Онегин очнулся в кабинете №19 только сейчас, в новом классе, который собрали из любимчиков учителя литературы и самых конченых гуманитариев. Как ни странно, ни к первым, ни к вторым парень не относился. Он, морщась от тяжести в голове, потёр виски и жалобно выдохнул — конечно, ложиться в два часа в ночь на первое сентября было не лучшей идеей. Да ещё и новые одноклассники, которые вовсю драли глотки, знакомясь друг с другом, добавляли неприязни к себе. Если говорить короче, Женя был готов убить каждого из них, потому что терпеть этот шум было невозможно. Посидев на задней парте около минуты, обхватив руками голову и скрипя зубами, он не выдержал и гаркнул:
— Заткнитесь, пожалуйста!
На него повернулись все башки в помещении, а кто-то уже готовился к словесной перепалке. Всеобщее внимание привлёк неожиданный грохот в дверях: какой-то лохматый парень растянулся прямо на пороге — видимо, думал, что опоздал. Получив пару насмешек со стороны класса, он поплёлся в конец кабинета. Туда, где сидел Онегин. Робко протянув ладонь для рукопожатия, парень представился:
— Вова Ленский. Можно, я рядом сяду? Просто всегда тут сидел.
Получив одобрительный кивок от Жени, который даже не поднял глаз, Вова рухнул на соседний стул и улёгся на парту со скучающим и даже несчастным видом. В их сторону летели тихие смешки и шёпот. Наверное, некоторые уже знали Ленского и не особо его любили, или даже издевались над ним. Что ж, теперь такое отношение должно распространяться на Онегина? Вот уж несправедливость. Придя к этому выводу, Женя нахмурился. Безусловно, ему плевать на мнение других, но с этими людьми ему учиться ещё как минимум год, ведь нормальных школ, куда можно перевестись (вообще, рано об этом думать) в районе нет. Неприятная перспектива. Далее Женя размышлял о том, что скоро начнётся бесконечная рутина с редкими просветлениями в виде выходных и каникул. Он, как и сосед, лёг на парту и почти утонул в своих томных мыслях, стараясь не обращать внимания на шумящих одноклассников.
Через минуту в класс зашёл Павел Александрович — их классный руководитель, по совместительству учитель русского языка и литературы. До Онегина только сейчас дошло, что четыре первых урока в неделю — именно у Павла. «Теперь лишний час не поспать…», — очередная мысль за этот день, которая принесла Женьке только разочарование. Тем временем классный стал перечислять пришедших в это здание новых учеников. Их оказалась добрая половина, но все какие-то фрики, или же отбитые. По крайней мере, первое впечатление было именно таким.
— Онегин Евгений?
Сначала Женя сделал вид, как будто не слышал произнесённое учителем.
— Евгений Онегин! Здесь?
Парень лениво вытянул руку и громко вздохнул — только тогда учитель его заметил.
— Можно было бы и встать, — упрекнул его мужчина, вставая из-за стола, — Ладно. Расскажу о том, что вас ждёт. Десятый класс — это ваш новый уровень, показатель того, насколько вы уже взрослые. Наверняка вы скучаете по вашим старым одноклассникам — не нужно оборачиваться назад, идите только вперёд. Вы выбрали гуманитарный профиль, профиль великого русского языка и мастерства литературного слова. Литература каждый день, а русский язык три раза в неделю. Хоть и вы уже почти взрослые, я постараюсь организовать наш коллектив и сделать так, чтобы наш класс был дружным.
Кто-то из класса метнул шутку про списывание.
— Если вы уж списываете, то списывайте на ту оценку, на которую учитесь! — весело сказал Павел Александрович.
