I'm searching no more for tomorrow I reach for the skies while I can. The unknown will always be waiting My last day I've jump in its hands. ****** I'm not fighting myself will not follow, Cause my choices are mine. It's my fate. And I'll never bow down from the sorrow. I'll face all that is coming my way. ****** Let us burn, let us burn And light up the skies here tonight. Let us burn, let us burn In this fire that makes us yearn.
Within Temptation «Let Us Burn».
Она ворвалась в его покои без приглашения и даже без стука. Сначала Северус разозлился, но вскоре понял, почему она так спешила. Тяжело дыша, Гермиона прислонилась к двери с тенью улыбки на губах. Руками она крепко обхватила себя спереди, стягивая вместе края мантии и нервно прикусывая нижнюю губу так, как он тысячу раз замечал за ней в классе. Она медленно распахнула свою мантию, демонстрируя… «Мерлиновы яйца!» Комплект белья определённо ей подходил — атласная ткань цвета алого бургундского вина с глубоким декольте, соблазнительно подчёркивающим грудь, и… корсетом, едва прикрывающим лобок… Рука в кармане его брюк сжалась в кулак от смеси шока и закипающего негодования. «Неужели она вообще не понимает, в каком опасном положении находится?» Он — более могущественный волшебник, чем большинство его современников, мужчина в самом расцвете сил, которому разрешалось эякулировать только один раз в неделю в течение нескольких месяцев. И каким-то чудесным образом девчонка чувствовала себя рядом с ним в безопасности, без разрешения входила в его покои… дерзко смотрела ему в глаза, как… Он оказался рядом в мгновение ока. Судя по всему, на это она и рассчитывала: глаза Гермионы возбуждённо сверкали и блестели, когда Снейп наклонился, прильнув к налившимся и восхитительно раскрасневшимся губам. Северус прижимал её хрупкое тело к двери, пробуя на вкус (очевидно, недавно почищенный) рот и ловко снимая пальцами нижнее бельё. Как бы привлекательно оно ни выглядело — это была всего лишь упаковка, красивая обёртка той, к которой в последние дни он всё отчаяннее желал прикоснуться — потереться, ощутить, поглотить, вонзиться в неё… И, казалось, ею завладело точно такое же необузданное желание. Непокорная на словах, но покладистая его рукам. На самом деле, это было бы прекрасным сочетанием, будь они любовниками, чего нельзя было себе позволить — такой уровень глубины и насыщенности отношений определённо не одобрялся Орденом, разрешившим их союз. «Но, ради Мерлина, мы оба достаточно темпераментны! На какой ещё исход событий рассчитывал Орден? Что мы будем неуклонно придерживаться только необходимого минимума, чтобы исполнять условия обряда?» Возможно. Несомненно, члены Ордена ожидали, что он, как её преподаватель, будет держать себя в руках и руководить процессом таким образом, чтобы всё излишне не усугубилось… или не разрушилось. Поэтому, когда Гермиона схватила Северуса за руку и нетерпеливо направила её вниз между своих ног, он не вонзился в это восхитительное тугое отверстие так жадно и глубоко, как хотел бы, а продолжал игриво теребить соски девушки искусными пальцами, засасывая её язык, пока она чуть не падала, пытаясь устоять на дрожащих ногах. Их обоюдная страсть могла стать неуместной и неприемлемой, но, с точки зрения Северуса, важно было лишь то, что сейчас его не смогло бы отвлечь от неё даже стадо диких соплохвостов. Только не от неё — юной соблазнительницы, прижатой к двери, упругие груди которой касались его теперь уже обнажённого (благодаря стараниям её ловких пальчиков) торса, стоящей с широко раздвинутыми ногами, приглашающей его расположиться между ними и нежно надавливающей ему на плечи, поощряя его спуститься ниже. Он бы опустился ниже — не вопрос, но сначала хотел, чтобы Гермиона расстегнула брюки. Его измученный член и так слишком много пережил за последнюю неделю; он не должен был оставаться заключённым под шерстяной тканью, находясь в крайне возбуждённом состоянии. После долгожданного высвобождения в её мягкие тёплые руки, Снейп облегчённо вздохнул. Заскользив ладонями вниз по разгорячённому телу, Северус решил, что ему нужно раскрыть её настолько, чтобы он смог дать ей то, в чём она откровенно нуждалась. Потянувшись в сторону, Снейп вытащил с ближайшей полки книгу — здоровенный древний фолиант — и наклонился, размещая корешок книги под её коленкой. Установив книгу боком, он