Оblitus Justo

      Два года, Карл, два года мы готовились к этому дню, к тому дню, на котором наш внутренний совет решит, что мы минимально готовы к встрече со всеми ужасами Вселенной Молота Войны. Этому эпохальному и, несомненно, бесповоротному для ордена событию, предшествовал целый вагон и маленькая тележка событий меньшего масштаба, но не менее значимых лично для нас. Нас. Есть мы и они, свои и не совсем свои, совсем не свои и чужие-враги. Прошло уже почти полтора года, после того как первые десантники из ордена Забытых Праведников поднялись из своих стазис капсул, после боевого крещения, как для нас так и для них, потерявших память, после месяцев совместного сосуществования и работ по восстановлению Боевой Баржи в относительный порядок мы, попаданцы, до сих пор держим дистанцию от своих подчиненных, кто-то подальше, кто-то ближе. Но это вынужденное психологическое и физическое дистанцирование от прочих членов ордена чувствуется не только нами, но и остальными братьями. И хотя установленные Максимильяном, нашим гениальным техно-десантником, прослушивающие и подглядывающие устройства не выявили никакой крамолы в словах или тем более в действиях членов ордена, мы четко выяснили для себя одну непреложную истину. Мы их боимся и не понимаем. Боимся их безграничной веры в нас и не понимаем…да вообще мало что понимаем в них, их мотивы поступки желания скрыты за плотной завесой служения Гранд Мастеру и ордену. И если Император первый в их списке почитателей, то я неожиданно оказался вторым, а так как Он далеко, а я близко, и это ничем не мотивированное почитание свалилось на мою голову. Все мои решения и просто предложения каких-либо действий, считаются ими истиной в последней инстанции. Это просто угнетало и вводило всю нашу команду попаданцев в меланхолию. Кроме Бороды конечно. Возможно, наше отторжение данной ситуации шло от опыта прошлой жизни, когда мы были обычным средним классом, работающим на дядю и мягко говоря не привыкшими отвечать и тем более командовать больше чем двумя тремя людьми в своей жизни. А тут на голову свалилась ответственность не только за существование более чем тысячи сверхчеловек и нескольких сотен условных некомбантантов, но и дилемма власти над их жизнью и, к сожалению, смертью. Ведь вселенная темна и полна ужаса, с которым нам предстоит столкнуться и победить, или умереть, пытаясь превозмочь.       После условно удачного абордажа, если приписать тяжелое ранение Магистра к удаче, и далеко не самого хорошего контр абордажа. Мои друзья и подельники по попаданству сильно оживились, перспектива потерять “начальника” и связующее звено командного состава Ордена их несильно вдохновила. Были срочно разбужены все апотекарии Ордена и одним из первых, что они увидели, выйдя из стазиса, это полумертвое тело Магистра на операционном столе. Медицинский консилиум, после беглого осмотра, вынес вердикт – ранение средней тяжести, замена нескольких позвонков адамантиновыми вставками не скажется на общей функциональности больного, а потроха сами срастутся, ничего серьёзного в общем то, вот если бы тело разорвало пополам да повредилось бы одно из сердец, то да, тогда бы всё было куда как серьёзнее. Ребятам только и оставалось глубокомысленно хмыкать и удивляться про себя живучести десантников. Одно дело слышать о таком на лекциях о физиологии и совсем другое видеть в живую практически стопроцентное смертельное ранение для любого обычного человека, которое местные врачи и за серьёзное то не считают. Магистра в итоге оперировал старший апотекарий Демиций Гурд с парой подчиненных, остальные разошлись по ротам, помогая немногочисленным раненным.       Убедившись, что со мной будет всё в порядке, ребята немного выдохнули и пошли поинтересоваться у плененного навигатора собственно ху из ху. Выслушав сбивчивый ответ, от сухого как щепка запуганного старика, они в очередной раз выдохнув и даже немного заулыбавшись вкололи пару кубов седативного средства ему в шею и закрыли в одной из клеток, обнаруженных на рейдере и скорее всего предназначавшихся для несанкционированных псайкеров которые должны были пополнить трюмы корсара. Эти клетки обладают, как поведал Паскарэ, незначительным анти-псайкерским полем, а клетка эта, что-то вроде клеток Фарадея для псайкерских сил. Правда такая тюрьма остановит лишь одаренных ранга зеты, может эпсилон, остальные псайкеры в состоянии преодолеть воздействие.       