Экстаз Махадэва

В жилище Немого клубился дым. Паша с трудом разглядел сквозь густую завесу очертания фигуры мечника. Немой стоял возле увесистой медной жаровни и деревянным ковшом с длинной ручкой подливал масло к непонятной смеси, готовящейся на открытом огне с нарушением всех существующих техник безопасности. Приблизившись к Немому, Паша старался вдыхать неглубоко, ибо ароматы, носившиеся по комнате, сбили бы с ног кого угодно. Резкая сладость, сильные мускусные ноты, ореховая горчинка и ещё какой-то острый, жгучий запах, от которого начинало щипать глаза. «Всё никак не привыкну, что к нему надо обращаться телепатически!» — вспомнив важное условие общения с древним воином, Паша посмотрел на мечника и направил в его сторону мысленное приветствие. Немой встряхнулся, поднял голову, изобразил нечто наподобие жутковатой улыбки, от которой Вершинина бросило в дрожь, после чего отложил свой черпак в сторону и сложил руки у груди. Паша попытался ответить тем же. У него получилось нечто вроде японского одзиги. Немой ничуть не возразил против такой интерпретации намастэ и улыбнулся снова, уже не так жутко, как в первый раз. «Ты что-то хотел, Лучник?» — появилась внутри Паши отчётливая мысль. И вот как объяснить, зачем ты пришёл? Паша тяжело вздохнул. «Скажи, как много ты знаешь про травы там всякие? Целебные и… прочие?» — начал он разговор издалека. Немой задумался. «Какую хворь ты бы желал исцелить? Сердечный недуг или телесную боль?» Паша отчаянно покраснел. «Нужна такая трава, чтоб человек, которому дали вдохнуть её аромат или выпить настой, потерял бы над собой контроль… На пару часов всего». «Тебе нужно заставить кого-то впасть в бешенство подобно ракшасу? Или раскрыть тебе все потайные скорби и печали, словно перед статуей избранного божества в храме?» — хитро уточнил мечник. «Всего лишь надо, чтобы кое-кто перестал сдерживать свои внутренние желания». «О какого рода желаниях речь?» — с невозмутимым видом продолжал спрашивать Немой, в его глазах мелькала едва приметная хитринка. «Будто не понимаешь!» — рассердился Паша. «Нет», — развёл руками Немой. «Дай мне сильное возбуждающее средство, — напрямую выложил Вершинин. — Такое, которому совершенно невозможно сопротивляться». На лице Немого не дрогнул и мускул, но если бы Паша присмотрелся внимательнее, то заметил бы, что мечник едва удерживается от улыбки. «Тебе нужно масло цветков кетаки. Этому цветку в давние времена не смог сопротивляться сам Господь Шива, когда его божественная супруга Парвати пришла к нему. Он восседал в медитации в позе лотоса на шкуре тигра на огромном камне, а над Кайлашем цвела весна. Парвати, возжаждав любви мужа, пыталась пробудить его, но божественный супруг так глубоко погрузился в себя, что не слышал ничего. И тогда богиня Парвати вплела цветки кетаки в свои волосы, и от этого аромата Господь Шива открыл глаза и увидел свою жену, подобную прекрасной весне, и в сердце его вспыхнуло неутолимое желание. Шива проклял цветок кетаки за то, что по его вине была нарушена медитация, а вместо духовного единения с высшим Брахманом получилось телесное соединение с супругой. Так что этот цветок силён, но с ним шутки плохи, Лучник». «Короче, у тебя есть эта древняя байда, о которой ты сейчас рассказал?» — пропустив всю высокопарную болтовню мимо ушей, заинтересовался Паша. «Есть. Достаточно трёх капель, чтобы любой человек впал в любовную лихорадку на всю ночь. А если ошибёшься и капнешь больше, то последствия будут непредсказуемыми». «Я капну осторожно». Немой с интересом взглянул на Пашу, порылся в глубинах деревянного сундука, стоящего позади скульптуры божества, напоминающей внушительных размеров