использовал Приклеивающее заклинание, чтобы прилепить том к закрытой двери. Теперь Гермиона неловко стояла на одной ноге, другая была приподнята, согнута и перекинута через довольно внушительный фолиант. Для начала этого было достаточно. «Слава Мерлину, она не сопротивляется». Гермиона сильно переживала, что тогда Снейп, возможно, единственный раз проявил доминирование. Тем временем, он уже прокладывал себе дорожку из поцелуев вниз по её телу. И даже это было… восхитительно! Его рот уделял внимание таким частям её тела, о которых она даже не вспоминала и вряд ли когда-нибудь касалась их сама. Обжигающие поцелуи приятно согревали её ключицы, пока его дыхание парило над яремной ямкой. После того, как к ласкам присоединился его трепещущий язык, Гермиона окончательно почувствовала себя съедобным, вкусным и даже изысканным лакомством. Она инстинктивно прижималась к нему бёдрами в бессознательном примитивном призыве к соитию, но, по крайней мере пока, не получила от него никакой ответной реакции. Очередная волна наслаждения накрыла её, когда он добрался до груди. Сильные мужские руки сжимали плечи Гермионы, удерживая на месте, в то же время Снейп поймал и втянул тугой сосок между нёбом и языком; её грудь вздымалась с каждым прикосновением, поддаваясь опьяняющему возбуждению. Поласкав точно так же второй сосок, Северус довёл их до покрасневшего и лоснящегося состояния, сделав похожими на аппетитные ягодки глазированной клубники. Даже она находила это зрелище весьма соблазнительным — теперь соски ещё сильнее выделялись на фоне общей бледности её кожи. Её сознание окончательно затуманилось, когда Северус, ласково дразня, прошёлся влажными губами меж рёбер и начал выцеловывать узоры на напряжённом животе, лаская кожу языком и играя с маленьким пупком. — Ох-х-х… — это всё, на что она была способна, когда его язык внезапно вонзился в пупок. «Кто бы мог подумать, что это может так возбуждать?» Но чёрт… с такой же страстью его умелый язык раньше ласкал её киску, и теперь Гермиона чувствовала, что он был ей жизненно необходим именно там. Наконец Северус опустился ещё ниже. Его язык, безжалостно унижавший её в классе, теперь с таким же энтузиазмом терзал клитор, но вместо гнева и обиды, она чувствовала всепоглощающий восторг. Гермиона не могла отрицать — с прошлого раза именно эта часть близости впечатлила её больше всего. Ощущения, когда его язык одновременно ласково вознаграждал её и бесцеремонно брал своё, казались на самом деле умопомрачительными. Теперь она перестала сопротивляться и вела себя крайне несдержанно. Снейп широко расплющил язык и принялся медленно облизывать её промежность, двигаясь от заднего прохода к клитору. Гермиона схватилась одной рукой за корешок книги, а вторую запустила в его волосы, набравшись достаточно смелости и даже слегка прижимая к себе его голову, когда тот проходился по местечкам, требовавшим наибольшего внимания. Он безоговорочно на всё соглашался. Как только она крепче сжимала пальчиками пряди его волос, Северус проникал языком глубже и яростнее шевелил им внутри влагалища. Вскоре она начала хрипеть, задыхаться и пыхтеть, как Хогвартс-экспресс, хотя до сих пор Северус даже не трогал её внутри. Гермиона осознала, что уже близка к кульминации. Оральных ласк оказалось более чем достаточно. Однако несмотря на перспективу нового грандиозного оргазма, Гермиона неожиданно пришла к мысли, что ей просто необходимо заполучить его член. Она привыкла к подсознательному чувству безопасности, когда он погружался в неё до самого основания. Правда, первоначально её напугал его пенис — он казался Гермионе огромным и грубым, способным подчинить и поработить. Но теперь она верила, что Снейп не причинит ей вреда. После их предыдущей встречи она больше не боялась передавать ему контроль. У Гермионы осталось чувство, что Снейп знает о её потребностях даже лучше, чем она сама. Каким-то образом эта мысль разожгла в ней странный собственнический инстинкт — как будто его член обязательно должен находиться внутри неё, даже не принимая во внимание их соглашение. Совершенно нелепое желание, учитывая истинную природу их отношений, но слова уже сами слетели с губ, прежде чем Гермиона смогла себя остановить: — Пожалуйста, трахни меня! Северус перестал её ублажать и посмотрел вверх. Если бы кто-то стал утверждать, что в мире существует более