Инерция

      Когда Руби начинала Апокалипсис, она прекрасно понимала, что Винчестеры ее за это по головке не погладят. Даже наоборот, скорее всего, убьют. Но она уже не могла остановиться. Это было что-то на подобии инерции. Столько лет потратить на осуществление своего плана — и сдаться так просто? Нет уж, извольте…       Хотя, возможно, стоило бы.       Когда Дин выхватил нож, Руби почему-то не увидела ненависти в его глазах. И ярости там тоже не было. В его глазах были укор и разочарование. И ей так больно было это видеть.       «Я тебе доверился. Пожалуйста, не подведи меня», — Дин обнимает ее и целует в щеку на безлюдной парковке какого-то супермаркета. Руби не помнит, к чему он это сказал, но посыл был очевиден.       «Не подведу», — она врёт. И он это знает. Но им обоим так хотелось верить, что все по-настоящему. Что любят они по-настоящему. Что демонские разборки их не касаются. И что самая большая проблема, которая может их ждать, это то, что Сэм догадается о том, что ее и его брата связывает нечто большее, чем просто обоюдная ненависть.       Ненависть? Руби хочется усмехнуться. Да, когда-то так и было. А потом был захудалый бар, разговор, бутылка виски, отельный номер и невероятный секс. Она не помнит, чтобы хоть когда-нибудь чувствовала хоть что-нибудь похожее.       «Ты влюбилась, — Кроули недовольно качает головой. — Я ещё не знаю, в кого из этих двух придурков, но, поверь, узнаю».       «С чего ты взял вообще?» — Руби пыталась задать вопрос так, чтобы даже Кроули его собственное предположение показалось абсурдом. Получилось не очень. Он хмыкает и отвечает:       «Ты слишком счастлива».       Да. Да, она была слишком счастлива. Непозволительно счастлива. Мир такого не потерпит. Как можно? Она ведь демон.       «Будь ты человеком, все было бы намного проще», — Дин перебирает пальцами ее волосы, когда они лежат вдвоем в кровати в очередном отельном номере.       «Будь я человеком, ты бы даже не посмотрел в мою сторону».       Дину хотелось с этим поспорить. И он поспорил. Но доля правды в словах Руби все же была. Вряд ли он бы чувствовал к ней тоже самое, будь она обычной девушкой.       Сэм хватает ее руки, чтобы она не смогла пошевелиться, и Руби видит, что Дин с его грёбаным клинком все ближе и ближе. Она бы заплакала. Хотела заплакать. Но она уже не успеет.       Время непростительно замедлилось, но Руби не может пошевелиться. Она может только думать. Думать непозволительно долго для всей этой ситуации. И ей так хочется обнять Дина. Сказать, что она любит его. Она ведь никогда не говорила ему этого.       Руби не винит Дина в том, что он собирается сделать. Это было бы глупо. Он ведь должен. Должен так же, как она должна была начать Апокалипсис. Это инерция. Обязанность. И он ее выполнил.       Лезвие пронзает кожу как-то слишком легко, но Руби почти не чувствует боли. Внутренности будто выжигает изнутри, и глаза заслепляет белым светом. Она делает последний вздох и шепчет еле слышно: «Я люблю тебя».       Последнее, что видит Руби — это глаза Дина. И в них столько боли, что можно захлебнуться. Он говорит что-то в ответ, но она уже не слышит.       Сэм разжимает руки, и безжизненное тело падает на пол. Дин рычит и со всей силы ударяет кулаком в стену, сбивая руку в кровь. Он ведь мог остановить Руби. Не допустить всего этого. Спасти ее. Спасти себя. Да весь грёбаный мир спасти. Но он пустил все на самотёк, как последний придурок. И он никогда не простит себе этого.       Это он во всем виноват.

