Бурение в бездну

      С чего бы мне начать рассказ? Может с письма? Или сразу с самого интересного?.. Пожалуй, начну сначала.       Это случилось незадолго до тех событий, о которых вы все уже знаете. Я тогда работал журналистом, писал о крупных и не очень событиях, был, так сказать, средней величины писакой. Мои статьи никогда не попадали на первые полосы, не выделялись среди прочих, но я получал свою среднюю зарплату и мне этого вполне хватало. Так проходили месяцы пока в один из привычных среднестатистических дней мне не позвонили и предложили осветить завершение грандиозного проекта. За ним следил весь мир на протяжении нескольких десятилетий. Кто-то говорил, что это проект, который своим величием осветит путь в будущее человечества и, благодаря ему никто не будет знать больше бед. Кто-то причитал, что это всё призрачные усилия, созданные лишь для того, чтобы потешить народ, да высосать как можно больше денег из людей. Я был приверженцем второго мнения, хотя лучше будет сказать, что мне было безразлично для чего он создан или конечные результаты. Не испытывать интереса к событию вошло уже в привычку: приходишь посмотреть, что происходит, подмечаешь интересные для читателя детали, а по прибытии домой пишешь и приукрашаешь всё парой тройкой красивых эпитетов и случаев, которых могло и не быть и в итоге получаешь свой гонорар. Я считал, что в этот раз будет всё точно так же. Но, как это бывает, что-то пошло не так, как обычно.       Странности начались на следующий день после звонка. В своём почтовом ящике я нашёл необычное письмо. Выделялся в первую очередь конверт, что был на первый взгляд чёрным, как смоль, но стоило его немного наклонить, как чернота пропадала, и вместо неё появлялся переливающийся золотой цвет. В центре находилась серебряная кнопка. Это деталь была стандартной в те года, хоть и не самой дешёвой, всё же проще было встроить экран в саму бумагу, чем делать проекцию. Заметив в углу письма марку с изображением бура, я начал догадываться, что за послание будет внутри, но, несмотря на это, всё же, был взволнован. Это было первое голографическое письмо в моей жизни. Зайдя в квартиру и сев на диван возле окна, я затаив дыхание, положил письмо на стол и аккуратно нажал на кнопку. Та засветилась, в полной тишине я услышал тихое жужжание и попискивание моторчика, из центра на небольшое расстояние вверх, будто выстрелив лазером, появился свет. Сначала всё зарябило и, уже через секунду передо мной стоял человек в строгом чёрном смокинге, с крошечной еле различимой эмблемой бура на груди. Он представился и начал свой короткий, но, тем не менее, увлекательный монолог. Это было приглашение на то самое событие, из-за которого мне звонил мой начальник за день до этого. Когда проекция исчезла, я, просидев ещё пару секунд в тишине, сделал глубокий вздох и встал. Нечасто увидишь столь необычное приглашение на мероприятие. Простой текст, сказанный красиво и складно порождал желание посетить место бурения. Подойдя к окну, устремил свой взгляд в никуда, просто стоял так пару минут, смотря в пустоту. Для меня было непривычным идти на мероприятие, к которому я испытываю интерес. У меня в тот момент спутались все мысли, как у робкого мальчишки, что впервые пытается придумать план признания в любви. Обычно идя на мероприятия, я заранее всё продумывал, начиная с того, во сколько мне стоит прийти туда, чтобы выцепить самое интересное, заканчивая тем, на что стоит обращать внимание во время пика и завершения. В этот раз я попросту не знал, с какой стороны мне к нему подойти. Чувствовал себя глупо. Но, тем не менее, приходилось смириться с мыслью, что придётся работать как в начале своего пути, вслепую наугад.       Так и не осмелившись сделать хоть какие-нибудь наброски плана на завтра, я лёг спать. Сон для меня — самый действенный способ освежить разум. Рано утром с первым лучом солнца и звоном будильника я нехотя поднялся и, когда понял, что ни одной идеи о планах на освящение мероприятия мне в голову не пришло, смирился и ещё раз прослушал письмо, чтобы уточнить дату и время проведения мероприятия. Выцепив из монолога нужную мне информацию (сегодня в два часа дня), я начал неспешно собираться, времени у меня хватало на то, чтобы позавтракать в кафе возле дома и зайти в офис за бейджиком.       