соблазнительное зрелище, то он просто не видел того, что открылось его взгляду: каждая часть её юного тела раскраснелась, налилась, вздымалась и трепетала. Она выглядела предельно возбуждённой, прекрасной и готовой для него. Поднявшись, Снейп протянул руку к ещё одному фолианту; опустив книгу вниз, он расположил её под второй подколенной ямкой. Одновременно взявшись за оба приклеенных тома, он протащил их вверх по двери до тех пор, пока её промежность не оказалась на высоте его паха, наравне с головкой покачивающегося члена. Обе ноги Гермионы теперь поддерживались огромными книгами, широко разводящими их в стороны. Гермиона крепко цеплялась руками за каждый том, чтобы не упасть. Обхватив основание члена и неспешно проводя по нему ладонью, Северус наконец-то почувствовал предвкушение перед долгожданным облегчением. Неожиданно Гермиона протянула руку и легонько шлёпнула его пенис, словно непослушного питомца. — А как же заклинание Histomalleus? — напомнила она. — Палочка лежит в кармане моей мантии. Он мысленно чертыхнулся. «По крайней мере, хоть кто-то из нас помнит о цели этой встречи, а не только о том, чтобы поскорее снять напряжение». Присев на корточки, Снейп нашёл её палочку. Гермиона взмахнула ею, наколдовав шестой маленький пальчик рядом с мизинцем. Он решил не задавать лишних вопросов. Лишь ехидно ухмыльнулся и подумал про себя, что, возможно, это поможет ей крепче держаться за книгу. Как бы там ни было, несмотря на шлепок по мужскому достоинству, Снейп был благодарен, что она вспомнила о цели своего визита. Без лишних слов он запустил руку в густые волосы Гермионы и сжал их в кулак, проводя набухшей головкой вверх и вниз по розовым складкам, покрывая конец члена шелковистой смазкой. После этого Северус вошёл во влагалище всего на пару сантиметров и тут же приник губами к её устам: его ищущий язык проскользнул между её зубов, кончиком касаясь дёсен, властно проникая ещё глубже. Он начал двигаться, постепенно всё быстрее вторгаясь в её тело, пока сам упивался поцелуем. Гермиона жалобно и соблазнительно поскуливала ему в рот. Конечно, можно было и не медлить; Гермиона уже стала настолько мокрой, насколько это было возможно, но её неприкрытое желание опьяняло и доказывало, что он кому-то нужен. Благодаря этому Северус чувствовал нечто особенное… что-то, чего он не испытывал уже долгое время — чувство, что тебя хотят и нуждаются в тебе. «Возможно, несправедливо использовать девчонку, чтобы залечить свои старые психологические раны». Тем не менее Снейп понимал, что в течение жизни люди постоянно — сознательно или бессознательно — излечиваются от неуверенности лишь с помощью общения с другими людьми. К тому же, похоже, Гермиона тоже наслаждалась близостью — её лоно судорожно сжималось вокруг его пениса каждый раз, когда он засасывал её язык в свой рот. Всё это прекрасно сочеталось с издаваемыми ею звуками — гортанными вздохами, хрипловатым шёпотом и сладостными стонами — они стали божественной симфонией для его души. Откровенное выражение её естественного желания до такой степени его воспламенило, что Северус окончательно потерял голову. Вскоре он уже жёстко вгонял свой член до упора, плотно прижимая девушку к деревянной поверхности двери. Однако вместо того, чтобы реветь и кричать от негодования, Гермиона в экстазе откинула голову назад, её ротик приоткрылся, а бёдра яростно подмахивали каждому толчку. Северус чувствовал, как её тело полностью подчинилось его желаниям. Затем он изменил ритм, замедляясь в конце каждого толчка, потирая и массируя её клитор своей лобковой костью. Дыхание Гермионы стало прерывистым. В какой-то момент она, должно быть, отпустила книги, потому что теперь её руки обвились вокруг его шеи, и она громко стонала, уткнувшись носом в его грудь. Даже ощущение её горячего дыхания, трепещущего напротив его вспотевшей кожи, казалось Северусу предельно возбуждающим. Впервые он почувствовал, что может даже опередить её — желание освободиться от скопившегося напряжения было слишком велико. Стоило ему об этом подумать, как дыхание Гермионы стало неровным и сдавленным, подсказывая, что она уже балансировала на грани. Её пальчики судорожно сжались, оставляя болезненные отметины на его шее. Впрочем, Снейп даже не замечал этого, самозабвенно вколачиваясь в неё, разрушая абсолютную тишину в комнате лишь глухими ударами девичьего