Муза и Друг

С чувством абсолютной беспомощности Сандро смотрел на горящую картину. Языки пламени слизывали краску, слой за слоем, уничтожая не просто холст, а память Друге и Музе. Симонетта ушла внезапно, оставляя после себя пустоту и, казалось, разрушенную дружбу. Было тяжело и горько, но оставалась хотя бы надежда что-то исправить. Сандро верил, что со временем они с Джулиано помирятся. Не может же он вечно находится в состоянии злобного пьяницы? Но судьба не оставила им этого шанса. Джулиано погиб еще более внезапно, чем Симонетта, оставляя за собой впечатление нереальности произошедшего. Сандро видел, как в глазах друга погас свет, но все еще случившееся казалось сном. А осознание того, что при последней встречи они крупно повздорили, рождало в душе чувство вины. Предсмертное «Прости» - самое горькое из всевозможных извинений. Оно не оставляло шанса на возрождение былых, практически братских, отношений. А смерть в Соборе заставляла усомниться в существовании ангелов и Бога. Ад, разверзшийся в городе, заставил Сандро вспомнить о последней надежде. Картина, которую он написал и продал Веспуччи. Он должен ее найти! Вот только Сандро опоздал, не смог остановить флорентийца, который безжалостно кинул холст в огонь. Полный отчаяния и боли, художник опустился на колени перед костром. Только сейчас он отчетливо понял: они мертвы. Их больше не вернуть. Это было слишком за столь короткое время. «Мусор Пацци!» Возможно, для него, для всех в городе, одержимых жаждой мести и расправы над всеми заговорщиками, так оно и было. Но для Сандро картина значила совсем иное. Пока он знал, что его картина есть, они были для него живыми, Муза и Друг. Сандро мог легко вспомнить, как небрежно Джулиано откидывал голову назад, позируя. Он мог, словно наяву, услышать его самоуверенные рассуждения о вечной любви. Художник словно наяву мог услышать голос «принца юности», доказывающего, что все искусство – пустой звук. Конечно, Медичи ошибался, но суть не в этом. Совсем не в этом. Марс излучал душу Джулиано. Сандро видел это во всем: в изгибах тела, в бледной коже, в полусонном выражении лица, в золотистых локонах. Вздорный, импульсивный, терпящий поражение, но оставшийся среди людей Марс. Одновременно человечный и божественно – прекрасный, поверженный, но не потерявший силы. Джулиано был настоящим, не скрывающимся ни за какими масками. Как могло получиться, что его больше нет? И никогда уже он не влетит в мастерскую, никогда не будет позировать для будущих полотен. Как принять то, что больше никогда не устроят они веселые мальчишеские вечера? Как принять, что для него уже не будет «долго и счастливо»? Как Бог мог допустить, чтобы исчезло все, кем и чем был и мог бы стать Джулиано Медичи? Воздушная, внеземная Венера. Именно такой запомнил Сандро Симонетту. Глядя на догорающий холст, художник вспомнил, как впервые ее увидел. Лицо ангела. Легкие движения. Гордая, но не надменная красота. Его Муза. Его любовь. Он хотел обессмертить ее имя. Она воплощала все лучшее, что было в мире: заботу, доброту, нежность и бескорыстную, чистую любовь. Сандро легко мог представить, как она сходить с холста, как дарит ему улыбку благодарности. Ее смерть несправедлива, но так… естественна! Разве может такой цветок выжить среди тех, кого переполняют вполне земные страсти и желания? Может от того он и пытался снова и снова запечатлеть ее на любом листке бумаги, который подворачивался под руку? Художник словно чувствовал, что времени осталось мало, но не желал признавать. Сандро мог смириться с их гибелью, пока у него оставалась эта «живая» память. Она дарила надежду на мир, на то, что их самих и город ждут великие и не очень, но свершения. Надежду на людские сердца. Надежду пережить темные времена. Надежду на рассвет искусств. Надежду на новый день. Конечно, он мог бы написать их по памяти, но это будут уже не они. В новой картине не будет главного – души, ощущения жизни. Это будут надгробные плиты, а не произведения искусства. Наблюдать, как пламя поглощает холст, как исчезают написанные силуэты, как остается одна серая пыль – словно терять их во второй раз. Но теперь уже навсегда!