фаллос, и вынул оттуда крохотный пузырек размером с половинку грецкого ореха. «Издеваешься? — обиженно посмотрел на него Паша. — Ровно три капли небось налил, да? Ну ты и жмот!» «Ошибаешься, здесь их тридцать. На десять ночей хватит». Паша с сомнением посмотрел на пробирку, потом взял масло из ладони Немого. «А оно точно подействует?» «Не сомневайся, — успокоил его мечник. — Возьми, кстати, сосуд с розовым маслом, — он достал из другой ниши куда более вместительную глиняную ёмкость. — Капнешь туда три капли средства и сделаешь Воину массаж. Эффект заметишь довольно быстро. Поверь, тебе понравится». *** — Три капли, три капли, — бормотал Паша себе под нос, возвращаясь в комнату. — Какой эффект может быть от трёх капель? Оно вон и не пахнет почти! Наверное, и не подействует, — с этими словами он вылил весь пузырёк древнего афродизиака в сосуд с розовым маслом, поболтал и вошёл в спальню к Сергею. Приблизившись, низко склонился над ним и влажно поцеловал в плечо, прихватив губами кожу. Костенко зашевелился, пробормотал что-то неразборчивое, потом очнулся и полусонным взглядом посмотрел на Пашу. — Ты чего? — хрипловатым со сна голосом спросил он. Потом догадался. — Не спится? — Неа, — честно отозвался Паша, присаживаясь на край кровати. — Мне Немой одну классную штуку подарил. Хочешь, попробуем? — Что за штука? — Сергей приподнялся на постели, с любопытством поглядывая на сосуд. — Ароматическое масло. Давай я тебе расслабляющий массаж сделаю. Или если сильно устал, то спи. Никуда это масло не убежит. — Я уже проснулся, — Сергей с интересом поглядел на глиняный сосуд в Пашиных руках. — Ты сумел меня заинтриговать, — и он отбросил в сторону покрывало. — Давай, я жду! Вылив смесь масел себе на руки, Паша осторожно прикоснулся к спине Сергея, скользя пальцами от плеч вниз к пояснице. От жидкости исходил приятный запах со сладковатой нотой. Запах ненавязчиво втекал в ноздри, слегка туманя разум, и в какой-то момент Паша понял, что с окружающим миром происходит неладное. Сергей был повсюду… Он не просто находился в каждом предмете, из него состоял мир, он наполнял лёгкие, как воздух. Паша встряхнулся и помотал головой, поняв, что давно уже не прикасается к Сергею, а тот сидит на кровати и глядит на него блестящими от возбуждения глазами. — Пашка, — низким голосом спросил Костенко, — лучше по-хорошему признавайся, что за сомнительную суспензию по твоей просьбе намешал сейчас Немой? Я себя очень странно чувствую. — Масло питаки… Нет, погоди. Фетаки? Или татаки? — виновато пролепетал Вершинин, чувствуя, что дела плохи — мысли путаются, а язык повинуется с трудом. Но он ведь даже не пил ни грамма! — Прости, забыл. Если тебе интересно, я потом спрошу. — Значит так, рядовой, выйди из спальни и срочно забаррикадируй дверь, — решительно сказал Сергей, начиная вдруг торопливо одеваться в рубашку и джинсы. — И не входи сюда несколько часов, пока эта древнеарийская татака меня не отпустит. А лучше ступай к Немому ночевать. Уходи по-хорошему! — Не уйду. Я виноват, мне и отвечать за последствия. — Пашка, — голос Сергея звучал как-то странно, — тебе, правда, лучше уйти. — Почему? — Потому что, если не уйдёшь, мы оба сейчас телепортируемся неизвестно куда. Сила, готовая выплеснуться из меня, непременно захватит и тебя! Я ощущаю, что радиус её действия будет большим. — Ну и ладно, телепортируемся вместе. Подумаешь! — Ты слышал, что я сказал? Я не представляю, куда мы попадём! Раньше я отправлялся только в миссии по зачистке или чтобы вытянуть из подходящего мира продукты для приготовления обеда. А сейчас… творится нечто очень странное. Сила тянет меня непонятно куда и, самое