Оставшиеся две недели до моего выздоровления старшие и рядовые члены Ордена занимались разборкой корабля неудачливого контрабандиста, сдирая и скручивая, под зорким наблюдением мастера кузни и его адептов, различные детали механизмов, а иногда и сами механизмы, которые перед неполной разборкой предварительно быстро освещались членами техножречества Ордена. Сам Максимильян удивлялся, как спокойно отнеслись его немногочисленные подчинённые, к сокращённому до крайнего минимума обряду увещевания духа машины. Многочисленные биологические останки, захламляющие основные коридоры рейдера решено было выбросить в космос, так как высокопротэиновой пасты находящейся в резервуарах боевой Баржи, было более чем достаточно. Несмотря на ужасающие внутренние разрушения, вызванные абордажными действиями первой роты, на корабле оставалось огромное количество разнообразных трофеев, а незначительные по общему объёму трюмы ломились от разнообразных товаров. Которые надо было ещё перегрузить на Баржу, что в условиях крайне незначительного количества рабочей силы, могло затянуть мародёрку на Очень большое время. К тому же приходилось приостанавливать работы на захваченном судне, из-за разнообразных причин не связанных с количественным составом экипажа Боевой Баржы.       Разбор прошедшего двухстороннего абордажа провели в узком кругу попаданцев, наблюдая за всем происходившим глазами его участников. В результате просмотра возникли несколько вопросов к бойцам второй роты, но завязавшийся было спор между капитанами второй и четвёртой роты, прекратил Дмитрус. – Хватит друг друга винить, я кое что хочу проверить. У нескольких погибших абордажников, предположительно офицеров, обнаружены записывающие пикт-камеры. Как сумели выяснить Максимильян и Корнелий эти сраные экшен-камеры транслировали изображение одним сплошным потоком данных сразу на рейдер, используя вокс-станции доставивших их челноков, как ретрансляторы. Сервера на рейдере превращены в груду покореженного железа, благодаря активным действиям первой роты, но…. Но, как оказалось, наша боевая Баржа умеет в радиоэлектронной разведке она, самостоятельно, сумела перехватить и полностью записать весь исходящий трафик, а потом сообщить об этом нашему безумному механику. Расшифровка видео и аудио сигналов не займет, по словам наших технических гуру, много времени. Так, что можно будет увидеть всю эту срань с другой стороны. И ещё одно, предлагаю похоронить погибших братьев в стазис-капсулах, это будет символично.       Радостное чувство победы над слабым противником, омрачил лишь день Прощания. Тела четырёх братьев Ордена, укутанных в белоснежные саваны и аккуратно уложенные обратно в те же стазис капсулы из которых они совсем недавно вставали. При почетном карауле бойцов первой роты, их тела пронесли до тридцать четвертого ангарного отсека, того самого, чьи створки были взорваны, где была устроена ловушка для абордажников пирата. Тела пиратов и разрозненные куски, что ими были когда-то, уже прибрали сервиторы, но вот остатки быстровозводимых малых укреплений, покореженные и раскуроченные взрывами стазис капсулы и другие следы недавно прошедшего боя, остались на своих местах. В ангаре собрались практически все братья, кроме тех, кто был назначен на боевые посты и только десяток почётного караула был одет в церемониальные силовые доспехи, остальные же остались в тех же обтягивающих комбинезонах, что были на них в момент пробуждения. Их хмурые сосредоточенные лица, словно высеченные из камня, были направлены на похоронную процессию, губы шевелились, читая тихие молитвы и принимая обеты. А позади высоченных сверхлюдей, толпились немногочисленные слуги Ордена, они неуклюже вытягивали свои шеи вверх, вставая на ципочки, стараясь хоть что-то разглядеть из-за широченных спин десантников. Сверху на всё это столпотворение людей взирали бесстрастные по своей природе сервочерепа, записывая для истории всё, что происходит в этом ангаре.       - Сегодня все мы собрались, что бы проститься с погибшими в бою братьями. И мы простимся, но не так как вы ждёте этого от меня. Слова о великих подвигах и героической смерти я хочу пока придержать, а пока ответьте мне на несколько вопросов. Мы прощаемся с четырьмя….