Поезд в Питер

Привычный “Сапсан”, привычный маршрут и привычные мысли у каждого.       Глеб вспоминает конец девяностых. Наркотический угар тогда не только лишил его возможности творить, но и чуть не отобрал самое дорогое что было тогда в жизни - брата. Питер ассоциировался у Глеба с Настей и злая ревность заполняла душу при воспоминании о том, что Вадик тогда отдалился, Вадик мотался в Питер со своей подружкой теперь чаще, чем появлялся у них дома. Вадик шутил с журналистами, что планирует перебираться в северную столицу, не обращая внимания на то, как умирает от ревности младший. Как же он умолял его выгнать эту длинноногую дуру, бросить наркотики и снова творить. Вадик только смеялся над ним и посылал куда подальше. Не тогда ли между ними произошел раскол в дальнейшем только увеличивающий и превратившийся в разделяющую их пропасть. Да, скорее всего тогда. Глеб поймал себя на мысли, что до сих пор ревнует к несуществующей уже женщине. В груди нестерпимо жгло, мысли путались. На секунду представилось что они вместе едут в Питер, чтобы дать юбилейный концерт Агаты. Глеб усмехнулся, вспомнив, как его накрыло в Известиях. Поклонники потом писали в соцсетях “Глебушка был в ударе” “Великолепный концерт” “Глеб помолодел!” какое к чертям помолодел, да он даже не брился тогда. Просто ему внезапно показалось что рядом Вадик, сейчас он подхватит партию, уже вот-вот, только доиграет соло, Глеб привычно развернул микрофон в зал и оглянулся. Рванул ворот, задыхаясь - Вадика естественно не было, это разыгралось всего лишь больное воображение. Рядом была его группа, он сделал знак ребятам, что всё закончили и не прощаясь ушёл со сцены.       Валера уже 15 лет ненавидит этот город. Все эти годы с Питером были связаны только трагические воспоминания. До того момента считавшимися самыми лучшими. Любовь, счастье, самый близкий человек, любимое дело - раньше были связаны со второй столицей и Валера даже некоторое время раздумывал, а не переехать ли ему в Питер. А потом жизнь раскололась на до и после. Не стало единственного важного для него человека, казалось в сердце всадили осиновый кол, как в его мрачных песнях. Как хорошо, что сейчас он не один едет в Питер, на плече уютно пристроился Хакимов, можно чуть повернуться и зарыться носом в мягкие волосы цвета ночи, замереть на секунду и невесомо поцеловать в макушку стараясь не потревожить чуткий сон Снейка. Диме пофиг Питер, не Питер. Если колонизируют Марс и там будут слушать музыку, Дима продаст свою музыку и там. Валера очень любил в нём это качество, раздражающее многих.       Дима на самом деле не спал, просто лежал на плече Аркадина с закрытыми глазами. Он чувствовал, что Валера начинает нервничать, знал что так бывает всегда, когда они ездят в город на Неве, переживал, что ничем не может помочь, только быть рядом. Конечно он попытается его отвлечь, скажет что давно не был в Эрмитаже и потащит на какую-нибудь модную выставку, а потом ужинать и будет трещать без умолку, тормошить и дергать лишь бы не давать Валере увязнуть в своих воспоминаниях. Был бы сезон, они отправились бы на залив кормить чаек или в порт смотреть корабли. Но сейчас декабрь и остаются только музеи, благо их в культурной столице полным полно и Дима в уме перебирал места, где бы было интересно Валере. Вылечить боль он никогда уже не сможет, но приложит все силы, чтобы было чуть легче дышать.       Вадим сидел в кресле качалке, ноги были укрыты клетчатым пледом, в камине напротив горел огонь.       Вадик даже перед Нашествием так не нервничал, как сегодня перед Питерским юбилейным концертом, а ведь вскоре ещё Чартова дюжина и тоже в Питере. Он знал, что Глеб не любил Питер, а так же знал за что именно. Он знал, что именно в питерском угаре с обворожительно красивой подругой потерял любовь и доверие младшего. Как Глеб его тогда просил закончить это всё и начать с нуля. Но в него тогда словно бес вселился, а впрочем не бес мифический это был, а известно что. А Глеб постепенно отдалился, взгляд сделался колючим и холодным, голос - злым и ироничным. Младший навсегда возненавидел вторую столицу, как олицетворение всей боли, причиненной ему старшим. Он больше не показывал Вадику над чем работает, а только приносил к записи готовые песни, презрительно швырял диск на стол и выходил пока Вадим слушал материал. Если подходило - не позволял вносить даже малейшие правки, если нет - кивал и через какое-то время приносил совершенно новое. Он больше не лез к Вадику ни в душу, ни в сердце, а Вадиму было в тот период мягко говоря всё равно, он боролся со своими демонами. Вадим тогда так и не извинился перед ним, даже не поговорил, а надо бы было, может младший и оттаял бы постепенно. Но тогда было плевать, а сейчас стало уже поздно.       На последних креслах, даже позади техников и прочего персонала сидели двое, склонив головы над смартфоном и слушая одни наушники на двоих. Шептались, улыбались друг другу, они были ещё молоды и сейчас думали, что Питер - это очень романтично. - А давай вечером куда-нибудь сходим, Стася. - Давай, Вова, а куда? - Ну, например Эрмитаж. - С удовольствием - ответила Стася.       И светлая голова ещё чуть придвинулась к темной, щекоча длинными волосами нежную девичью щеку.       Питер вполне мог стать их счастливой историей.