тела о дверь и всё ближе подталкивая её к обоюдному оргазму. — О Боже! Ох-х-х… Северус! — она беспомощно задохнулась, когда её накрыла первая волна наслаждения. В то же мгновение Снейп кончил вместе с ней, снова и снова изливаясь внутрь её судорожно сжимающегося лона. Всё тело девушки безудержно дрожало, пока она цеплялась за него руками и ногами, обвиваясь вокруг его торса, словно гибкая змея. Северус продолжал ритмично толкаться в неё, отдавая новые струи семени, пока стенки влагалища непрерывно сокращались, выжимая его яйца досуха. Мысль о том, что ему предоставлена единственная возможность сбросить напряжение, а впереди ждёт ещё одна неделя воздержания, также его подстёгивала. Чары, проходившие через член, наконец-то затихли, и тогда на них обоих нахлынуло долгожданное облегчение, граничащее с эмоциональным истощением. «Она назвала меня по имени!» Почему-то именно это сразу же пришло ему в голову после оргазма. На самом деле, данный неловкий момент завис в мыслях Северуса, сверкая, как неоновая вывеска, и указывая на что-то… что, скорее всего, не значило ничего особенного. Он внимательно посмотрел на неё: голова Гермионы прислонилась к двери, пряди растрёпанных волос прилипли к разрумянившимся щекам, она глубоко втягивала носом воздух, пытаясь прийти в себя. В конце концов Гермиона открыла глаза, затем застенчиво улыбнулась ему и тихонько прошептала: — Я всегда любила книги. Северус невольно рассмеялся. Она застала его врасплох, когда эмоциональные барьеры были максимально ослаблены, пока он купался в волнах посткоитального блаженства. И эта невинная шутка внезапно показалась ему очень остроумной — наверное, даже гораздо забавнее, чем была в действительности. Он откинул голову, позволив себе разразиться глубоким смехом, и почувствовал, как Гермиона также трясётся от хохота напротив него. Очевидно, её тоже поразил внезапно нахлынувший приступ веселья. И это был вовсе не вежливый смешок или издевательская усмешка, свойственная мастеру зелий. Они смеялись громким искренним смехом, после которого, в конце концов, стали вдвоём задыхаться со слезами на глазах. Когда они всё-таки успокоились, Гермиона серьёзно посмотрела на него. — Как вы думаете, я могу здесь остаться? Всего на несколько минут… чтобы восстановить силы. Сомневаюсь, что в ближайшее время смогу ходить. Северус продолжал улыбаться, поймав себя на мысли, что на его лице появилось непривычное выражение, но ничего не мог с собой поделать. Подхватив её под ягодицы, он поднял Гермиону и понёс её в спальню, пока она цеплялась за него, словно ленивец, а затем осторожно опустился вместе с ней на кровать. Снейп откинулся на подушки, натягивая одеяло на них обоих, а Гермиона лежала сверху, в похожей позе, как в тот раз, когда впервые дошла вместе с ним до оргазма. Её подбородок расположился над его солнечным сплетением, а ухо — рядом с сердцем. «Скоро она отправится в Гриффиндорскую башню… как только немного придёт в себя…» Однако его сердцебиение постепенно замедлялось в унисон с её дыханием. Изящная, маленькая ладошка Гермионы покоилась на его груди; она слегка сгибала пальцы, смутно наблюдая за шестым наколдованным пальчиком, играя с тонкими чёрными волосками на его груди. Несмотря на усталость, Гермиона размышляла об этом временном телесном дефекте и о том, насколько он был для неё уместен. «Всего лишь ещё одно проявление присущей мне странности… благодаря которой я постоянно не подхожу ни магическому, ни маггловскому миру». Внезапно Гермиону поразил тот факт, что её внешняя и внутренняя неординарность выставились перед Снейпом напоказ. Она открылась практически во всём этому мужчине, тем не менее он продолжал крепко сжимать её в своих объятиях, как будто не желал отпускать. «Кажется, профессор готов принять меня такой, какая я есть, подарить мне покой и утешение». И с этой мыслью она ощутила внутреннее облегчение, походившее на взрыв огромного воздушного шара, в котором годами накапливались неуверенность и напряжение, связанные с её постоянной потребностью проявлять себя. На Гермиону нахлынуло такое сильное чувство умиротворения, что ей сразу же показалось, будто её веки сделаны из свинца. «Я всего лишь прикрою глаза на долю секунды, ничего же страшного не случится…» И она поплыла по течению приятного тепла, погружаясь в дрёму до тех пор… пока просто… не уснула глубоким сном.