героями? Я спрашиваю вас? Они герои, положившие свои жизни на алтарь победы, или неудачники, позволившие себя убить обычными людьми? – сходу ввел свою аудиторию в некое подобие когнитивного диссонанса, наш реклюзиарх, да это он умеет. Аудитория неопределённо заворчала, не сумев сразу консолидироваться с ответом и вопросительно посмотрела на оратора. Дмитрус же стоял у изголовья первых двух капсул в полукольце из почти двух сотен бойцов первых рот стоявших вперемешку и, положив правую руку на голову погибшего десантника, уверенно продолжил. - Его звали брат Натан Хлой, вторая рота, шестое отделение, на момент операции значился оператором штурмового вооружения, он погиб первым в этом бою, погиб из-за глупой неосторожности и уверенности в своей неуязвимости. Кто видел его гибель? Поднимите руку. Несколько братьев неумело вскинули руки, не привыкли они ещё к подобным способам коммуникаций. – Ты, - указал на одного из братьев поднявших руку. – Расскажи нам, что ты видел. Десантник замешкался на мгновение, но быстро взял себя в руки и, выйдя из толпы начал чётко по форме отчитываться перед реклюзиархом, как стояли, как бежали, как стреляли. - …так как противник создал на перекрёстке, временное оборонительное укрытие, а противоположные от нас верхние галереи были еще не очищены от врага. Было принято решение использовать брата Натана с его плазмопушкой, для быстрого уничтожения препятствия, но, только выйдя из-за укрытия, он сразу подвергся массированному ракетному обстрелу. Вероятно, одна из ракет сумела задеть резервуар с плазмой, после чего произошла детонация и… брат Натан погиб. Дмитрус неопределённо тряхнул головой и обратился к остальным поднявшим руки. – Так всё и было? – и, дождавшись утвердительных кивков, продолжил диалог с массами. – Спасибо за подробный доклад, брат. – Убрав правую руку от тела погибшего, он положил левую на плечо второго покойника, наверное положил бы и на голову, но она то как раз и отсутствовала. – Это брат Николас Дорт, вторая рота, первое отделение. Кто-нибудь видел его смерть? Поднимите руки.        Обведя взглядом не шелохнувшийся строй Астартес, реклюзиарх удивлённо вскинул бровь. – Странно, ведь согласно Кодексу при абордаже и контр абордажных мероприятиях тактическое отделение должно действовать двойками, постоянно находясь в пределах прямой видимости и не полагаясь во всём на авточуства своей брони. Может сержант отделения пояснит, почему его подчинённые забили толстый болтерный болт на вполне ясно трактуемую статью Кодекса и разбрелись по техническим отсекам в одиночку? На сержанта, который вышел из плотной толпы, страшно было взглянуть, на бледном от стыда лице, словно высеченным из гранита, пролегали глубокие тени, а от его монотонного-похоронного тона бросала в дрож.       - Сержант Анрак Диадан, вторая рота, первое отделение. После этих слов сержант встал на правое колено и, склонив голову перед реклюзиархом и павшими братьями, довольно громко продолжил: -Я ВИНОВЕН. В его смерти виновен только я. Моя беспечность, моё пренебрежение Кодексом. Наше отделение сломило сопротивление еретиков в основном коридоре, уничтожив несколько опорных укреплений возведенных противником. Затем, честь встать на остриё удара перешла четвёртому отделению, а нам было поручено зачистить прилегающие к коридору кубрики технического состава тридцать четвертого ангара, от засевших там абордажников врага. В ходе зачистки несколько братьев сильно увлеклись и, вырвавшись в перед, нарушили боевое построение, я в полной мере осознаю, что это было сделано из-за моего попустительства данной ситуации. Я не придал этому должного значения. И вина в гибели брата Николоса полностью лежит на мне.       Сержант обличал себя, не перекладывал вину на обстоятельства, не просил снисхождения и милости, он ввергал свою судьбу в цепкие пальцы капеллана и своих братьев по ордену. И было видно, что он с достоинством примет любое наказание, которое сочтет должным применить рюклизиарх по отношению к нему. - Я обнаружил брата Николоса в небольшом помещении служившей очевидно пунктом выдачи съестных припасов для сервов этого блока. Он лежал в окружение пяти тел еретиков, голова и часть горжета брони отсутствовала, вероятно была уничтожена мельтазарядом, который и привёл к смерти брата Николоса, будучи закрепленным, каким-то образом, на его шлеме. У остальных погибших в этой комнате, подобное снаряжение отсутствовало.       