страшное, непонятно зачем! — Хорошо, — спокойно ответил Паша. — Если вляпаемся, выбираться будем вместе. — Паш, я серьёзно! У тебя осталось всего несколько секунд, чтобы уйти, — по лицу Сергея видно было, что он из последних сил удерживает нечто внутри себя. Но вместо того, чтобы ретироваться, Вершинин крепко схватил руку Сергея. — Я тебя не брошу, — только и успел вымолвить он, а потом его сознание потерялось внутри ослепительной вспышки. *** — Динозавры! Чёрт побери, динозавры!!! — орал благим матом Костенко, таща Пашу за руку, в то время как их догонял сзади роскошный экземпляр тарбозавра. Земля тяжело вздрагивала под ударами его мощных задних лап. — Какого хрена мы здесь делаем, если тут Зоной даже не пахнет?! И почему не получается воспользоваться Каустубхой?! — Спрячемся вон в том пучке капусты, — бледными губами предложил Вершинин. — Или вон за той громадной ёлкой. — Это беннеттиты и араукарии. Ты биологию в школе учил? — Сергей затащил своего необразованного любовника в густые заросли очень жёстких и колючих кустов. — Какая дрянь эти саговники, — пробормотал он себе под нос. — Никогда не думал, что увижу их воочию. Да ещё прятаться в них буду. — Как ты в такой ситуации ещё можешь названия вспоминать?! — Пашу трясло от ужаса. — Смотри, вверху летит п-птичка, — он указал пальцем вверх. — Как думаешь, она хищная? — Это птерозавр, Паша, — сипло прошептал Костенко. — Как точно называется данная конкретная особь, не помню. Но всё будет неважно, если он нас сожрёт. Хотя нет, погоди. Эти вроде только рыбу едят и живых существ весом меньше тридцати кило. Нет, не сожрёт… Не должен. — Может, телепортируемся? — Павел с надеждой взглянул на Сергея. — Если бы я мог! Сила течёт как-то странно. Я вообще ничего не контролирую. Если нас срочно не выбросит в более безопасное место, нам кранты. — Утешительная новость, нечего сказать! Эй… Серёж, — тихо позвал он Костенко пару мгновений спустя. — Что? — одними губами спросил тот. — Как думаешь, монстр нас потерял из виду? — Боюсь, что нет. Он рыщет где-то рядом. Принюхивается. — Значит, бежим дальше? — Рано. Сиди. Может, он какого-нибудь местного хорька схомячит, а нас оставит в покое. Хотя хорьки, по-моему, ещё не появились в этом отрезке времени. — А вон там кто? — Паша показал пальцем в сторону, противоположную той, откуда за ними гнался тарбозавр. Сергей вздрогнул и замер от удивления. Через заросли папоротников шагал человек двухметрового роста со встрёпанными огненно-рыжими космами до пояса. В руках он держал пучок листьев, похожих на японские бумажные веера. На человеке не было абсолютно ничего. Даже набедренной повязки. «Бедный неандералец, — вздохнув, подумал Паша. — Даже в листья ещё не научился одеваться». — Тучка, домой! — кричал «неандерталец», размахивая листьями в воздухе. — Здесь плохое пастбище, одни колючки. Возвращайся, мама обещала, что приготовит нам с тобой похлёбку из ящериц! — Меня сейчас вывернет, — сдавленным голосом сообщил Сергею Паша, зажимая рот. — Ничего себе! — восхитился Сергей. — Мы понимаем этого пацана безо всякой телепатии! Но откуда взялись люди во времена динозавров? Да ещё такие высокие! Похоже, этот рыжий — всего лишь ребёнок или подросток, если он упомянул маму. — Учителя в твоей хвалёной школе о чём-то явно забыли тебе рассказать, — съязвил Паша, подавляя естественные рвотные позывы, потому что парень с пучком листьев в руках продолжал: — Не любишь ящерок, наловим черепашек или змеек. Хочешь змейку на костре? Со свежими хвощами! — Фу-уу! Сергей сочувственно посмотрел на Пашу. — Ты лучше уши зажимай, а не рот. — Точно. И как это я сам не догадался?! Однако дольше мучиться Вершинину не