Прибыв на место бурения раньше назначенного времени я, не заходя на объект, достал блокнот и ручку (хоть способ уже тогда считался достаточно старомодным, для меня он был приятнее и удобнее) и начал делать первые заметки для статьи.       «Жидкий легендарный металл, способный устранить дефицит железа и меди. Одна его капля на кислороде превращается в большой слиток, с трудом помещающийся в ладони взрослого человека. Эти легенды можно найти на всех ныне известных архипелагах. Легенда, которая всё ещё не имеет научного подтверждения.       Сегодня мы посетим место бурения скважины, ведущей к нему. Этот проект начал своё развитие в 1839 году. С каждым годом он всё быстрее набирал обороты. Сначала это были попытки копать шахты с помощью простых рабочих, но, когда всем стала ясна бесполезность этой затеи, учёные стали думать над возможностью усовершенствовать этот процесс. Так, в 1845 миру представили первый бур, работающий на силе пара. Для поддержания его работы необходима была группа рабочих, постоянно следящая за уровнем воды и температурой нагрева главного двигателя. Процесс начал двигаться с мёртвой точки, хоть и неспешно. Никто не знал, насколько глубоко этот металл залегает, что, несомненно, усложняло работу. В 1849 были изобретены голографические экраны, которые не только изменили жизни миллионов людей, но и помогли усовершенствовать процесс бурения. Вместе с датчиками давления, которые помогали определять, когда бур наткнулся на полость или что-то слишком твёрдое и определять степень его изношенности, экраны служили отличным средством информирования. Теперь не было необходимости каждый месяц извлекать бур для его проверки и выявления дефектов. С этого момента работа пошла в разы быстрее.       И вот в 1890 году руководители проектом объявили о скором его завершении, хоть эта дата и переносилась несколько раз, это не омрачило проект и не отвернуло от него спонсоров. Сегодня 16 апреля 1900 года официально является конечной датой проекта. Бур уже преодолел уровнень коры. Сопротивление бурению с каждым днём всё возрастало и, когда бур вновь достиг пустоты, сенсоры почувствовали некую жидкость, которая предположительно является металлом…»       Почувствовав на своём плече чью-то руку, я отстранился от письма и обернулся. Это был тот самый человек из письма. Худощавого телосложения мужчина средних лет, с острым носом, раскосыми глазами и еле различимыми тонкими губами был одет в тот же строгий смокинг, а на груди красовалась эмблема бура. Поправив свои чёрные как смоль, прилизанные волосы, он начал диалог: — Здравствуйте, я Диам Сакеман, я руководитель проекта «Бурение в будущее». Вы, должно быть, журналист, приглашённый на завершение проекта. — Да, здравствуйте, так и есть, Шаки Вег, — представившись, я протянул ему руку для рукопожатия, на что он не слишком желал реагировать.       Убрав руку, я, сначала смутился, но после решил, что это, возможно, отличная возможность написать что-то компрометирующее столь неизвестную личность, как Диам Сакеман. Нигде не было информации о нём — ничего, кроме имени и должности, словно мелькающая тень, ускользал от прессы, а все его публичные выступления сводились к паре слов о состоянии проекта или вовсе вместо него выходил заместитель. В обществе его все либо недолюбливали, либо просто не обращали внимания.       Диам, как тогда показалось, словно с насмешкой на меня посмотрел, демонстрируя своё величие и превосходство. Я решил не заострять на этом внимание, всё же главной целью было не облечение человека, а освещение события, вздохнув, снова устремил на него взгляд, показывая готовность снова продолжить беседу. — Я читал ваши статьи, в них всегда есть, за что зацепиться взгляду. А стиль и подача позволяет почувствовать себя участником события. Мне понравилось это, хотя иногда я замечал некоторые детали, которые не довелось видеть на тех мероприятиях. Что-то мне подсказывает, что не всё, о чём вы пишите, является чистой правдой, не так ли? — взглянув на меня с кошачьей улыбкой, он повернулся спиной и, как бы намекая, что я должен следовать за ним, пошёл вперёд.       