Иллюзия прошлой жизни

— Вот, скажи откровенно, друг, что со мной не так? — Дхана Нанд полулежал на троне, скрестив обе ноги на подлокотнике сиденья, а голову запрокинув к потолку. В правой руке он держал золотую чашу, усыпанную снаружи рубинами, а внутри полную мутной зелёной жидкости. — И красив я, и умён, и богоподобен! Что мешает мне быть добрым и сострадательным? — в ожидании ответа царь Магадхи повернулся к статному черноволосому парню лет восемнадцати, сидевшему в позе лотоса у подножия его трона и потягивавшему напиток молочного цвета из горлышка глиняного сосуда. — Как там тебя кличут? Чандрагупта только неопределённо махнул рукой, что-то невнятное пробубнив под нос. — А, неважно. Найдёнышем стану звать. Тебе самому, похоже, без разницы. Понимаешь, каждую ночь снится мне сон, словно я — Васудэва Кришна, стоящий на поле меж двух армий с верным другом моим Арджуной, и читаю я ему «Бхагавад Гиту», а он слушает, слушает… И просветляется. А я понимаю: вот смысл жизни! Нести людям истину, справедливость, блаженство познания. И такой я весь красивый, сияющий. В шафрановых одеждах, с золотой короной на голове! Я мог бы мир перевернуть, коли пожелал бы. Напротив меня — огромная армия, которая скоро поляжет до последнего воина, — глаза Дхана Нанда кровожадно засверкали, словно он даже в мечтах упивался видом смерти. — А с другой стороны — вторая армия, которой тоже вскоре придёт конец. Ну, за некоторым исключением. Словно мрачный жнец, я смотрю на эту великую ягью в мою честь, в ожидании, когда земля очистится от скверны, смыв её кровью грешников. И это так удивительно, так несравненно! — царь подпрыгнул на троне, взвизгнув от удовольствия, будто ребёнок, получивший заветную сладость, но тут же поник головой. — А просыпаюсь я всегда утром в своих покоях и думаю… Да бхут меня дери! — Дхана Нанд с гневом отшвырнул чашу. Та упала на пол, звякнув о каменные плиты и расплёскивая остатки содержимого. — Опять вокруг те же мерзкие рожи лизоблюдов и подхалимов, среди которых и семеро моих братьев-льстецов. Не успел позавтракать — мне докладывают ни свет ни заря, что Селевк снова с визитом припёрся. Аматья Ракшас шипит в уши, докладывая о неблагонадёжном военачальнике или брамине. И опять приходится сбривать кому-то волосы вместе с кожей, отгрызать пальцы, угрожать, мстить, ненавидеть… Да что за проклятая жизнь! Пока я работал цирюльником, я хоть иногда бывал счастлив. А теперь? В кого я превратился?! — горестно покачав головой, Дхана Нанд икнул и стал шарить вокруг в поисках новой порции успокоительного, но ничего не нашёл. — А ведь в прошлом воплощении я был велик! Меня божественной аватарой величали… Повернувшись к Чандрагупте, он требовательно протянул руку. — Закончился мой бханг. Дай хоть из твоих запасов хлебнуть, Найдёныш. Чандрагупта молча наполнил одну из серебряных чаш, стоящих на отдельном столике, и подал её царю Магадхи. — Хорошее это иноземное снадобье, лечебное, — похвалил Дхана Нанд новое питьё, отхлёбывая, — не обманул меня тот кривой на правый глаз саки, пришедший с Нарына*. — Да что-то язык от его снадобья заплетается пуще, чем от бханга, — нечленораздельно пробормотал Чандрагупта. — Это камис**, молоко кобылицы. Мне обещали, что от него сердечное умиротворение наступит. Вот, кажется, уже пришло, — Дхана Нанд счастливо зажмурился. — А ты пей, пей. Тебе умиротворение тоже нужно. Ты ведь сирота, как и я. Но меня-то хоть няня воспитала, а тебя разбойник. Эх, трудное детство наше. Чандра кивнул и сделал ещё глоток. Потом второй, третий… Лицо его неожиданно побагровело. — Что-то, богоподобный царь, у меня от этого камиса не умиротворение наступает, а я, как бы сказать, зверею, — неожиданно угрожающе пророкотал Найдёныш, которого Дхана Нанд имел неосторожность оставить во дворце и подарить ему статус принца, не спросив даже имени. А всё оттого, что ему понравился этот ловкий, находчивый парень, умеющий в нужный момент потешить царское самолюбие. Дхана Нанд с недоумением округлил глаза и посмотрел на своего подопечного. — Ты чего? — спросил он с некоторым испугом. — Почему ты вдруг рассвирепел? — Знаете что, богоподобный вы наш… Говорите, в прошлой жизни были Кришной?! — Был. По непонятной причине Дхана Нанду послышалось, будто откуда-то издалека доносится странная песня: «Sarval Shani Nishcal Shani Vaaman Shani Stutya Shani…» «Мерещится, — понял царь Магадхи, встряхнув головой. — Впрочем, от такой мерзкой жизни что угодно привидеться может». Внезапно глаза Чандры ни с того ни с сего начали метать устрашающие молнии, волосы стали развеваться, будто в тронном зале задул сильный ветер, и Дхана Нанду, доселе не ведавшему страха, пришлось узнать, что такое животный ужас. Мрачное смуглое лицо юноши, казалось, было обрамлено не волосами, а чёрными змеями. «Что это с ним? — испуганно сглотнул владыка Магадхи. — Почему мой новый любимец вдруг стал похож на этого… усатого Карателя с Сатурна? У моего Найдёныша ведь ещё и усов-то нет. Хотя, о горе мне, уже пробиваются! Растут!!! Неужели