пришлось. Где-то за ёлками-араукариями раздался радостный рёв, а затем всё тот же мощный топот, который Паша и Сергей уже имели счастье слышать. — Молодец, Тучка! — обрадовался рыжеволосый великан, издалека заметив своего любимца. — Послушный малыш. Идём домой. Топот Тучки стих. Птерозавр, покружив над саговниками, исчез тоже. Выдохнув с облегчением, Сергей и Паша выбрались из спасительных зарослей. Сергей отёр лоб рукой. — Ну и чертовщина. Я хоть и не спец в эволюции Земли, но людей рядом с динозаврами быть не должно. А тарбозавры не могут быть ручными зверьками. Тучка, чёрт побери… Ещё б Солнышком его назвал! — Ага, — кивнул Паша, испытывая огромное облегчение от того, что монстр их не сожрал, но вдруг лицо его исказилось. — Кажется, я вот-вот телепортируюсь. Что делать? — То же, что и в первый раз. Перемещаемся вместе! — Сергей крепко схватил его за плечо. — Ну, Сила, родная, не промахнись. Последовала уже привычная вспышка, однако когда Паша и Сергей открыли глаза, то увидели, что снова очутились в незнакомом месте. — Похоже на лабораторию Киняева, — присвистнул Паша, оглядывая огромный круглый зал с куполообразным потолком, напоминающим звёздное небо, — но намного круче! Они с Сергеем стояли по другую сторону ярко-синего барьера, напоминающего застывшую в стоп-кадре волну цунами. Паша приблизился к странному веществу и осторожно потрогал его пальцем. — На ощупь как резина, — сообщил он Сергею. Неожиданно под куполом зажглись прожекторы, освещая всё вокруг широкими лучами. Посреди лаборатории из-под пола вырос, словно живой, гигантский сияющий золотисто-изумрудный столб и упёрся в купол здания. — Эксперимент номер сто миллиардов двести сорок пять миллионов сто шесть тысяч триста восемьдесят семь получил одобрение Федерации, — торжественно объявил приятный женский голос, похожий на автоответчик. — Приказываю начать запланированные действия по созданию сверхчеловеческой сущности. Повторяю: эксперимент номер… — Это она о чём? — с трепетом спросил Паша, поворачиваясь к Сергею. Тот пожал плечами. — Без понятия, Пашка. Я даже не знаю, где мы. — Загрузка генератора потока Силы, — с другой стороны помещения послышался громкий мужской голос. Он звучал механически, без интонаций. — Генератор загружен на пять процентов… Десять… Пятнадцать… — Интересно, что будет, когда тот мужик досчитает до ста? — Паша заинтересованно смотрел на сверкающий столб в центре зала. — Очень эта штуковина на ствол нашего «божественного дерева» смахивает, — он махнул рукой в сторону столба. — Только цвет другой. — А принцип работы, видимо, тот же, — нахмурился Сергей. — Честно, Пашка, вот это их объявление насчёт «сверхчеловеческой сущности» мне не нравится. Обычно такая свистопляска хорошим не кончается. Сейчас или портал какой-нибудь в другой мир откроется, или всё к чертям собачьим тут дематериализуется. — Портал уже открылся, — хмыкнул Паша, — и нас в него вынесло. — А, ну дело за малым. За дематериализацией, — на удивление спокойно пояснил Сергей. — Нас на кварки растащит? — уточнил Вершинин. — Боюсь, что да. Я ж предупреждал, чтоб не ходил за мной. Вот помрём сейчас, а Немому за нас одному отдуваться придётся. Где он себе новых помощников найдёт? Ещё пять тыщ лет один куковать будет, медитировать перед каменюкой и брагу свою хлебать с тоски. — Я не пойму никак: ты за него переживаешь или за нас?! — возмутился Паша. — За всех, — ровным тоном произнёс Сергей, но уголки его губ предательски дёрнулись. — Девяносто процентов, — продолжал отсчитывать невидимый робот. — Слушай, — потрогал Паша за плечо Сергея, — а вон там, рядом с этим светящимся столбом, растущим из пола, какой-то чувак на белой