Этот вопрос застал меня врасплох, хотя, казалось бы, здесь нечему стыдиться. Моя работа не предполагает искренности в статьях, скорее её целью является развлечение читателя. Сначала я сконфузился, но быстро сообразив, с какой целью он начал этот разговор, присоединился к обсуждению моих статей: — Лестно слышать такое от одного из самых влиятельных людей нашего города. Вы хотите, чтобы я «приукрасил» и это событие? Если так, то, получается, здесь есть что-то, что не должно попасться на глаза простым людям? — я старался подступиться к нему, используя его же оружие.       Он, ничего не ответив, продолжил идти вперёд. Возможно, молчание нависло из-за рабочих, что находились рядом, и это было что-то, о чём даже они не должны были знать. Возможно, я был слишком самоуверен и оскорбил его своей наглостью. Безмолвие нарушилось только тогда, когда мы подошли к посту пропуска к буру. — Это журналист, о котором я говорил несколькими днями ранее, выдайте ему гостевой пропуск, — тон голоса был гораздо серьёзнее и мрачнее, чем когда Диам говорил со мной.       Взяв пропуск, я первым делом взглянул на него, чтобы отметить интересные для себя детали. Моё внимание привлекла дата выдачи — три дня назад. «Мне позвонили только позавчера. «Несколькими днями ранее?» Судя по всему, я даже отказаться не мог от этой работы. Насколько же он влиятелен? Или же он не учел вероятность того, что я могу попросту отказаться от этой работы?» — этими мыслями в тот момент полнилась моя голова, - «Никогда раньше я не встречал людей, которым невозможно было отказать. Видимо, он, заметив в моих статьях несоответствие действительным событиям, сразу приметил меня, как человека, который может написать удобную для него информацию.»       После этого мы больше не разговаривали и прошли в абсолютном молчании до самого бура. Грандиозный проект не сильно отличался от стройки или места геологического исследования. Небольшие помещения, крытые металлическими крышами, видимо были временными комнатами рабочих, а пространство, окруженное колоннами с такими же навесами — местами их работы. От непогоды защищали только крытые площадки без стен, на такой же находился бур. Стоит отметить, что его размеры внушали. Пока рабочие были на перерыве это не столь заметно, но когда есть объект сравнения, осознаёшь, насколько грандиозен его масштаб. — Могу я сделать пару снимков? — обратился я к Диаму, на что получил одобрительный кивок. — Конечно, вы вольны осматривать всё на этой площадке, за исключением мест, с соответствующими надписями, говорящими «не входить», — сказал он спокойно, давая мне практически полную свободу действий, подозрительно большую свободу.       Я всё ещё с подозрением относился к этому человеку, никогда не знаешь, чего можно ожидать от того, кто столь ловко уклоняется от всевидящего объектива СМИ. Отбросив сомнения и решив, что всё и так идёт своим, независимым от меня чередом, я достал из портфеля планшет, активировал режим съёмки, сфокусировавшись на буре и дождавшись, когда всё остальное станет размытым, нажал на кнопку. На экране появилась сначала чёрная картинка, затем, через пару секунд начали проявляться очертания объектов и сам бур. На фотографии я заметил маленькие светлые точки, случайно разбросанные по всей территории. Решив, что это дефект объектива, осмотрел его, аккуратно протёр рукавом и снова, направив на бур, посмотрел на экран. Точек не было. Повторив операцию, я вновь посмотрел на уже новый снимок. Ситуация была примерно такая же, отличалось лишь расположение дефектов. Списав всё на обилие пыли, что поднимается во время бурения, я, ничего не сказав Диаму, убрал планшет и принялся рассматривать остальное пространство вокруг бура.       