Lodestar / Полярная звезда

— У меня было много врагов, — произнёс шлем. — Не раз они запечатывали мои воспоминания, подавляли мой интеллект, превращая в болвана. Они думали, что таким образом смогут сбить меня с истинного пути. — И поэтому ты хранил свои воспоминания в шлеме? — скептически поинтересовалась я. Этот шлем даже не был особо стильным. Вообще-то, выглядел он немного тупо. Даже если бы я, пятнадцатилетний подросток, захотела что-то спроектировать, это что-то выглядело бы гораздо лучше, чем это. — Этот шлем разрабатывался для того, чтобы защищать меня от пси-атак. Телепатия никогда не была моей сильной стороной; способности, которые у меня были, делали меня уязвимым к ней. — То есть этот шлем защищал тебя от того, чтобы быть взятым под контроль? — уточнила я, наконец-то заинтересовавшись. Казалось, мои силы были предназначены для сражений любого толка. Я могла сражаться с Бугаями, с Эпицентрами, со Стрелками… но я ничего не могла сделать с Властелинами. За технологию шлема саму по себе, если предположить, что она может быть воспроизведена, Протекторат будет готов заплатить миллионы. А уж если шлем сможет защитить от влияния Симург, то стоить он будет ещё больше. — Ты унаследовала мои способности, — сказал шлем. — Если бы это было не так, ты не смогла бы меня понимать. — Так значит, я еврей и телепат? — спросила я. — Едва ли, — ответил шлем. — С тренировками сила будет расти, но даже так, тебе никогда не удастся достигнуть даже минимального уровня мастерства. — Я думала, что телепатов не существует, — сказала я. — Разве что Симург. — Возможно, здесь их не существует, но в моём мире они часто встречались. Я уставилась на шлем, задаваясь вопросом, был ли встроен в него какой-нибудь сложный искусственный интеллект. Это было разумным объяснением; не то что версия о том, что мой дед поместил собственную душу в шляпу. Потому что говорящая шляпа — это вообще-то тупо. — Так чего ты хочешь? — спросила я. Я старалась, чтобы мой голос звучал небрежно, хотя меня просто распирало от вопросов. Мой отец многого не знал о мире, из которого пришла мама, а я хотела знать всё. Но из того немногого, что я слышала о дедушке, он не уважал слабостей. — Быть проводником на твоём пути, — ответил шлем. — Чтобы быть уверенным в том, что этот мир не пойдёт по тому же пути, по которому прошёл мой. — В этом мире мутантов не существует, — скептически заметила я. Из того, что говорил мой отец, дедушка был тем ещё экстремистом, успевшим претворить в жизнь все виды безумных планов. — Один существует, — сказал шлем. — Я буду защищать тебя и направлять тебя. — Ты шлем, — решительно отбила я. Я не понимала, какими способами шлем собирался меня защищать, кроме самого очевидного — быть шлемом. В конце концов, в этом мире телепатов не существовало, кроме разве что Симург, и насколько я знала, никаких других способностей у шлема не было. Хотя этот анти-властелиновский эффект выглядел довольно интересно. — У меня есть восемьдесят лет жизненного опыта, — сообщил шлем. — Я видел удивительное и ужасное настолько, что ты не сможешь себе представить… больше героев, чем видел этот мир. Я овладел науками, что выходят за предел человеческого понимания, и я могу помочь тебе создавать устройства, которые будут поражать и изумлять. Я села. Он предлагал мне технарские устройства? Технарство было одной из тех сил, которым я действительно завидовала. Они были способны создавать любые способности вместо того, чтобы учиться использовать одну-единственную разными способами. Из того, что я слышала о своём дедушке, фактически он не был обычным технарём, создававшим планы и чертежи устройств без реального понимания того, что мастерит. Если его проекты можно воспроизводить, они могут оказать реальное влияние на этот мир. — Например какие? — поинтересовалась я. Мир нуждался в новых технологиях. Дело было не только в Губителях; мировая экономика принимала на себя удар за ударом, и требовались новые технологии для стимулирования дальнейшего развития и создания рабочих мест. — Я открыл секрет создания жизни. Я даровал силы обычным людям, созданным генетическим контролем разума. Я создавал клонов, строил самолёты, космические корабли и космические станции. Я создавал роботов, компьютеры и мощные аннигиляторы. Это звучало заманчиво. Отец считал, что роботы были крутыми, даже если он и волновался о том, что они