Женя на протяжении всей этой речи всё больше и больше жалел о том, что он сюда пришёл. Взрослый человек попытается совладать с безбашенными подростками? Вряд ли у него это получится, минимум заработает к себе ненависть. Онегин повернулся к Вове, чтобы озвучить свои мысли, но с недоумением увидел, что он вовсе не недоволен классным, а даже слушает его с понимающей улыбкой и изредка кивает. Понятно. Значит, они друг у друга взаимные любимчики. И дружбу они вряд ли построят, потому что самые прекрасные взаимоотношения строятся на общей ненависти к кому-то. Это Онегин помнил из какой-то статьи про психологию в интернете. Последнее, что он вообще читал. Зачем он припёрся в этот класс?.. Нельзя ли было уйти с большинством одноклассников на социально-экономический?
Тем временем вводный урок закончился, прозвенел звонок. Просторные школьные коридоры начали наполняться учениками, стало достаточно шумно. Головная боль Женьки снова заявила о себе, и с течением перемены она лишь усиливалась, отчего он простонал так тягостно, будто его ведут на эшафот. Ленский не собирался никуда уходить, поскольку в школе он был белой вороной. С ним никто не общался, не старался заводить каких-либо дел. Его сторонились, не обращали на него внимания. Он смотрел на то, как одна часть класса поспешно вышла из кабинета, наверняка для того, чтобы найти своих старых одноклассников, попавших в другие профильные классы. Часть ребят завела разговор о сигаретах, и явно удалилась курить в школьный туалет. Остальные же знакомились между собой, причём все избегали как Ленского, так и Онегина.
— Чувак, ты как? — весело поинтересовался Вова у Евгения.
— Хуёво, — ответил Онегин так, чтобы Ленский поскорее от него отстал, — лучше скажи-ка мне. У тебя есть сиги?
— Нет… а что?
— Не куришь?
— Нет, не пробовал и не собираюсь. Всячески против этого. — заявил Ленский и гордо вскинул голову.
— Хах, всё с тобой понятно. Отъебись от меня, пожалуйста.
Парень, не взирая на трещавшую изнутри черепную коробку, смог найти в себе силы встать и отсесть от нового одноклассничка, который только и делал, что капал ему на мозги. Ленский, как можно было заметить, даже не расстроился по этому поводу. То ли он привык, то ли скрывает подлинные эмоции — неясно.
***
Говоря про Онегина, можно сказать, что у него развилось предвзятое отношение к Ленскому. Они не разговаривали, а при встрече не здоровались. В принципе, Женю нисколько не волновали такие взаимоотношения. В случае чего, за неделю он уже успел перезнакомиться с большей частью ребят, но только из-за того, что они ходили вместе покурить:
— Чуваки, я курить, кто со мной? — окликнул весь класс Женёк.
— Я! — радостно воскликнула Лина.
— Окей, кто ещё?
— Я тоже! — выкрикнул, на удивление всем, тихоня Вовочка Ленский.
— Блять… — закатив глава, пробурчал про себя Онегин, — Ты же не куришь?
— Я на шухере постою.
Онегин ничего на это ничего не ответил, а просто направился вместе с Линой к запасному эвакуационному выходу. Такие выходы всегда были открыты для охранника, именно поэтому каждый из учеников мог спокойно выйти на территорию школы. Владимир поплёлся за ними, приняв молчание как знак согласия. Пока они шли к выходу, между ними завязался диалог:
— Так, — от Евгения поступило своеобразное деловое предложение, — Ленский, стой на шухере. Если пойдёт директор или кто-то из администрации школы, кричи: «Шухер!». Так мы поймём, что нам нужно поскорее ретироваться.
— Стоп, разве камеры не обращены на выход? — спросила Лина.
— Обращены, но нехватку никотина в организме к третьему уроку гораздо важнее восполнить, чем получить от учителей, — с издёвкой заявил Женька.
— Ой, извините, — засмущалась девушка, — я тогда не буду принимать в этом участия.
— Хорошо, тогда не пали нас Павлу.
— Окей. Я пошла.