лошади нарисовался. Как думаешь, так и должно быть? — Вряд ли, — сумрачно отозвался Сергей, глядя на воистину странное явление: посреди неизвестной лаборатории, где вот-вот должен был начаться непонятный эксперимент, появился человек в золотых одеждах на белоснежном коне. Кожа незнакомца была иссиня-чёрной, словно океанские глубины. — Я не хочу тебя пугать, Пашка, но этот хмырь напоминает мне библейского всадника Апокалипсиса. Осталась последняя надежда, что Сила нас сейчас телепортирует. — Остановили бы они лучше свой опыт, — покачал головой Паша. — Да что ты! «Эксперимент получил одобрение Федерации», ты же слышал. Эти ребята пойдут до конца. — Сто процентов! — торжественно объявил мужской голос, и в тот же миг всадник на коне поднял руку и рубанул по сияющему зелёному столбу какой-то пылающей, словно огонь, штукой. — Меч джедаев! — восхищённо воскликнул Паша. — Ложись!!! — заорал Сергей, хватая Вершинина за плечи и бросаясь на пол вместе с ним, но немного не успел. Зелёный столб брызнул в разные стороны острыми, крупными осколками, напоминающими старое советское бутылочное стекло либо неогранённые изумруды. Под натиском разлетающихся осколков барьер, отгораживавший центральную часть зала от того места, где расположились Паша и Сергей, задрожал, пошёл помехами, словно экран старого телевизора, и исчез. — Ч-чёрт!!! — заорал Паша, хватаясь рукой за свою шею за секунду до того, как упал на пол вместе с Сергеем. — В меня что-то попало! — Где?! — отодвинув в сторону его руку, Сергей лихорадочно начал осматривать Пашу, но увидел только небольшую царапину, которая затягивалась прямо на глазах. — Ничего не вижу. Была царапина, но она исчезла. С тобой порядок? — Кажется, да, — пробормотал Паша, но в этот момент лаборатория завибрировала от пола до потолка, словно снаружи началось землетрясение. Стены хрустнули и покрылись разбегающейся сеткой трещин. — А вот и кранты, о которых я предупреждал, — Сергей стиснул зубы. — Ну, Пашка, держись! Я попробую переместить нас в безопасное место. Кажется, мой контроль над Силой возвращается. Помещение трещало по швам, из динамиков сверху, сбоку и даже снизу раздавались чьи-то бессвязные крики, выла сигнализация, очень напоминающая пожарную сирену из того последнего мира, где Паша успел жениться и стать отцом. В жуткой какофонии удалось различить только три истошных вопля: «Поток пошёл вспять!», «Сейчас рванёт!» и «Срочно эвакуируемся!» И в тот момент, когда Вершинин мысленно попрощался с Сергеем да и с собственной жизнью, его накрыло прохладной вспышкой, и шум мгновенно стих. Ещё не разожмурившись, Паша пошевелил рукой и понял, что он по-прежнему находится в объятиях Костенко, и они оба живы. Затем он приоткрыл правый глаз и не поверил себе. Они лежали, обнявшись, на земле, засыпанной толстым слоем лепестков. Над головой шумели листвой устремлённые к небу деревья с пышными цветами всевозможных оттенков. С ветки на ветку перелетали птицы с золотым, алым и зелёным оперением. Лёгкий ветер разносил вокруг необыкновенные ароматы, которых Паша никогда прежде не ощущал. С большим трудом он узнал только запах жасмина, остальные запахи были ему незнакомы. Он приподнял голову, оглянулся и замер, потихоньку толкая Сергея, чтобы тот тоже посмотрел. Костенко обернулся, и глаза его полезли на лоб. Картина, открывшаяся их взору, могла бы поразить кого угодно. Посреди поляны, находившейся за их спинами, росло настоящее дерево-гигант с огромным стволом. Оно было сплошь покрыто алыми цветами, чьи опавшие лепестки, словно капли крови, лежали поверх светлых соцветий на траве. Но даже не это заставило Пашу замереть. Под деревом сидели двое мужчин крепкого