Кроме бура вокруг не было ничего интересного. Зная, что у работников уже сотни раз брали интервью и все наизусть знают их обязанности и особенности работы, я решил сфокусироваться на чём-то более интересном. Но на фоне бура ярко выделялся только Диам. Загадка, которая требует решения. Сообразив, что можно выудить, может и немного, но всё же скандальной информации, я вновь обернулся к нему. — Знаете, здесь самым интересным для читателей объектом, не считая бур, являетесь вы, Диам. Точнее ваша загадочная личность, — пытаясь подавить неуверенность, я обратился к Сакеману. — Правда? Не знал, что могу вызвать интерес у людей, всё же я обычный серый объект на фоне подобного проекта, — он явно уклонялся от беседы и не проявлял желания давать мне интервью. Но я уже не мог просто его оставить, забыть о грандиозности информации, которая стремится просочиться, сквозь стены, что он воздвиг между собой и СМИ. — Я настаиваю, хотя бы небольшие комментарии о ходе работ, о ваших впечатлениях. Даже малейшие замечания будут интересны читателям, я уверен в этом. За десять лет я научился отлично понимать интересы читателей и темы, которые стоит освещать в первую очередь, — уже набравшись уверенности, я настаивал на интервью.       Вздохнув, он посмотрел на меня так, будто перед ним не журналист, а палач. Ещё несколько секунд мы стояли, смотря друг другу в глаза. С каждым мгновением я чувствовал, как моя уверенность в себе улетучивается в небытие, но всё же старался сохранить лицо перед Диамом. Наконец-то отведя взгляд, он закрыл глаза, нахмурил брови и, повернувшись ко мне спиной произнёс: «Пройдёмте в мой кабинет». Его слова были неспешны и холодны, это отличались от нашего первого диалога. В момент, когда наступила тишина у меня по спине пробежали мурашки, а на лбу проступил холодный пот. С каждой проведённой вместе с Диамом минутой, он казался мне всё мрачнее и ужаснее. Внутри меня зарождалось чувство, что за ним покоится огромная, пугающая тайна. Казалось, что он похож на тёмное, огромное чудовищное существо, что приходит в самых страшных кошмарах, от которых кровь стынет в жилах и хочется найти самый укромный, самый защищённый угол, где он тебя никогда не найдёт. Снова успокоив себя тем, что это всего лишь домыслы, порождённые дефицитом информации, я проследовал за ним в кабинет. — Присаживайтесь, где вам удобно, — он сел за свой рабочий стол, скрестив ладони, положил на них подбородок. — Благодарю, — я сел на диван, находящийся рядом со столом, достал из портфеля блокнот и ручку и приготовился задавать вопросы. — Итак, начнём с… — Прошу вас, уберите это, — он перебил меня. Его взгляд был обеспокоенным, казалось, что он сам был напуган.       Я послушно убрал всё обратно в портфель, отложил его подальше и уже с чисто человеческим интересом посмотрел на Диама. Он вздохнул и поправил бумаги на его столе, взглянув на меня, начал: — Шаки, я пригласил тебя не как журналиста, который может скрыть от общественности неприятные факты, как раз наоборот, — он взял один из листов, пробежался по нему взглядом и протянул мне. — Я получил этот проект около пяти лет назад. Будучи амбициозным, уверенным в себе молодым, неопытным управленцем, был вне себя от счастья, когда узнал, что мне его доверили. Тогда он выглядел как старый стабильный проект, который только и нужно, что довести до конца. Через год, когда мы уже наполовину пробурили кору, я заметил, что начали происходить странности. То бур выходил из строя, хотя все характеристики были в норме, то рабочих, управляющих им внезапно валили странные болезни. Списав это на иной состав пыли, выходящей при бурении столь глубинных пород, я усилил средства защиты рабочих, а бур обязал техников проверять как минимум раз в неделю.       Взглянув на лист, я выцепил из него следующее: «запрещено разглашать данные о потерях рабочей силы при проведении работ» и «запрещено, обсуждать с кем-либо проект, если это не является отчётностью». Это было явно не то что должен был видеть посторонний. До меня дошло, к чему был тот полный отчаяния взгляд. Я действительно в данный момент являлся его палачом. После этого интервью он, должен был, как минимум, лишиться своей должности. Я даже боюсь представить, что с ним случится в дальнейшем. В этот момент во мне опять проснулся охотник за сенсациями: — Что вы имеете в виду, когда говорите о странных болезнях? — я спросил о наиболее интересующей