Вряд ли кто-то будет просматривать видеозапись с камер наблюдения повторно. Онегин выглянул из-за двери и осмотрелся — пусто. Отлично, курить можно! Он начал шарить в кармане в поисках пачки сигарет, которой у него, к сожалению, не оказалось. Зато он нашёл в кармане одну сломанную сигарету, которую выпросил у Лины ещё вчера. Она была с ментолом — по мнению парня, типично «девчачья». Тихо выругнувшись из-за отсутствия пачки, он взял одну из половинок и поджёг её. Без фильтра, конечно, табак казался более тяжёлым, но парень старался не обращать на это внимания. Онегин решил приоткрыть дверь, чтобы слышать, что происходит за ней. Прозвенел звонок. Плевать на опоздание на урок, сейчас представляется возможность расслабиться. Он затянулся. Взгляд Жени устремился вдаль. За школьным забором то ходили люди, то проезжали машины. Вся эта картина периодически покрывалась лёгким дымком. Почти докурив обрубок несчастной ментоловой сигареты, Онегин услышал разговор за дверью:
— Во-о-ова, а что ты тут делаешь? — интересовался Павел Александрович, — урок биологии уже начался. Разве ты не слышал звонок?
— Ой, Павел Александрович, какая встреча… А вы куда?
— Я-то в подсобку. А ты так и не ответил на мой вопрос.
— Извините, я просто хотел прогулять урок здесь…
— Надо же! — пришёл в ярость Павел, — примерный ученик прогуливает биологию! До чего мы докатились! За все годы учебы и у тебя и мысли об этом не возникало. Что с тобой происходит? Перешёл в десятый класс и думаешь, что теперь ты взрослый и тебе всё можно? Нет, мальчик, ошибаешься! Поговорим после уроков. Никуда не уходи. А сейчас — марш на биологию!
На этих словах Александрович развернулся и направился в подсобку за углом. У Ленского чуть ли не наворачивались слёзы на глазах. Его впервые отругали за десять лет обучения в этой школе… Он прислонился к стене и зажмурился, всхлипывая. Сначала тихо, а потом всё громче, не в силах сдерживаться. Он сполз по стене на пол и закрыл руками лицо. Онегин посчитал правильным открыть дверь и спросить, что происходит.
— Вова, ты чего? — поинтересовался состоянием Ленского Женя.
— Ничего! — заорал Владимир, — Ты во всём виноват! Пошёл ты, понял?! Пошёл ты!
Он вскочил и, спотыкаясь, рванул по коридору, но не в кабинет биологии, а в мужской туалет. Онегин, конечно, хотел возразить, потому что он его обвинил… А нужно ли было вообще возражать? Перед ним встал выбор: плевать на него с высокой башни (что, собственно, он и раньше делал), или же подойти и извиниться перед ним. Несмотря на то, что Женя недолюбливал «белую ворону», он всё-таки признал свою вину. Зайдя в туалет, он застал юношу в состоянии, подобном истерике:
— Вов… — Женя осторожно положил руку на плечо разрыдавшегося парня.
— Я сказал тебе, отвали от меня! Отвали! Ещё раз ты ко мне притронешься, и я, я…
— И ты.? — дерзко метнул взгляд Евгений в сторону собеседника.
— Да кого я обманываю! — разочарованно уткнулся лицом парниша в такое твёрдое, рельефное Онегинское плечо, — ничего страшного. Я успокоился.
— Точно?
— Да. Ты что хотел?
— Извиниться. Я тебя в это втянул, и мне за это отвечать. — виновато опустил голову Евгений.
Было заметно, что Вовочка растерялся. Он и не думал, что такое
божество похуизма, как Евгений Онегин, обратит на него внимание. Ленский больше не хотел ничего говорить… почему? Да потому, что для него это извинение много значило. Даже больше, чем возможно. Владимиру было плевать, искренние ли эти слова или нет. В нём до сих пор играет детская доверчивость и наивность. Он успокоился, знаком указал на выход из помещения. Пора на урок.