В заполненном Астартес ангаре установилась практически абсолютная тишина, были слышны только шёпотки расположенных за десантниками людей, которые пересказывали подробности разворачивающегося перед ними действия. Но и они быстро замолкли, сменив тихий щёпот, на тихое гудение систем вентиляции воздуха и иные звуки, раздающееся в огромном космическом корабле, ставшем кому-то домом, а кому-то и могилой. Все ждали слов и действий капеллана, но далеко не все поняли, что сейчас, в этот самый миг, рождалась самая первая традиция ордена Забытых Праведников. Первая и далеко не последняя. Попаданство в первые фигуры ордена довольно сильно сменило акценты, вбитые мнемо и психо кодированием десантников. Их вера в непогрешимость Магистра и верности любых его решений, сыграла с ними злую шутку. Многие Астартес сами не заметили, как стали перенимать привычки и манеру действий, от своих старших командиров, формируя различные и малопонятные для других, взаимоотношения. А подобные взаимоотношения рождали довольно своеобразные, а порой и откровенно дикие традиции. Впоследствии всё это вылилось в затяжное противостояние с немногочисленными ортодоксальными представителями ордена. Но всё это было дело грядущих дней, сейчас же решалась участь одного конкретного сержанта.       - Встань с колен, воин. Впредь преклонять ноги будешь только перед Магистром, либо перед Императором, когда он призовёт тебя к себе. Это ВСЕХ касается. Мы воины, а не молодые неофиты, что норовят грохнуться лбом об палубу перед первым же Астартес, попавшемся у них на пути. Так что колени гнуть перед кем либо, запрещаю. - Что ж до вины твоей сержант, мы на панихиде по погибшим, а не разборе прошедшей операции. Мы собрались здесь, что бы помнить, вспомнить всё самое хорошее о наших братьях, гордиться тем, что находились рядом с ними, помнить их имена. Но и о последней неудаче наших братьев не стоит забывать. В великой славе, либо в холодной безвестности, гибель наших боевых товарищей – это всегда трагедия. И мы должны помнить последние мгновения жизни наших братьев, чтобы не повторить ошибок, приведших к этому бесславному концу. Да, бесславному, разве смерть от рук грёбанных врагов человеческих может быть славной? Да, можно утащить с собой, к подножию трона, множество еретиков, ксеносов или предателей. Но таких там и так полный зал, великих героев, завоевателей, защитников. Но важнее всего не умереть прославленной смертью, во славу Императора, а дать умереть ей вашим противникам. Но чтобы этого добиться придётся много поработать и главное, извлечь горькие уроки из гибели наших братьев и никогда больше их не повторять.       Реклюзиарх явно распалился от собственных речей, слова его стали звучать громче, а жестикуляция ещё более экспрессивной. Его речь жадно впитывали первые две роты ордена, формируя у себя соответствующее мировоззрение и новые установки на определенные действия. Не имея, четко сформулированного, собственного мнения, Астартес стремительно заполняли провалы в своей голове новым мировоззрением, новой парадигмой поведения. - Ответь мне, брат Анрак. Была ли рядом с погибшим или вообще в помещении, стазискапсула? - Да милорд. Несколько капсул находились у стен столовой. - А были ли они открыты? И видел ли ты тела экипажа, которые лежали в стазисе? Сержант, давно уже вставший на ноги и напряженно стоящий прямо напротив реклюзиарха, на мгновение задумался, а затем утвердительно кивнул и по сильно сжатой челюсти и пробежавшей в глазах тени, стало понятно, что сержант стал догадываться о причине смерти своего подчиненного. - Стазискапсулы были открыты. Других тел, кроме вражеских абордажников в комнате не было. - А знал ли ты, что устройство капсулы предполагает в себе, довольно серьёзное, экранирующее покрытие. И комплекс датчиков и активных авгуров, встроенных в наши шлема, не в состоянии определить наличие живых или не живых существ находящихся в гроксовой капсуле. - Нет, милорд, этой информацией ни я, ни мои воины не располагали. Капсулы, подобной этой, часто попадались нам по пути, так как они участвовали в схеме введения противника в заблуждения. Я не придавал должного значения техническим особенностям этих устройств. Моя очередная ошибка… - Мы тебя услышали сержант первого отделения, второй роты - Анрак Диадан. Ты храбро сражался. Можешь встать рядом с братьями, вина твоя опосредована. Поэтому подойдешь после панихиды ко мне, я наложу на тебя епитимию, соответствующую твоему проступку.       