Всё дело в душах

       Малыш выглядывал из-под дверцы небольшого чулана, старательно зажимая себе рот руками. Слёзы уже струились по щекам, а лёгкие всё сокращались, заставляя его судорожно вдыхать воздух и бояться привлечь ненужное внимание. Он смотрел на своего старшего брата, через ту самую щёлочку, и не мог поверить, что люди действительно настолько жестоки. Несколько взрослых мужчин пинали Джима, а остальные просто гневно кричали в стороне. Малыш всё гадал, что они такого натворили, чтобы с ними так жестоко обошлась жизнь. Он ненавидел их всех, весь этот город — каждого чёртова взрослого, ведь они даже не пытаются понять двух малышей, оставшихся одних в этой избитой предрассудками жизни. Их обвиняли во всех смертных грехах, перекладывали на крошечные плечи несоизмеримую вину. Но скоро им как всегда надоест, и старший Джим немного поплачет клубочком на полу, а потом встанет и откроет чулан, чтобы забрать малыша Лео, который отчаянно сжимает кулачки и вопит в своей голове, как же сильно ненавидит всех людей в этом городе! И вот замок на чулане щёлкнул, и мальчишка решил, что за ним уже пришёл брат, как сильная рука собрала его светлые волосы в кулак, вытягивая из укрытия. Он кричал, но вдруг увидел брата, который не шевелился вжимаясь в стену под столом. И Лео решил, что он будет как братик — не станет плакать и вопить, он должен быть сильным, как Джим. Защищать тех, кого любит. Его так долго колотили, что малыш перестал чувствовать то былое ощущение тревоги. Ему стало даже как-то всё равно на то, что сейчас происходит. Было лишь желание — горячее и возрастающее, он хотел чтобы они все разом умерли, испарились, исчезли. Чтобы кроме них с братиком не было никого, совсем никого! Как вдруг, что-то изменилось. Тяжёлые руки перестали трепать его, словно куклу, и постепенно снимали с него одежду. Лёгкие тряпки, служившие единственной защитой от пронизывающего снаружи холода. Они раздевали и братика, глаза которого потеряли любой блеск. А малыш так любил те голубые аквамарины Джима, что сверкали переливом звёзд, когда он смеялся и ласково трепал брата по волосам. Когда он приносил ему домой редкие конфетки или фрукты. Когда грел его своим теплом, спасая от холодной смерти. Он вдруг почувствовал, что его несут к двери и без раздумий швыряют в снег, который белой подушкой окружает всё вокруг. Пушистый ковёр смягчил падение, но из-за обжигающего мороза застыло дыхание, а острые ледяные иголки пронизывали всё тело. Лео всё ждал, когда и братика вышвырнут, словно собачонку, на улицу и они смогут убежать куда-нибудь дальше. Прятаться и жаться друг к другу спасаясь от смерти. Но раздались лишь крики Джима из-за двери. Истошные и ужасные. Малыш не понимал, что они делают, почему так поступают и от чего братик кричит. Он никогда раньше не кричал, он всегда был сильным и не показывал, что ему больно или страшно. Малыш вскочил, игнорируя скованное холодом тело, и что есть сил стал колотить по двери. Он звал Джима, и громко-громко плакал, но ничего не происходило, только совсем рядом раздался голос: теплый, мягкий и ласковый. Лео обернулся, замечая, что рядом с ним сидит тётя, которую он раньше никогда не видел. Она отдала малышу свою длинную вязаную кофту и потрепала его по волосам. — Хочешь, я помогу тебе? — Ты спасёшь братика? — спросил малыш, кутаясь в такую тёплую одежду, от которой исходил приятный запах цветочных духов. — Я постараюсь, но… — она улыбнулась, протягивая ему маленькое зелёное яблоко. — Скажи мне, чтобы ты сделал со всем этим городом, если бы мог? — Я бы сжёг его! — в сердцах прокричал Лео. — Я бы сжёг их всех! — слёзы вовсю струились по перемазанному кровью личику ребёнка. — Но сначала нужно спасти братика! — Я не могу его спасти, — вдруг сказала тётенька. — Но могу наказать их всех. Наказать за всё, что они с вами сделали. Но мне кое-что нужно. Малыш внимательно смотрел, как она касается его груди и улыбается. Он никак не мог понять, что имеет в виду неожиданная помощница, что он мог ей дать? У него ничего нет! Был братик, но где он? Почему так тихо? — У меня… у меня ничего нет, — грустно ответил он. — Я не знаю, что могу дать вам… — Кое-что у тебя есть, — улыбнулась тётя, снова потрепав его по светлым волосам. — Вот здесь, внутри. — Всё, что вам нужно, — ответил малыш, вдруг чувствуя, как её тёплые мягкие губы касаются его ледяного лба. Так когда-то его целовала мама. Очень давно. Она встала, улыбнулась и рывком распахнула дверь. Громкие голоса не предвещали ничего хорошего, но девушка улыбалась. Она рассматривала застывших перед ней мужчин, и откровенно радовалась такой тёплой встрече. Малыш даже испугался. Почему тётя идёт туда совсем одна? Но вдруг