***

      Отельный номер. Тишина. Сэм ушел то ли за едой, то ли за информацией, то ли хрен знает за чем. Он говорил, но Дин не слушал. Дин вообще мало кого слушает в последнее время.       За окном гремит гром, но дождя ещё нет. Дину внезапно хочется, чтобы начался сильный ливень и затопил все нафиг. В первую очередь его самого.       Дин даже представить не мог, что жить без Руби будет так сложно. Ему казалось, он отпустит ее проще. И так и было бы, если бы нее ее последние слова.       «Я люблю тебя».       Он снова слышит их и в отчаянии закрывает уши руками, но ее голос все ещё здесь. Он никуда не уходит. Он всегда рядом, где-то в его подсознании, и Дин не представляет, как сможет с этим жить.       — Я не хотел приходить, — Дин слышит мужской голос и резко оборачивается в сторону двери. Кроули стоит в пальто, засунув руки в карманы. На его лице нет ухмылки или презрения, лишь сухое, каменное безразличие. — Но это была ее последняя просьба. Я не мог не выполнить.       Кроули делает пару шагов в сторону Винчестера, достает руку из кармана и протягивает ему какой-то кулон. Дин осторожно берет его.       — Это.?       — Руби оставила его для тебя, — прерывает Дина Кроули. — Он был для нее дорог. Собственно, как и ты.       — Она знала, что я ее…       — Догадывалась. Мне не близки все эти ваши сентиментальные штучки, даже противны, но мне кажется, она тебя простила.       — Ты можешь её вернуть? — мужчина с силой сжимает кулон в своей руке. — Если я продам тебе душу, ты сможешь ее вернуть?       Кроули молчит. Кажется, будто он размышляет, но, на самом деле, он просто не знает, что сказать. Сможет. Скорее всего, сможет. Но разве это нормально, что человек продает душу, чтобы вернуть демона к жизни? Демона, которого сам и убил.       — Не важно, сколько ты мне дашь. Полгода. Месяц. День. Не важно! Верни мне Руби, — Дин вскакивает на ноги, заставляя Кроули сделать шаг назад. Не от страха. От шока. Демон вообще не понимает, что происходит. Это абсурд. Это глупо. Но вот, это происходит. Дин смотрит на него с такой мольбой глазах, с которой, пожалуй, ещё не один человек на перекрестке не смотрел.       — Не нужна мне твоя душа. С ней вечно одни проблемы, — Кроули делает пару шагов в сторону двери.       Секунда — и демона уже нет в комнате. Остался только осадок. Такой горький, что трудно дышать. И Дин не знает, что с этим делать. Спустя пару мгновений дверь открывается, и в номер входит Сэм с пакетом из супермаркета.       — С кем ты говорил? — обеспокоенно спрашивает тот, но Дин снова не слышит. Он сжимает в руке кулон ещё сильнее, хватает куртку и выходит на улицу.       Винчестер идёт, не разбирая дороги. Только что начавшийся дождь моментально превращается в ливень, и Дин за пару секунд промокает до нитки. Но ему плевать. Он не чувствует. Он вообще ничего не чувствует. Ничего, кроме боли. При чем душа болит так сильно, что сломай Дин сейчас ногу, он бы вряд ли заметил.        Его окликают как-то слишком неожиданно. Он посреди безлюдной трассы. Кто мог бы его звать? Сэм определенно остался в другой стороне, так что это явно не он.        Обернувшись, он видит двух людей, стоящих в сотне метров от него. Сначала Дин узнает Кроули, и лишь потом — ее. Потому что он боялся ее узнать. Боялся поверить. Даже на секунду. Потому что если ему померещилось… Если он обознался, это его убьет. Убьет лучше любого ножа, любой пули или даже самого сильного гончего пса. Убьет на месте.       Но ему не показалось. Руби зовет Дина еще раз, а потом срывается с места и бежит в его сторону. Эти несколько секунд кажутся ему вечностью. Но вот она здесь. В его объятьях. И Дин целует ее так, будто от этого зависит его жизнь. Хотя, по сути, так оно и было. А еще он извиняется. Извиняется несвязно, иногда не логично, продолжая прижимать девушку к себе.       — Я виноват. Я так виноват, — шепчет он, утыкаясь носом Руби в макушку.       — Прекрати. Прекрати, пожалуйста, — говорит она и отстраняется, чтобы дотронуться рукой к его щеке. — Ты должен был. Мне все равно, — а еще через секунду: — Я люблю тебя.       Дин улыбается и целует ее так сильно, как только может. Теперь ему все равно. Все равно, что скажет Сэм. Что скажет Бобби. Что подумал бы отец. Все равно на разбушевавшегося Люцифера и под стать ему неадекватного Михаила с его ангельской шайкой. Все равно. У него есть Руби, и со всем остальным он разберется потом. Они разберутся.       — Я тоже тебя люблю, — шепчет Дин в ответ, и может поклясться, что никогда не видел Руби счастливее, чем сейчас. По ее глазам текут слезы, но она чертовски счастлива. И никакая Вселенная, судьба или кто-либо еще не посмеет отнять у нее этого. Потому что Дин не позволит.       Кроули качает головой, наблюдая за ними. Достать Руби из тех недр, куда попадают демоны после смерти, ему дорогого стоило, но Король Ада знает, что свое он еще возьмет. Винчестер у него в долгу. Вечном долгу. И кто знает, когда ему это понадобится.       Небо разрезает молния, а затем гремит гром. Когда Дин смотрит Руби за спину, Кроули уже и след простыл.