Дешевые страсти

Северус Снейп, Ужас Подземелья, впервые за всю свою взрослую жизнь испытывал непреодолимый страх и нескончаемую тревогу. Сегодня, 31 октября, Лорд должен напасть на Лили и ее семью. За ее семью он, впрочем, не переживал. Снейп всегда был человеком расчетливым, поэтому заранее подстраховался и попросил Дамблдора спасти Лили, если потребуется: за судьбу своего ненавистного врага он не переживал. Вот только Снейп точно знает, давно проверено, что Дамблдор хоть и сдержит свое слово, но нет гарантий, что Лили будет невредима, жива, конечно, но со сломленным разумом. Ужасные версии событий не сделали ему лучше, и он решил отправиться к директору, чтобы уже сейчас отправиться и готовиться к решающему моменту, когда Волан-Де-Морт будет ошеломлен и обездвижен. Дамблдор был единственным, кто обладал драконьим зрением, и потому мог видеть сплетение магии и смог бы также отыскать убежище Поттеров. Тихо и бесшумно, как и подобает скользкому слизеринцу, он подошел к двери директора и стал свидетелем того, что он запомнит на всю жизнь. — Отправляйся к семье Поттеров и приведи сюда их мальчишку. — Сказал Дамблдор, не отрываясь от бумаг. Потом отложил документы и достал из нижнего ящика палочку Хагрида. — Да. — Ответил Хагрид, с нежностью и восторгом беря палочку, ведь так редко ему давали задания, в которых нужна магия. Северус пробыл у двери всего лишь пару минут, чтобы директор не заметил его присутствия, и за этих пару минут он понял, что Фиделиуса на самом деле и не было, ведь как бы простой лесничий отыскал убежище Поттеров. Видимо, это был высококлассный морок, который не отличишь от настоящего. Быстрым шагом профессор отправился в свои покои и взял свою сумку, где было все, от медикаментов до оружия и денег. Перевоплотившись в летучую мышь, все-таки его предками были вампиры, он пробрался в щель Хогвартса и потом уже оттуда через антиаппарационный барьер. Барьер улавливает только волшебников, разумных рас и магическое перевоплощение, а летучая мышь была его вторым обличьем, не магией. Вернув себе прежнее обличье, он сел на метлу, которая тоже находилась в его сумке, и полетел в сторону, где Северус чувствовал запах крови Лили. Небольшие плюсы наследства радости Северусу не принесли, ведь если пахнет кровью, то она уже пролита. Спустя мгновение Северус оказался у дома Лили и, когда он вошел, поставил морок пустоты, чтобы Хагрид еще полчаса искал дом. От того, что его враг мертв, единственное, что крутилось в его голове, так это образ пропавшего дома. Уже на пороге он увидел труп Поттера. На его лице не было к счастью его Лили, той, которая всегда самоотверженно рвалась в бой ради защиты дорогих её людей и именно сейчас он жалел, что не смог научить Лили настоящему дуэлингу. Использовав свой дар вампира, он почувствовал Лили на втором этаже и бегом туда отправился. Первое, что было перед глазами, это ее ярко рыжие волосы и хрупкое тело, которое лежало на полу и не подавало признаков жизни. Северус быстро накинул на Лили диагностические чары и окончательно убедился в том, что она мертва. Северуса как будто оглушило, он ничего не слышал кроме своего воя, не чувствовал кроме боли и не видел ничего, кроме безжизненного тела его дорогой Лили. Хотелось просто крушить и громить, но именно сейчас его разум работал на полную. Надо взять как можно больше улик и доказательств, чтобы можно было обвинить Дамблдора. На смену горю и отчаянью пришла ненависть. Ненависть к директору, Лорду, и самое главное к самому себе. Из-за того, что он не успел, не заметил, он позволил всему этому случится. Спустя час, по ощущению самого Северуса, он смог наконец взять под контроль свои чувства и услышал наконец громкий и визжащий звук. Как он понял, это был детский плач. Сразу среагировав на неожиданно громкий звук, он повернулся туда, откуда он шел и увидел