детали, которая могла бы зацепить читателя, всё ещё воспринимая рассказ Диама как интервью. — Шаки, пожалуйста, давай на «ты», я сейчас говорю с тобой не как с журналистом, а как с человеком. Я хочу, чтобы ты выслушал мой рассказ и передал его людям. Я попросил издательство именно тебя выбрать как журналиста для статьи на первой полосе, — он посмотрел на меня с небольшим разочарованием. — Говоря «странные болезни», я имею в виду то, что все рабочие, которых они свалили, как один после пары недель жара проявляли суицидальные наклонности. Они все твердили о том, что таинственный голос нашёптывает им «Убей себя, открой врата в новую жизнь». Несколько умерли ещё до того, как у них замечали изменения сознания, во время лихорадки их буквально выворачивало наизнанку, они корчились от боли и кричали нечеловеческим голосом «Я недостоин, прошу, просто убейте меня!» На всё это было невозможно смотреть. Я принял решение не пускать их семьи к ним. И тогда же начал избегать внимания прессы. Я боялся провалить свой первый проект. Сейчас я думаю, что, возможно, было бы лучше рассказать всем правду и закрыть проект, пока не поздно. Хотя было ли это возможно?..       Он замолчал и устремил свой взгляд в пустоту, будто вспоминая о чём-то ужасном. Спокойное выражение лица сменилось хмурым. Казалось, будто есть что-то, к чему он испытывает неприязнь или, лучше сказать, чистую ненависть. — Всё в порядке? Если об этом трудно говорить, может, стоит отложить разговор? — я забеспокоился о нём. Зная, что за этим разговором последует ужасная расправа над человеком, желающим, как мне показалось, уберечь людей от чего-то ужасного, я старался оттянуть этот момент, как можно больше. — Нет… Нет, всё в порядке, — постепенно его взгляд снова прояснился и вернулось прежнее нейтральное выражение лица, - Я всего лишь задумался, не стоит беспокоиться. Так, на чём я остановился? — На больных рабочих, Диам, мне, правда, хотелось бы больше узнать о том, в каком состоянии они тогда находились и, что с ними случилось теперь? — Хорошо. Их продержали в больнице ещё около года и, когда казалось, что их состояние более-менее вернулось в норму, выписали. Порекомендовав проходить обследование несколько раз в год. Я, из собственного интереса продолжил следить за судьбой тех несчастных. Через несколько месяцев первый рабочий скончался при загадочных обстоятельствах, вслед за ними и остальные, а затем и их семьи. Все были будто стёрты с лица земли. Не осталось ни карточек в больницах, ни банальных документов, подтверждавших их существование. Остались только копии их досье, что я спрятал втайне от людей, что пришли изымать «устаревшие» документы. Их целью были не только те бумаги, но и записи о неисправностях бура. Будто кто-то не хотел, чтобы общественность узнала об изъянах «факела», ведущего их в светлое будущее. Примерно в то же время мне пришло письмо. Оно было похоже на то, что отправил я тебе вчера. Чёрный конверт, с золотым переливом, человек, появлявшийся из кнопки и грамотно составленный монолог. Но содержание было просто до безобразия — запрет разглашения какой-либо информации о процессе бурения. Позже мне доставили те бумаги, что ты читал недавно с весьма конкретными указаниями. Тогда я понял, что, несмотря на то, что являюсь управленцем процесса, не обладаю никакой властью над ним. Понял, что всего лишь очередной незначительный человек в этом проекте, от которого можно так же легко избавиться. Тогда я был крайне напуган произошедшим, но понимал, что теперь не могу просто отказаться от поста управленца. — Почему же ты рассказываешь мне сейчас об этих событиях, ты же должен понимать, что последует за нарушением запретов? — я снова посмотрел на него обеспокоенно, однако теперь я в нём видел не просто смельчака, решившего рассказать о секрете фирмы, а обезумевшего от безысходности героя.       Ему только и нужно было, что рассказать правду, остальное его не волновало, ни его будущее, ни то, что он будет стёрт, как и предыдущие работники. Это был крик отчаяния, предупреждающий всех о надвигающемся конце. Крик, который мне было поручено донести до всех людей на этой планете…