он и правда… Ш-ш-ш… Ша…» — В прошлой жизни я был Шанидэвом, — подтвердил худшие опасения Дхана Нанда Чандрагупта, метнувшись к трону и грозно нависнув над царём. — И я могу сказать, что случилось с вами! Решением Брахмы и Махадэва вас отправили в это рождение, дав вторую попытку принести благо людям, вместо той, не сильно удавшейся первой, которая, сами помните, чем завершилась. Вас сделали царём такого могущественного государства, как Магадха, а вы вместо этого откусываете пальцы, рубите головы и треплете Господа Шиву, отправившегося приглядеть за вами, за волосы?! Этого я простить не могу. Одним словом, вот и пришёл час расплаты за все твои скверные деяния, гнусный цирюльник! — Чандра очень убедительно схватился руками за невидимый жезл Воздающего Плоды Деяний, но Дхана Нанду после принятых внутрь бодрящих напитков показалось, будто орудие труда Шанидэва вполне материально. Более того, на жезле вдруг появился огромный чёрный ворон с длиннющим клювом, глаза же Чандры светились, как у кота, в полумраке тронного зала. — Вернись на путь, или я вынужден буду вернуть тебя… Вакру тебе в поясницу!!! — заревел Чандра, а ворон угрожающе каркнул. — Погоди, — испуганно пробормотал Дхана Нанд, вжимаясь в трон и залпом допивая камис. — Да, я пальцы откусывал, головы рубил, но за космы только гуру Чанакью трепал. При чём тут Махадэв? — Учитель Чанакья — это и есть Махадэв, — промолвил Чандра с почтением, возводя подведённые каджалом глаза вверх. — Точнее, его аватара. А ты посмел! — Я больше не буду, — захныкал Дхана Нанд. — Это всё няня виновата, клянусь собой! Она на моих глазах пытала иноземных шпионов, когда я был ребёнком. Вот я и пристрастился к пыткам. Ну, и разум мой ущербным сделался. Если кого и наказывать, то начинать с неё надо. — Няню тоже накажем, — грозно пообещал Чандра, нежно погладив напуганного царя воображаемым жезлом по тюрбану. Тот пригнулся. — А за тобой я отныне прослежу, даю слово. И если ты вздумаешь снова… — Нет-нет! Не вздумаю, — пообещал Дхана Нанд, а про себя подумал: «Ещё не поздно снова стать обычным цирюльником. В конце концов, мне нравилась моя прежняя работа. А в исторических хрониках напишем, что я не сдался без боя! Но пусть тут воюют без меня, а я прямо завтра за Нарын уеду. Всё лучше, чем получить Вакру в поясницу. У меня и так в последнее время что-то вторую и третью чакры ломит». И чтобы отвлечь внимание Шани от зарождающихся планов побега, он очаровательно улыбнулся своему зловещему Найдёнышу. *** — А я-то думал, что сделаю из этого юноши достойного царя, — разочарованно пробормотал Чанакья, наблюдая за происходящим в покоях Дхана Нанда из секретного укрытия. — Пойдём, Бхайрав, — он вынырнул из ниши, уводя своего ближайшего ученика за собой. — Поищем кого-нибудь вменяемого за пределами Магадхи. Может, сына Пора внезапно отловим в селениях рыбаков? — А давайте подождём, пока наш «лунный мальчик» придёт в себя, — с робкой надеждой предложил Бхайрав. — Он ведь считает вас самим Шивой, — и ученик Чанакьи с восторгом оглянулся на Чандру. — Представляете, как вас будут почитать в Магадхе, если он однажды свергнет Дхана Нанда и станет вместо него царём? — Увы, когда действие камиса пройдёт, я снова стану в его глазах обычным гуру, но никак не Махадэвом, — с сожалением вздохнул Чанакья. — Хотя в этой бредовой мысли, — ачарья с задумчивой улыбкой покрутил пальцами в воздухе, — определённо, что-то есть. И всё-таки, Бхайрав, — Чанакья снова стал серьёзен, — вот тебе урок на будущее: никогда не пей ни бханг, ни камис, если некому присмотреть за тобой, а тем более не мешай во чреве то и другое. Не то станешь посмешищем для людей, как эти двое. Идём. — Слушаюсь, учитель, — и почтительно склонившись, Бхайрав торопливо засеменил вслед за размашисто шагающим Чанакьей. *** «Увы. Этот странный, взбалмошный юноша точно не мой сын. Мой-то здоровым был, — с печальным вздохом констатировала бывшая царица Пиппаливана Мура, выскальзывая из соседней тайной ниши, чтобы украдкой вернуться в помещение для слуг. — Придётся набраться терпения и продолжать поиски! Где же сейчас мой сынок? Наверное, в далёкой одинокой хижине возносит хвалы Махадэву. Мой Чандрагупта точно не способен лакать камис наедине с садистом-царём до полной потери человеческого облика, как некоторые», — и она метнула презрительный взгляд в сторону царских покоев. С тихими, сочувственными улыбками на всё происходящее смотрела сверху Триада богов. ____________________ *Нарын — река в Средней Азии. Протекает по территории Иссык-Кульской, Нарынской, Джалал-Абадской областей Киргизии и Наманганской области Узбекистана. При слиянии с Карадарьёй образует реку Сырдарью. **Камис (на хинди), кумыс — кисломолочный напиток из кобыльего молока. В зависимости от закваски, длительности и условий, кумыс получается разным. Бывает кумыс весьма крепкий, с повышенным содержанием спирта, который может опьянять, приводя человека в возбуждённо-хмельное состояние. Такой кумыс вышел из обихода у тюркских народов с принятием ислама.