Расписание

      Дни третьей всегда похожи один на другой. Цветы, ангельские росинки, лекарства по назначению, потоки слёз Слона, ранимая душа которого не терпит грубого обращения; уборка и стремянка Папы, подпирающая собой небеса. Основная жизнедеятельность стелется понизу, не претендуя ни на что за пределами своего гнездовища. Поэтому, когда в комнату без стука входит Слепой и сипящим голосом интересуется: «Где Стервятник?», беззащитных птенцов накрывает паника. Что делать? Папы нет, а Вожак всея Вожаков оказал им честь своим визитом. И пока все остальные либо замерли в неподвижности, либо суетливо бросились расчищать место для достойного приёма, неловкий Красавица на правах бывшего состайника подходит к Слепому и просто говорит: «Я провожу».       Они выходят на улицу, и Красавица, спотыкаясь о каждый камень и трещину, ведет Слепого туда, где под защитой безглазых стен Дома, наслаждаясь хорошей погодой и занятый изготовлением самокруток, сидит Стервятник. Слепой подходит и садится подле него — как всегда точный и скупой в своих движениях — и ждёт, когда тот отпустит своего самого яркого и одного из самых беспомощных птенцов.       — Чем обязан? — как всегда безупречно вежливый тон Большой Птицы.       Слепой молчит. Он слушает, нет ли кого поблизости, кому не надо бы слышать их разговор. И когда убеждается, что они одни, поворачивается к Птице, чтобы весьма неприятным голосом поинтересоваться, а не потерял ли страх, стыд и совесть его бывший одногруппник? А не слишком ли зачастил он в некий кабинет по вечерам? А не разучился ли он говорить слово «нет»?       Уязвлённый столь бесцеремонными вопросами, Стервятник со всей возможной холодностью и невозмутимостью интересуется в ответ, а не пойти ли дражайшему Слепому лесом? А разве сам ты, дружище, не обиваешь те же пороги на втором этаже? И как к такому промыслу относится Сфинкс?       Ещё раз убедившись, что никакой любопытный логовский нос не торчит из-за угла, Слепой резко хватает Стервятника за шею и вжимает того в грязную от надписей стену.       — Значит так, Птичка, давай договоримся об очерёдности. Утвердим график визитов.       — Расписание? — придушенно интересуется Стервятник.       Слепой кивает и отпускает кадыкастую шею.       — Вторник, четверг и, так и быть, суббота твои. Остальное моё. И, будь добр, говори иногда «нет», для разнообразия, — растягивает в улыбке лягушачьи губы Слепец.       — Надо же, какая щедрость, — ехидно шипит Стервятник.       — А скажи-ка мне, Бледный, как ты себе это представляешь, что я ему откажу, когда он прикажет мне зайти?       — Очень живо я себе это представляю. Ярко и образно! Скажешь, что не можешь, не хочешь, голова болит, стая без тебя не спит. Придумаешь.       — Не припомню, чтобы его волновали чьи-то головные боли, а тем более желания, — Стервятник смеётся и презрительно кривит рот. Слепой не видит, зато очень хорошо чувствует скрываемое превосходство, вплетённое в интонации собеседника.       — А ты поменьше дефилируй по коридорам, лорд Байрон, мать твою! Огород без тебя уж завял совсем, занялся бы, — проникновенно советует Слепой и опять хватает своими паучьими пальцами Стервятника за ворот рубашки.       Курильщика, неожиданно вырулившего из-за угла, зрелище вцепившихся друг в друга вожаков повергает в шок. Если поначалу ему показалось, что Слепой настаивает на поцелуе, как всегда бесцеремонно так, как он делает это со Сфинксом, чему Эрик был неоднократно свидетелем. То со второго взгляда он понимает, что тут нечто другое заставляет вожаков шипеть и скалить зубы друг на друга. Какую добычу не поделили волколак с падальщиком?

***

      Заходя вечером в свой кабинет, Ральф наступает на неопрятную картонку, истыканную геометрическим точечным узором. Записка от Слепого — это что-то новенькое. Писулька перечисляет дни недели с пометками «ст» и «я». Пока Ральф размышляет, что бы это могло означать, на пороге возникает Конь со свитком, перевязанным красивой лентой. И, аккуратно прогарцевав, передаёт ещё одно письмо воспитателю. Это от Вожака третьей, и к бабке не ходи. Конь потихоньку рысит к выходу, когда окрик Ральфа тормозит его.       В первых строках своего письма Стервятник сообщает, что под давлением Слепого он вынужден официально принять требования вожака четвертой. Но если у Р Первого будут другие пожелания, то он, Стервятник, готов удовлетворить их в любое удобное время, несмотря на все приказы Слепого.       Ещё раз пробежав глазами по написанному угловатым почерком с завитушками письму, Ральф вздыхает и задумчиво смотрит на перебирающего копытами Коня. «Вконец оборзели, сукины дети, — думает Р Первый, — весна что ли всем крышу посносила, гормоны заиграли. Ладно же, держитесь. Устрою я вам симпозиум* по все правилам. Развлечения Нерона нам не потянуть, но кое-что из репертуара сапожка** припомнить можно».       «Скажи Вожакам, что в пятницу вечером я жду всех у себя. Сфинкса тоже, — говорит Ральф замершему у входа Коню. — Будем утверждать новое рабочее расписание и обсудим учебный план на будущий год. Свободен».       Конь выскакивает за дверь и уже в коридоре переходит в радостный галоп, чтобы быстрее сообщить адресатам жгущее язык послание.       Ральф открывает окно и закуривает. С улицы пахнет тёплой землей, молодой травой и клейковиной новорождённой листвы, и даже лёгкая бензиновая нота наружности сегодня уместна в этом букете весны.       «В отпуск, с понедельника, — думает Чёрный Ральф, — на месяц, а лучше навсегда. Все же соки вытянули, ироды». *имеется в виду древнеримское значение слова. **Га́й Ю́лий Це́зарь А́вгуст Герма́ник он же Калигула. (пер. Сапожок).