***
Осень пролетела незаметно. Ребята заметили близость зимы только после появления на улицах слякоти, из-за которой они не могли уже спокойно ходить без сменки, чтобы не получить нагоняй от всех взрослых подряд. После того случая в туалете отношения между этими двоими начали налаживаться: общение стало более частым, а также возникло такое новшество, как походы друг к другу в гости. Оказывается, ещё с самого начала общения у героев возникло серьёзное недопонимание: Онегин по своей природе личность с темпераментом то ли флегматика, то ли меланхолика; думает гораздо больше, чем говорит, именно это и привлекло беззаботного Ленского. Последнего, кстати, можно сильно противопоставить скрытному Евгению: Владимир гораздо больше говорил, чем думал, тут-то он явно был холериком, однако учился он прилично, именно поэтому уровень ментального развития у обоих совпадал. Всё дело было в изначальном подходе друг к другу, если бы они
не встретились как два козла на узком мостике через речку, то их общение задалось бы с самого начала. Хорошо, что сейчас всё наладилось.
— Что делаешь сегодня вечером? — спросил Ленский у Евгения на перемене, после урока физики.
— Как всегда, один. Ты хочешь составить компанию? — на одном дыхании произнёс Онегин.
— Было бы неплохо.
С каждыми подобными
марш-бросками их отношения становились лишь
теплее и крепче, но декабрь Вова встретил не в очень хорошем настроении, поскольку начал замечать, что новоиспечённые одноклассники проявляли сильный интерес к Жене. Например, если смотреть истории ВКонтакте Онегина, можно заметить множество скриншотов со смешными диалогами с участием одноклассников… Чего только стоит сброд различных отбросов вокруг стола Евгения!
Женя же в свою очередь почувствовал, будто Ленский на него то ли обижен, то ли вообще зол. Вова отказывался знакомиться с его новыми приятелями, а когда Онегин приглашал его на совместную прогулку с ними — стопроцентно отказывался. Когда же парни в последний раз сидели у Ленского дома, Женя случайно наткнулся на тетрадь друга со стихами. Пролистнув до последних исписанных страниц, он пробежался глазами по негативным и иногда даже страдальческим строчкам.
— Эй! Туда нельзя было смотреть! — возмутился Вова, стоя на пороге с кружками чая. Уходя за угощением, он и не подозревал, что у друга хватит наглости на такой поступок. Но Онегин же есть Онегин: хочет — делает.
— Стихи пишешь? — как ни в чём не бывало, проговорил Женя, переворачивая страницы.
Владимир прошёл в комнату, поставил кружки на стол и принял позу, похожую на интернет-мем «Так, блэт!». Жене это абсолютно не мешало, так что он продолжал листать потрёпанную тетрадку. Но в следующие несколько секунд оба уже боролись — Онегин оказался слишком близко к каким-то запретным листам, что Вова отчаянно пытался исправить, молниеносно вырывая «яблоко раздора» из рук «противника» и стараясь убежать с этим куда подальше. Потасовка закончилась как только парень навернулся прямо на пороге — как в первую встречу ребят.
— Да успокойся, тихо! Ударился? — подлетел Женёк к другу, помогая подняться.
— Нет! Отдай! — Ленский, неумолимо крича, прямо как маленький ребёнок, пытался отобрать злополучную тетрадку из
этих властных рук.
— У меня складывается впечатление, что у тебя там подобие террористических планов по атаке школы или моего окружения. Чего ты так стесняешься?
— Знаешь, чего я хочу? Я хочу, чтобы этот диалог был закончен. Оставь меня в покое, пожалуйста. Уйди.