отнимали рабочие места у людей. Способность наделить силами обычных людей могла значить, что мы могли иметь больше шансов против Губителей, и он мог даже создать оружие, которое могло повлиять на нынешнее устоявшееся положение вещей. А ещё всё это было немного похоже на сделку с дьяволом. В конце концов, большую часть своей карьеры он был злодеем, в то время как я намеревалась стать героем. Всё, что он говорил мне, как будто намекало на то, что он намерен склонить меня на тёмную сторону. Не пойду ли я на добровольное заклание, если послушаюсь его? Я бы получила силы и знания, но будет ли это стоить того, если я потеряю свою душу? — Чего ты хочешь от меня? — спросила я. — Надень меня, — ответил шлем. — И тогда я смогу показать тебе, что и как должно сделать. — Ты, должно быть, принимаешь меня за идиотку, — резко отозвалась я. — Ты уже рассказал мне, что использовал шлем, чтобы сохранить свои воспоминания. Где гарантии того, что ты просто не… не перепишешь мои воспоминания и не используешь меня в качестве нового тела, чтобы ты мог делать… что бы ты там ни пытался делать? — Ты не доверяешь своей семье? — спросил меня шлем. Я промолчала, изучая его пристальным взглядом. Он усмехнулся. — Возможно, не все люди в этом мире идиоты. Я всё ещё могу направлять тебя, даже если ты не будешь меня надевать. — Как? — спросила я. От шлема отделилась небольшая часть. Недолго думая, я протянула руку и схватила её. — До тех пор, пока эта частица касается твоей кожи, мы сможем общаться, — сказал шлем. Если бы прикосновение к этому кусочку было опасно, шлем смог бы захватить меня за ту минуту, которую я уже держала его. Я посмотрела на кусочек в своей руке так, будто внезапно он оказался гремучей змеёй. — Как мне тебя называть? — поинтересовалась я. — У меня было множество имён. Меня звали Максом и Эриком. Меня звали Магнето и мастером. Я не буду отзываться на деду, дедулю и любые другие ребячества. Я достоин того, чтобы проявлять ко мне уважение, и я гарантирую, что ты, как мой потомок, будешь в свою очередь также получать уважение, которого заслуживаешь. Мне было интересно, насколько, по его мнению, заслуживала уважения его дочь не-мутант. В своём роде он был такой же расист, как и члены Империи 88; только вместо того, чтобы выбрать идеалом белых людей, он взял за идеал группу мутантов. Я действительно хочу, чтобы расист рассказывал мне, как быть героем? К счастью, я уже всё для себя решила. Менять свою жизнь из-за решения, принятого в спешке, никогда не будет считаться хорошей идеей. — Я подумаю об этом, — ответила я и зевнула. — В отличие от тебя, у меня всё ещё есть тело, и это тело нуждается во сне. Я с сомнением посмотрела на осколок в своей руке. Часть меня хотела оставить его здесь, запереть сундук и больше никогда не открывать его снова. Однако это… это было последней ниточкой, связующей меня с мамой. Предположительно он мог рассказать мне истории о ней, о которых никогда не слышал даже мой отец. В моей жизни образовалась пустота после того, как умерла мама. В некотором смысле я была почти такой же тенью самой себя, как и отец; разница заключалась в том, что я гораздо лучше него скрывала своё состояние. Может быть, это в некотором роде окажется способом исцелить себя от чувства потери. Ну, и не стоит забывать о роботах. Если всё начнёт скатываться и скатываться к худшему и он начнёт убеждать меня в необходимости построить собственное логово с железным троном, я всегда могу выбросить его в океан или в космос. Только у меня одной здесь были силы, и я ни за что не надену шлем на голову, поэтому всё, что он может делать, это продолжать быть бесплотным голосом. В конечном счёте, шлем был ресурсом, возможности которого я не имела права игнорировать. У него была возможность сделать из меня настоящего героя быстрее, чем я могла бы сделать это самостоятельно, что означало, что я смогу начать помогать городу гораздо быстрее. Я закинула шлем обратно в сундук и снова его закрыла. И полетела обратно в свою комнату, не забыв выключить свет. Я бросила восьмиугольный кусочек в сторону комода, оставляя его на как можно большем расстоянии от меня; я не собиралась хранить его под подушкой в то время, как сплю. Когда я уже почти заснула, мне показалось, что шёпот начал звучать снова, и мои сны наполнились воображаемыми и гигантскими летающими роботами, которые убивали всех, кого я любила.