телосложения. Кожа одного выделялась пепельной бледностью. Его чёрные волосы, заплетённые в дреды, спускались ему до пояса, на затылке же они были собраны в высокий пучок. На шее мужчины висели многоярусные бусы, собранные из каких-то круглых коричневых семян. Больше на этом странном субъекте не было надето совершенно ничего. Рядом с ним сидел второй мужчина. Кожа этого типа казалась практически чёрной. Шею его украшала гирлянда белых, жёлтых и розовых цветов. Такие же чёрные, как кожа, шелковистые волосы струились по плечам, вспыхивая в солнечном свете золотыми искрами, словно драгоценные камни. Тела обоих выглядели идеально: мощные мускулы лениво перекатывались под блестящей кожей от их плавных движений. И эти двое бесстыдно ласкали один другого, не отрывая друг от друга восторженных взглядов и даже не замечая, что в их райской обители появились чужие. Дыхание их срывалось в громкие стоны, сжатые ладони, обхватившие возбуждённую плоть, двигались в одном ритме. Склонившись друг к другу, они слились в жадном, долгом поцелуе. Внезапно, оторвавшись от губ любовника, темнокожий наклонился почти к самой земле. Его лицо нырнуло меж бёдер бледнокожего. Тот вскрикнул и, обхватив склонённую перед ним голову, прижал её к себе крепче. Паша ощутил, как его тело обдало жаром, и он машинально вытер пот со лба. Внезапно Сергей обхватил его поперёк груди, решительно укладывая обратно на землю, засыпанную лепестками. — Пашка, — горячо зашептал он парню на ухо, — я не знаю, что там за субъекты сидят под деревом, но… похоже, они оба очень заняты. А я… Не могу больше терпеть. Я тебя хочу с тех пор, как Тучку обедать повели, — и он, забыв обо всём, расстегнул джинсы и торопливо стащил их с себя, отшвырнув в сторону. Паша охотно сделал то же самое. Погружаясь с головой внутрь горячечного, прекрасного безумия, Паша успел только выдохнуть: — О да… Наконец! — и с наслаждением накрыл своими губами рот Сергея, тесно вжимаясь в Костенко всем телом и дрожа в предвкушении. А лепестки с деревьев сыпались и сыпались, прикасаясь к обнажённой коже и усиливая блаженство. Их тела, словно струны одной гитары, зазвучали в унисон. Наслаждение не закончилось вопреки их ожиданиям даже спустя час. И спустя два часа любовная лихорадка не ослабела. Они размыкали объятия, переводили сбившееся дыхание, но страсть бросала их друг к другу снова и снова. Солнце поднималось над райским уголком и уходило за горизонт, но они не чувствовали ни голода, ни жажды, словно перестали быть людьми, будто их телесная оболочка рассеялась, а вместо неё остались два потока, похожих на бурные реки, слившиеся за секунду до встречи с океаном. Они не заметили, в какой момент очутились снова в спальне. Опомнившись, увидели, что кровать Сергея засыпана горкой лепестков, а они оба с головы до ног перемазаны в цветочной пыльце. На шее Костенко почему-то висели бусы из коричневых круглых семян, а Пашину грудь украшала пышная цветочная гирлянда. Бывший генерал-майор ФСБ смерил Пашу убийственным взглядом и процедил сквозь зубы: — Больше. Никакой. Татаки. — Ну, ты это… Прости, — пролепетал Паша, снимая с шеи гирлянду и вешая её на спинку кровати. — Я хотел немного разнообразить нашу личную жизнь. — Поверь, тебе это удалось, — Сергей снял с себя бусы, посмотрел на них и зачем-то спрятал в прикроватную тумбочку. Затем вытряхнул из-под одеяла разноцветные лепестки и, вытерев себе и Паше лицо лежащим на подушке полотенцем, промолвил. — А теперь спать, новобранец. Живо! Ухайдакал ты меня сегодня. Паша молча кивнул и торопливо нырнул под одеяло, теснее прижимаясь к боку Сергея. «Завтра я прибью Немого», — пообещал он самому себе, засыпая.