в её руке сверкнула длинная ослиная челюсть, и тяжёлая дверь закрылась за нею с громким хлопком. Лео встал на цыпочки, чтобы разглядеть, что там происходит, но его взгляд замер на лежащем на полу братике. Глаза распахнуты и в них застыла боль и беспокойство. Он не моргал и не шевелился, аномально худая грудная клетка не вздымалась, и даже грязные желтоватые трусики приспущены до колен. И вдруг — смех. Высокий и женский. Лео с ужасом перевёл глаза на тётю и та вдруг криво усмехнулась, глядя на нахмурившихся уродов. — Сделать такое с ребёнком… Мне даже не жаль будет вас убить. Обычно, я раздумываю и сомневаюсь, но не сегодня. — Он сын Дьявола! — заорал ей один из мужиков. — Проклятое творение Люцифера! — подхватили остальные, даже не заметив, что карие глаза девушки тут же сверкнули болотной зеленью. — Когда у меня с ним будут дети, я обязательно сообщу, — улыбнулась та, повыше перехватывая клинок. — Вот только вы этого уже не увидите. После того, как тётя сделала выпад вперёд, а во все стороны брызнула кровь, Лео осел на снег, не в силах смотреть на то, что там происходит. Его братик… Он спит? Мальчишка подскочил и дёрнул ручку двери, вбегая внутрь и падая на колени рядом с Джимом. — Проснись, братик! — малыш стащил с себя кофту и накинул на братика. — Пожалуйста, проснись! Нам помогает тётя, братик, проснись! Замершая рядом девушка рывком вытащила клинок из груди последнего урода и не сводя глаз следила за Лео. Хотя в основном за Джимом, некоторый мёртвое тело, а который ждал жнеца, ещё не зная, что тот не придёт. Старший мальчишка обнимал брата, но не мог до него докричаться, просто отчаянно плача вслух. Она осторожно подошла к Лео, даже не вытерев от крови руки и лицо. Девушка не знала, что ему сказать и просто прижимала к себе, пытаясь поделиться теплом своего тела, зная, что сожжёт этот город к чёртовой матери. — Я хочу к братику, — вдруг пролепетал ребёнок. — Ты встретишься с ним, — пообещала девушка, и обратно накинула на него свою кофту. — А сейчас — идём. Они медленно вышли на улицу, и тётя вела малыша за руку на холм. Высокий, с которого открывался вид на весь город. И шёл снег. Густой и стремительный, целые хлопья сыпались на людные улицы с неба, и девушка присела рядом с Лео, вдруг показывая пальцем на ближайшие домики и дворики. Она провела ладонью перед его глазами, и малыш вдруг ахнул. Снегопад контрастно отражался от полыхающего алого пламени, которое пожирало весь город. Ребёнок лишь откусил яблоко, которое дала ему в самом начале тётя и с упоением смотрел, как заживо горят все те люди, что годами над ними издевались. Пускай они прочувствуют на себе всё то, что терпел его братик, свои собственные грехи и действия. В его маленьких глазках блестел восторг, такой неприкрытый и искренний, что девушка рядом с ним даже рассмеялась. Вопли раздавались так громко, что смеяться хотелось и Лео. Хотелось бегать по полянке и кричать, вопить во всю грудь, от счастья, от радости, от горящего внутри нетерпения… когда они все сдохнут, когда вечно будут вариться в Адском котле, когда понесут наказание за то, что натворили. И вдруг он почувствовал, что упал, хотя и продолжал смотреть на себя сверху вниз. Точнее, на собственное бездыханное тело, и даже зелёное надкусанное яблочко покатилось по снегу и замерло недалеко. Он непонимающе поглядел на тётю, которая только улыбнулась и указала пальцем немного в сторону. Там стоял Джим. Он улыбался и тянул руки к младшему брату, который просто размазывал по лицу слёзы и слюни от того, что братик проснулся. Конечно, ребёнку всё ещё не было понятно, что братик мёртв и он сам тоже, но это и не было обязательным. Они снова стояли вместе, снова вдвоём против всего мира и любовались тем, как сгорает в Адском пламени весь город. Даже сквозь многие метры до них доносились запахи жареного мяса, смолы и гари, но дети вдыхали их полной грудью. Они не знали, что будет дальше, но сейчас… им хотелось навсегда запечатлеть этот чудесный миг. И вдруг девушка протянула им руки, и мальчишки послушно взялись за её тёплые ладони. Но стоило им коснуться её мягкой кожи, как вдруг мир смазался и они ощутили, что их двоих затягивает куда-то внутрь её. Но это не было страшно. Это было… щекотно. К тому же, она пообещала, что они навсегда останутся вместе, и что никто больше никогда их не обидит. Когда два души впитались в её собственную, девушка вдруг упала на снег, растрепав свои светлые волосы по белоснежной поляне. Она корчилась от боли, чувствуя, как на ладони прорезается цифра шестьдесят один. Чувствуют ли поглощённые ею души, ту же боль что и она? Жаль, что никто никогда так и не сможет дать на это ответ. — Я не думал, что ты справишься, — насмешливый