Ангел-Хранитель

Обратный отсчет был запущен, и его было не остановить. Чуя знал это. Знал, что тоже умрет. Стрелки часов противно тикали в разлившейся внутри пустоте. И от этого чувства становилось еще тоскливее. Сложно было признаться даже самому себе, но он уже скучал. Больше никто не будет выводить его из себя. Сжигать его шляпы. Заставлять совершать глупые поступки. Спасать от самого себя. Что бы он ни говорил, Чуя всегда верил, нет — знал! — что Дазай придет и прогонит его демонов. Заставит Порчу отступить. Даст ему возможность жить дальше. Руки в перчатках сжались в кулаки. — Ты всегда просчитывал все на десятки шагов вперед, — зло бросил Накахара в сторону бездушной земляной насыпи, под которой скрывалось то, что еще недавно было телом его напарника и единственного человека, которому он в душе безоговорочно доверял. — Так почему ты не просчитал собственную смерть, ублюдок? Резкий порыв ветра взметнул плащ Чуи и сорвал с головы старую любимую шляпу. Капли дождя тяжело упали на плечи и рыжие волосы. — Черт, — губы дрогнули, и легкая грустная улыбка коснулась их, — даже из могилы ты продолжаешь меня бесить. Наклонившись, мафиози поднял шляпу и, повертев ее в руках, положил на земляной холмик. Кладбище он покидал молча, опустив глаза. *** Ему снился кошмар. Чуя задыхался и умирал под действием Порчи. Руки и ноги не слушались его. Разум ускользал и терялся в тумане боли и безумия. Еще немного, и конец наступит. Но он уже смирился. Он знал, что больше некому его спасти. Еще мгновение… Теплые руки поймали его, заключив в объятие, и вот Чуя сидит на своей кровати, тяжело дыша и во все глаза смотрит на сидящего рядом Дазая. От шока он не сразу находит, что сказать. В голове тысячи мыслей. — Что за черт! Ты же умер! Рука против воли поднимается, удостовериться, что Дазай не его галлюцинация. Пальцы сжимают предплечье напарника. Настоящий. — Ах ты же сволочь! Дазай перехватывает ладонью направленный в челюсть кулак и улыбается. — А ты скучал без меня? — Да пошел ты! — Чую ощутимо потряхивает. Злость и обида бурлят в нем вместе с желанием ударить и обнять Осаму. — Значит, скучал. Голос Дазая мягкий, как и ладони, сжимающие руки Накахары. Словно и вправду живой. — Нет, — все так же улыбаясь, отвечает он на мысли Чуи. — Ты все еще спишь. А я все лишь твой сон. — Понятно… Плечи Чуи поникли, голова опустилась, закрывая лицо каскадом рыжих волос. Никто не должен видеть его слезы. Никто. И тем более Дазай. — Тебе снился кошмар, и я не мог не придти. Прости, что приснился тебе. Чуя молча кивает, зная, что голос подведет его. — И еще, никогда больше не используй Порчу. Еще один кивок рыжей головы. — Тогда я пойду. Прости меня, Чуя. Ладонь Накахары выскальзывает из пальцев Дазая. Так холодно и пусто. Словно в мире не осталось больше ни одной родственной души. Никто не поймет. Никто не спасет. Один. Подавшись вперед, Чуя обхватывает напарника за талию. — Если ты мой сон, — тихо шепчут непослушные губы, — тогда останься еще ненадолго. Дай мне спокойно поспать. Не подпускай ко мне кошмары. — Конечно, напарник. Если позовешь, я буду тебе сниться. Теплые руки Дазая прижимают его к груди, и Чуя засыпает во сне, зная, что сегодня тьма до него не доберется. И он никому никогда не расскажет, что просыпается, обнимая мокрую от слез подушку. *** Стрелки часов остановились. Чуя знал, что этот день настанет. Когда собственных сил будет недостаточно. Когда он не сдержит данное во сне обещание. Он думал, что смирился с мыслью, что умрет, но почему же сейчас было так горько? Перчатки падают на землю. В последний раз. — О, те, кто даровал мне темную немилость… По щекам скатились ручейки слез. — Не будите меня вновь… И мир истлевает. Осыпается пеплом разум. Выгорает в демоническом пламени осознание себя. Стираются почти все воспоминания. Остаются только чувства — боль во всем теле, желание разрушать и незаполненная пустота. Чуя больше ничего не видит вокруг, только ощущает слишком яркий запах крови. Как врагов, так и своей. Осталось отпустить всего одну мысль — что его спасут из этого ада — и можно спокойно уйти. Белый плащ взметнулся перед глазами Чуи. Теплые пальцы обхватили запястье. Мир стал возвращаться на круги своя. Перед ним стоял и улыбался Дазай. — Глупый слизень. — Я знал, что ты придешь, — слова вместе с кровью капают с губ. Свободная ладонь Дазая ложится напарнику на затылок, притягивая к себе. — Враг повержен. — Я всегда знал, что ты спасешь меня. Мягкие губы осторожно прикасаются к окровавленным, выдыхая в них нерушимые слова: — Отдохни, Чуя.