Дмитрус Септимус тем временем перешёл к следующему телу, лежащему перед ним. - Это Гавин Ёхансан, седьмое отделение, вторая рота. Он погиб, ворвавшись в этот ангар в числе первых. Кто видел его смерть? В этот раз руки подняли около восьми Астартес, коротко переглянувшись один из них вышел вперед и, представившись, коротко поведал о произошедшей трагедии. - Анатолий Кринский, милорд, четвертое отделение, вторая рота. Я видел как погиб брат Гавин, он скончался прямо на моих руках, к сожалению духи автомедикуса брони не смогли спасти тяжело раненого брата. Мы продвигались по основному коридору, уничтожая укрепления противника, но войдя в ангар, нас обстреляли из переносных ракетных установок и автопушек. Наше отделение и несколько бойцов из других отделений рассредоточились вдоль стен ангара и быстро подавили основные очаги сопротивления. Я видел, как в брата Гавина попала бронебойная ракета, прямо в бок на двадцать сантиметров выше поясницы. Керамитовый нагрудник не смог полностью рассеять кумулятивную струю и какая-то её часть сумела пробиться до тела. Как объяснил потом один из апотекариев, внутренности брата Гавина были многократно повреждены, что и послужило причиной гибели. Место, с которого был произведён выстрел ракетой, было тщательно зачищено, но кроме остатков нескольких человеческих тел, больше ничего найдено не было.       - Мы будем помнить наших братьев в жизни, будем помнить и в смерти. Знаете, что объединяет в смерти наших погибших братьев? – спросил Реклюзиарх собравшихся Астартес и, сделав драматическую паузу, продолжил, увеличив свой и так грубый баритон, на пару октав. - Они убиты ОДНИМ, одним, мать его человеком!!! Три бойца, лучшие воины Человечества убиты в бою одним единственным наёмником. Поэтому я и спрашивал вас, кто они. Герои? Или так сошлись гроксовые звёзды, решая кому жить, а кому умереть. - Здесь, - пару раз топнул ногой в металлический пол Дмитрус. – Здесь он погиб. Сражаясь до самого конца, использовав все свои шансы и невеликие возможности. Мы, - Реклюзиарх кивнул в сторону стоявших поодаль капитанов. – Хотим, что бы вы увидели последние минуты этого человека. Увидели и запомнили, как могут сражаться загнанные в угол люди. Даже если они еретики. Включай.       Несколько вертевшихся над плечом мастера-кузни сервочерепов, стремительно сорвались под потолок высоченного помещения и, совершив несколько кульбитов, зависли над плотной толпой десантников. Освещение в ангаре стало стремительно тухнуть, оставляя Астартес и немногочисленных людей, пришедших посмотреть на похороны десантников, практически в полной темноте. Только красноватые оптические линзы, установленные в сервочерева за место глаз, угрожающе поблёскивали в высоте. Их свечение становилось всё ярче и ярче, пока не переросло в плотный поток света, формировавшее прямо в воздухе голографическое изображение, снятое очевидно, с нашлемной пикт-камеры одного из пиратов. Картинка постоянно дергалась, выхватывая в фокус, то стенки абордажного челнока, то фигуры людей одетых в массивные бронированные пустотные скафандры. В тишине огромного ангара, раздался гортанный голос на ужасающем низком готике, прерываемый к тому же сполохами статистических помех, как если бы говоривший говорил через убитый в хлам вокс-кастер.       - Это плохая идея, ра’ид. Мы найдем там только мушкила’а. Прошу тебя, именем нашего отца, поговори ещё раз с этим хиджаартимом. У меня плохое предчувствие, брат. - Рахим, успокой своё сердце и проверь получше своё снаряжение. Я пару раз в своей долгой жизни встречал подобные мёртвые корабли, правда не такие большие. Да, там можно встретить мушкила’а, но и тхарва там тоже хватает. К тому же мы поищем тхарву не забираясь глубоко в этот склеп. Вспомни ограждающий аят Пророка Рахим, тьма не поглотит нас. Мухаддин будет гордится нами, “говорящие с прошлым” воспоют наши деяния в веках. Мухаддин Акбар. - Именем Бога, милость которого вечна и безгранична. Скажи: “ Ищу я спасения у Бога от зла, исходящего от сотворённого Им, и зла опустившегося мрака, от зла колдувствующих и зла, что таится внутри света”. Мухаддин Акбар, брат.