. После такого потрясения Милош год не разговаривал. У него совершенно пропал аппетит. Никола изрядно намучился и с ним, и с вечно больной Браниславой. Милошу было искренне жаль Николу — он оказался практически один на один со своими бедами. И кто знает, что было бы, не поддержи его родственники, которых общее горе заставило сплотиться. Ведь Инна была хорваткой, а родственники, особенно дядя Мирко сербов не любили после бомбёжки Славонского Брода. Однажды Мирко чуть было не убил Николу, но тогда Инна бросилась наперерез и крикнула, что ему придётся убить и её. Мирко так и не смог убить Николу, хотя и избегал его. Теперь же они старались не вспоминать о прошлом и жить, как и полагается семье.