*********************

Когда я вошла в холл Уинслоу, вокруг начались шепотки. Всем было известно, что должно было со мной случиться, и никто из них не сделал ничего, чтобы предотвратить это. Некоторые одобряли подобные поступки. Другие боялись. Однако никто, по-видимому, не ожидал, что я буду вести себя так, будто ничего не случилось. — Подними голову, внучка, — прошептал мне дедушка в ухо. Я не знала, как он узнал о том, что со мной произошло; возможно, существующая между нами телепатическая связь была глубже, чем я думала. Возможно, спать с частью шлема в одной комнате было не самой лучшей идеей. В любом случае, я могла различить гнев в тоне его голоса; была ли это злость на меня за то, что я не наказываю людей, которые посмели так поступить со мной, или он был зол на них за нападение и попытку унижения единственного мутанта планеты — этого я сказать не могла. Казалось, он дал дельный совет, поэтому я вошла в школу с высоко поднятой головой. Игнорируя всех, я прошла мимо своего шкафчика, который, по-видимому, успели отмыть за ночь. Я всё ещё могла почувствовать, что от него идёт едкий запах чистящих средств, достаточно сильный для того, чтобы он успел обжечь мои глаза и нос, когда я проходила мимо него. Я направлялась на первый урок только для того, чтобы оказаться остановленной в коридоре мистером Глэдли. — Директор Блэквелл хочет вас видеть, — сообщил он. Я хмуро на него посмотрела. Учитывая мой прошлый опыт взаимодействия с администрацией школы, я подозревала, что именно она собиралась мне сказать. Она попытается обвинить меня в том, что произошло, возможно, опираясь на показания Трио. Повернувшись, я направилась в сторону директорского кабинета. Злость, копившаяся внутри меня, была нездоровой. Я могла почувствовать, как по всему зданию грохочут двери шкафчиков, и мне пришлось специально себя успокаивать. — Почему ты позволяешь этим низшим созданиям изводить тебя? — зашептал голос прямо в моих ушах. — У тебя есть сила, способная заставить их прекратить… всех их. — Нападение на нормалов с применением сверхспособностей — хороший повод получить ордер на убийство, — пробормотала я себе под нос. — И ты, может, был достаточно силён в своё время, чтобы бороться со всем миром, а вот я не уверена, что хочу этого. — Это произойдёт, только если тебя поймают, — сказал голос. — Простой несчастный случай с тормозными колодками, и ты смогла бы найти в администрации такого человека, который будет готов следовать своим обязанностям и действительно защищать своих подопечных. По словам отца, один раз дедушка посещал школу для мутантов, так что он знал, о чём говорил. А ещё он говорил о преднамеренном убийстве директора Блэквелл. Самым пугающим было то, что я могла бы придумать полдюжины способов того, как сделать это и остаться вне подозрений. В этом списке были неисправности в тормозах, конечно; но это слишком сильно напоминало то, как умерла моя мама, и даже если я была готова пойти на хладнокровное убийство, я бы не сделала этого. Слишком сильно было похоже на то, что произошло с мамой, и к тому же подвергало риску и других невинных людей на дороге. Эта мысль словно вылила на меня ведро ледяной воды; я ощущала, как холодок страха пробежался вниз по всему позвоночнику. Чувство злости мгновенно иссякло. Я собиралась стать героем, а герои не убивали людей ради своего удобства. — Ты сможешь защитить других, — прошептал голос. — Я не буду этого делать, — снова пробормотала я ответ себе под нос. Я надеялась, что никто не заметит, что я делаю; моя репутация в школе была и так уже достаточно плохой, не хватало ещё, чтобы кто-нибудь увидел, как я разговариваю сама с собой. Эмма и другие отправили бы меня в психушку, а я не могла позволить отцу закончить день такими новостями. — Тогда нам следует отыскать другой путь, — сказал голос таким тоном, будто жизнь или смерть одного человека имела для него значение не большее, чем судьба муравья, ползающего по земле. Секретарь кинула на меня презрительный взгляд, когда я вошла в её офис. Одно время я слишком часто пыталась подать жалобу в администрацию школы, и она запомнила меня как нарушительницу её спокойствия. Степлер крайне ненадёжно стоял на краю её рабочего стола. Крохотное использование сил могло бы отправить его в полёт. Я подвинула его совсем немного до того момента, как он сам упал на пол, и услышала проклятия от секретарши и то, как она полезла под стол и, вылезая, ударилась о столешницу головой. Это было мелочно, но на мгновение я ощутила удовлетворение от такого использования своих сил. Подойдя к двери в кабинет директора Блэкквелл, я вежливо постучалась. — Входите, — послышался приглушённый голос с той стороны. Войдя внутрь, я сразу же напоролась на неодобрительный взгляд директрисы. — Почему я здесь? — спросила я. — Речь идёт об акте вандализма с твоим шкафчиком, — ответила она. — Переходи в наступление, — прошептал голос. — Пока она направляет