Онегин понял, что возражать будет бесполезно: Ленский реально что-то от него скрывал. Впрочем, это уже не так важно…
***
Начало весны ознаменовалось жуткой нестабильностью как в природе, так и в классе. Ещё в конце февраля ощущался скорейший приход весны: установилась температура около нуля, запели первые птицы, на дорогах образовалась непонятная смесь из снега, грязного и кашеобразного, и реагентов,
что, в общем-то, обычно и бывает в Москве. В начале марта в столицу пришёл антициклон, именно поэтому надолго город посетила ясная погода; более того, растаял почти весь снег, а в местах, где солнце припекает сильнее всего, даже потрескалась земля из-за недостатка влаги. В классе воцарилась анархия: вместо того, чтобы собраться и закончить учебный год с хорошими отметками, ребята стояли на ушах; тихони, которые всё время забивались либо в угол класса, либо кучковались в на средних или передних партах, носились и орали; модные девицы не стеснялись приводить своих кавалеров из параллельных классов, те парни, кстати, быстро завоевали авторитет и признание среди всего класса; пацаны же носились по коридорам, сбивая пятиклассников и, чаще всего, впоследствии получая взбучку от их классных руководителей, или же они просто сидели в столовой и мирно болтали о насущных проблемах; остальные ученики класса относились к малочисленным группам, потому что кто-то из них всё время спал, а кто-то наоборот, всё время учился — класс стал неорганизован, а Павел Александрович пребывал в бесконечном ужасе, его состояние было похоже на «первый класс в практике».
Переживая незначительные, мелкие бытовые ссоры, Вова и Женя продолжали-таки дружить. Конечно, ничто не намекало на статус лучших друзей, но хорошими приятелями они были; часто разговаривали по видеозвонку, обменивались переживаниями, запускали друг друга в мир своих непонятных и пугающих интересов. Эта рутина могла продолжаться бесконечно… до мая. В мае Евгений снова стал замечать, что Ленский отстраняется от него. Первым делом он спросил у близких друзей Владимира, хорошо ли он с ними общается, на что те ответили наподобие «да, всё путём». Эта ситуация поставила Онегина в глубокое смятение. Этого смятения в Жене было полным полно, но так же он был полон решения разобраться лично с ним, что в их взаимоотношениях происходит в последнее время. Во время большой перемены Евгений заметил, что Вовочка куда-то сильно торопится, хотя обычно от отказывается от важных поручений классного руководителя, так как любит посидеть на месте. То ли детский интерес, то ли непонятные силы заставили ринуться такого с виду холодного и непреступного Онегина…
Женя обнаружил, зайдя в уборную, что Вова сидит и плачет на холодном кафельном полу, возле раковин, даже не закрывшись от посторонних глаз в какой-нибудь обветшалой кабинке. Евгений подбежал, обхватил своими руками горячее лицо Ленского так сильно, что его солёные слезы стремительно покатились по пальцам Онегина. Между ними был установлен зрительный контакт, выражавшийся полным непониманием обеих конфронтаций.
— Вова, ты чего? — с полным изумлением поинтересовался Евгений.
— Да я не могу больше скрывааються! — выжимая все соки из себя, как можно ярче произнёс Владимир, — я, блять, люблю тебя. И все эти разы, когда я… внезапно вырывал из рук мою тетрадку... я лишь хотел, чтобы ты обо мне ничего не узнал… в частности о моей ориентации. А уж тем более о моей любви к тебе! Я пойму, если… ты прекратишь общение со мной. Полностью. я этого заслужил. Блять... — простонал он, взглянув на Онегина и увидев его лицо. Ленский сжался и приготовился к худшему.
Какое психоэмоциональное состояние в то время было у Онегина, передать довольно сложно: слова Ленского прозвучали для него как своеобразный триггер. Женю то ли бросило в дрожь, то ли в жар; сначала на его лице появились нотки какого-то тотального недопонимания, затем каменное лицо, выражавшее агрессию… но за этим камнем разыгралась нехилая буря из эмоций, которую этот камень как раз и пытался предотвратить. Но у него это не получалось: на глазах начали выступать слёзы, брови и губы дрожали, словно осиновый лист.
— Блять!!! — сорвавшимся голосом выкрикнул Евгений, толкнул Вову и выбежал из уборной.