голос короля Ада заставил девушку собраться и перестать корчиться от боли. — Поглотить испорченные детские души, сжечь заживо целый город… — Я сильнее, чем вы все там считаете, — блондинка показала тому дрожащий средний палец и язык, неожиданно хватаясь за сердце. — Когда я перестану чувствовать их двоих у себя внутри? — Никогда, — хмыкнул демон подавая ей руку. — Теперь, это твоё бремя на всю жизнь, ты никогда не избавишь от этого. Но девушка лишь усмехнулась, принимая помощь, и выровнялась. Зато она на ещё один шаг ближе. И скоро — он придёт. А пока… Пока она будет держать себя в руках, ну, а потом разрыдается слабой человеческой девчонкой в его сильных Дьявольских объятиях. Кроули перенёс её на тёмную улочку Чикаго, где-то за пару улиц до портала, и Стейси очень удивилась. Обычно, он вёл её в свою спальню, помогая вернуть себе человеческий вид, отмыться от крови и переодеться. Или прямо к порталу, чтобы она уж наверняка добралась до школы в целости и сохранности. Что же было не так на этот раз? Может что-то произошло в школе? Ей вдруг стало очень страшно туда возвращаться, особенно учитывая, как на неё протяжно смотрел демон, опираясь на немного заваленный холодный забор. — Прости, промахнулся на пару улиц, — король Ада вдруг отвернулся, сплёвывая на землю и девушка вдруг ужаснулась. — Что? — У тебя кровь… — она протянула руку, чтобы посмотреть, что находится под алеющей тканью рубашки, как вдруг Кроули отдёрнул её руку. — Со мной всё в порядке. Дойдёшь сама? Блондинка уже хотела что-то возразить, как демон бесследно пропал. Она огляделась по сторонам, и робко обняла руками плечи. Здесь снега не было, но тем не менее, холодный ветер пробирал до костей, заставляя её дрожать и медленно-медленно двигаться в направлении единственного источника света недалеко. Она даже не подозревала в какой стороне находится тот фонарный столб, и не знала у кого спросить дорогу. Ей не хотелось звать Чака, иначе бы все её труды в один момент превратились бы в прах, так что она упала на колени, и уткнулась лицом в ладони. Как вдруг что-то тёплое ткнулось ей в бок, и блондинка вздрогнула от неожиданности. Она зажала рот руками, чтобы не закричать, ведь рядом стоял просто поразительных размеров волк. Его белоснежная шерсть блестела на фоне вышедшей из-за облаков луны, а пронзительные глаза с теплотой смотрели на девушку. Стейси тут же ощутила, как ей не хватает воздуха, то ли от ужаса, то ли от мелькнувшей догадки. Как вдруг волк подошёл ещё ближе, склоняя громадную башку, и трепетно выдохнул горячий воздух розовым носом прямо в лицо девушки, которая не сдержавшись рассмеялась. — Это ты? — дрожащим голосом спросила она, возложив ладонь между пушистых ушей зверя. Его голубые глаза лишь сверкнули алым, и Стейси снова рассмеялась, уже не стесняясь тиская волка. Она чесала ему пузико, мяла громадные лапы, и всё никак не могла оторваться от его гипнотизирующего взгляда, который словно изголодался просто, чтобы насмотреться. Блондинка почувствовала, как волк мордой подталкивает её, якобы призывая подняться и напоминая, что его время ограничено. Большая хищная туша всё ластилась к её рукам, стремительно ведя её по морозным улочкам. Но стоило им приблизится к порталу, как Стеша расстроилась. Ей не хотелось вновь прощаться, не хотелось снова с ним расставаться! Она размотала пропитанную кровью ладонь и ткнула под нос волку, без слов пытаясь донести, что осталось недолго. Но тот не слишком обрадовался, снова мордой пропихнув её к порталу. — Но я… Только начала говорить девушка, вдруг замечая, что голубые глаза мелькают жёлтым и вдруг сдавленно ойкнула. Люц не хотел уходить, но и не мог сдерживать такого зверя слишком долго. Она усмехнулась: — Вот же, показушник, — Стейси чмокнула зверя в горячий нос, и обернулась к порталу. — Мог бы там выбрать кого помельче и полегче. Бабочку, кота или ту же белку! Жди меня, Люцифер! Договорив, девушка запрыгнула в портал, уже слыша яростное рычание. Ей больше не было страшно. И чтобы не случилось в школе — ей плевать. Ведь совсем скоро она снимет заключительные печати и всё это закончится. Она легонько спрыгнула со ступеней раздевалки на замёрзшем озере, не понимая, почему портал перенёс её не в музыкальный класс. Она уже собиралась побежать в общежитие, как вдруг странные крики заставили её оглянуться. Осторожно, словно крадясь, блондинка обошла раздевалку, и застыла, рассматривая группу до боли знакомых ангелов. Они что-то вопили и суетились, а она всё никак не могла расслышать, о чём всё-таки те толкуют. Внутри вдруг закрался неприятный холодок страха, смешанного с волнением, и она склонила голову набок, вдруг услышав протяжный горестный вой.