разговор, власть принадлежит ей. Именно поэтому она сидела за большим столом и носила ту одежду, которую носила; всё это делало её более пугающей. — Вы собираетесь обвинить меня в том, что на меня было совершено нападение? — спросила я. — Мы здесь, чтобы поговорить о твоём акте вандализма над школьным имуществом, — заявила она. — Я понятия не имею, о чём ты говоришь. — Вы знаете о том, что произошло, — холодно отбила я. — Вы действительно думаете, что никто не снимал происходящее? У всех есть мобильные телефоны. Как вы думаете, что произойдёт, если я обращусь к прессе с информацией о том, что Уинслоу активно поддерживает издевательства над студентами на своей территории? Она уставилась на меня, несколько секунд проведя в молчании. — Я уверена, что не существует никаких доказательств того, чего не происходило, — ровно произнесла она. — И шантаж является уголовно-наказуемым преступлением. У вас достаточно неприятностей и без этого. — Ты могла бы убить её, используя скрепку со стола, — участливо подсказал мне шёпот в ушах. — Это совсем легко. Я могу подсказать тебе, как. Ты не должна терпеть такое от кого-то вроде неё. — Как существуют доказательства того, что это именно я испортила собственный шкафчик? — я вопросительно подняла одну бровь. — Вы знаете, как много существует юристов, которые согласятся работать за долю от суммы иска? Как думаете, что они сделают, если обнаружат умышленное и злонамеренное пренебрежение правами своих клиентов? Голос снова зашептал мне на ухо, и я оживилась. — Иногда выигрыш означает поражение, — прокомментировал голос. — Если победа будет стоить слишком многих ресурсов. Наклонившись вперёд, я добавила: — И даже если мы проиграем, сколько вам придётся заплатить за то, чтобы доказать свою правоту? Что станет с вашей репутацией в глазах вашего руководства? Она нахмурилась, после чего раздражённо помахала в мою сторону. — Возвращайся в класс. Заставить её выдвинуть обвинения против Эммы, Софии и Мэдисон было нереально, по крайней мере до тех пор, пока у меня не будет фактических доказательств и материала для шантажа. Я знала, что эта троица уже, наверное, убедилась в том, что никто ничего не снимал; они были хороши в таких делах и всегда были защищены с этой стороны. — Мне нужны новые экземпляры учебников, — сказала я. — Едва ли будет справедливым заставить меня заплатить за них снова, не тогда, когда этот акт вандализма был явно совершён неизвестными лицами. Хмурясь, она настрочила записку и дала мне отгул, даже не спрашивая, был ли он мне нужен. У меня был соблазн на прощание высказать что-нибудь хлёсткое и резкое, но голос вовремя остановил меня. — Одержав победу, будь великодушна, дитя, — в его голосе почти что ощущалось веселье. — Насмешка над побеждённым только приводит к желанию расплаты в будущем. Даже мышь способна ранить льва, когда придёт её время. Я была мышью или львом? Я не всегда понимала его метафоры, видимо потому, что он был старым. Он рос во времена Второй мировой войны, а у меня сложилось впечатление, что мир, из которого пришла мама, располагался по временной шкале дальше, чем мой собственный. С учётом всех подозрений и его слов, я была уверена, что он был из будущего. Вместо того, чтобы сделать колкое замечание, я просто забрала бумаги из рук директора и посмотрела на неё прямым взглядом, не опуская головы вниз. Секретарша всё ещё потирала голову, из-за чего я ощутила мрачное чувство удовлетворения. Две победы за один день, пусть и маленькие, были редкостью для меня. Конечно, это означало, что оставшаяся часть дня, вероятно, будет менее удачливой, но я дорожила этим чувством, независимо от того, когда в следующий раз смогу одержать победу. — Пессимизм — это удел слабых, — зашептал голос. — Сильные сами создают своё будущее, даже если это означает подчинить судьбу своей воле. — Вижу, ты никогда не ходил в школу, — пробормотала я себе под нос. В это время коридоры были пустыми, поэтому я могла идти куда пожелаю, не сталкиваясь с людьми. Меня укололо острое желание убраться из этого места; сегодня я уже одержала победу, так зачем портить это ощущение тем, что за ним последует? — Если ты не подчинишь свои страхи, они подчинят тебя. — Ты что, печенье с предсказанием? — огрызнулась я. — Думай об этом, как о своём первом шаге на пути к победе. Эти люди заставили тебя поверить в то, что они львы, в то время как они являются всего лишь муравьями. Если тебе не хватает мужества противостоять им, что будет с твоей волей, когда ты столкнёшься с настоящим, сильным злодеем? Он был прав. В конце концов, мне придётся взглянуть в глаза своим демонам, потому что постоянно прятаться от них становилось всё сложнее и сложнее. Я не могла позволить себе быть слабой, не тогда, когда я начала свою карьеру героя. Мне придётся научиться противостоять им, иначе это будет полный провал. Возможно, суперзлодей, нашёптывающий мне в уши, был не самым страшным злом в этом мире.