маленького ребенка, ребенка Лили, сразу замечая сверкающие изумрудные глаза, в обрамлении черных густых ресниц. Подходя к плачущему дитя, Северус видит, как ребенок успокаивается и любопытно смотрит на незнакомца, при этом слезы все продолжают стекать. Аккуратно стирая их с пухлых розовых щечек, палец Северуса оказывается в ловушке маленьких пальчиков. Северус на миг замирает и прислушивается к своей магии. И чувствует, что даже она ластится к ребенку. Беря ребенка на руки, Северус прижимает дитя к своей груди и только сейчас чувствует, что на груди у ребенка что-то есть. Поднимая ребенка, чтобы рассмотреть, он обнаруживает медальон изумрудного цвета в серебряной оправе. — И чей же это подарок? — спрашивая ребенка, Северус и правда ждал ответ, на что ребенок только с нежностью улыбнулся и посмотрел куда-то назад, но там ничего не было, как Северус бы ни всматривался. — Не от родителей точно, — Для ребенка слишком опасно постоянно носить вещи наполненные пусть и родительской магией, это может повредить особенностям магии у ребенка. Взмахнув палочкой, Северус видит, что это защитный магический амулет, так как от него очень сильно фонит защищающей и теплой магией. Северус решил пока снять амулет и дома выяснить, что из себя представляет камушек, но не прошло и двух минут, как ребенок начал горестно плакать, словно игрушку отобрали. — Ладно, возвращаю обратно, не горюй, — согласился с ребенком профессор. Наколдовав еще немного кое-где, он сделал так, чтобы было видно, что Лорд убил ребенка и ушел. Да только прошло так много времени, что Хагрид уже успел найти и зайти в дом. — Это я за мальцом пришел, да. Давай мне, я директору его отдам, — начал дружелюбно Хагрид, придвигаясь к профессору. — Обливиэйт! Ты меня не видел, а когда пришел мальчишки уже не было. Спустя пару минут, Северус с ребенком на руках оказываются у себя в поместье и командует домовикам позаботиться о ребенке. А сам отправляется в свой кабинет и зовет по камину Люциуса к себе. Когда Люциус оказывается у него в мэноре, то со сдержанной и холодной интонацией говорит своему давнему другу: — Что случилось, Северус? Ты разве не должен быть сейчас с Лили? — Нет больше Лили... и Поттера, остался лишь их сын. Гарри. Я забрал его с собой. — Зачем? Он же сын твоего злейшего врага. Да и не замечал я за тобой героизма. — Не представляешь, Люциус, я тоже, вот только надоело мне все. И Лорд, и Дамблдор. А ребенка я не позволю использовать, Люциус, ты бы его видел. Не ребенок, а инкуб, надеюсь наследства такого не будет. — Ну давай, веди меня к нему. Все же я единственный из нас ходил на курсы по ухаживанию за детьми. Северус предупреждает, что лучше вести себя тихо, а то ребенок может проснуться. И вот, когда Северус подводит Люциуса к ребенку, то ожидает слов: он же вылитый Джеймс. А Люциус тем временем не может поверить своим глазам, перед его глазами лежал его будущий партнер. Люциус чувствует своей магией, как они сплетаются воедино. Минуту прибывая в себе, он решает действовать уже сейчас. — Я надеюсь, ты разрешишь мне помочь тебе? — Конечно. Ты же единственный и неповторимый нянь. — Кончай шутить, Северус. Ладно, раз он спит, то, пожалуй, я навещу тебя завтра утром. Можешь даже не ложиться, это я тебе серьезно говорю, он заголосит уже через пару часов. Люциус исчезает с последним своим словом, оставив Северуса и малыша наедине. Северус ощущает, как нервозность и раздражение постепенно уходят и подходит к ребенку, чтобы снова почувствовать ту нежную детскую магию. И, наверное, впервые Северус улыбается так мягко кому-то кроме Лили и матери. А тем временем Дамблдор рушит свой кабинет в порыве ярости и злости и не может поверить, что ребенка нет. Значит и доказательств того, что он его опекун нет. Но у Дамблдора всегда имеется запасной план: если не сработал один, сработает другой.