Ты любишь меня, Вонючка?
13 декабря 2018 г. в 20:05
— Ты любишь меня, Вонючка? — спросил бастард после короткой паузы. Бритва в руке слуги дрогнула и остановилась в нескольких сантиметрах от вымазанной щеки. Затем снова продолжила свои незатейливые вращения, собирая короткие волоски и слои пены с кожи. Кастрат сделал несколько движений прежде, чем прошептать:
— Конечно, милорд.
На лице хозяина появилась злобная ухмылка. «Если хозяин не доволен, то в лучшем случае придется обойтись без ужина и спать на холодном полу, а в худшем…» Вонючку резко передернуло от таких мыслей, словно от сквозняка. Он крепче взял бритву, стараясь не отвлекаться от работы: «Может… Если я хорошо побрею, хозяин забудет о шепоте?» Он кивнул сам себе и понял, что это заметил Рамси.
— Я сильно люблю вас, милорд, — также тихо произнес слуга, пытаясь списать движение головы на подтверждение своих слов. Серые глаза, до этого прикрытые, распахнулись и зорко смотрели на худое лицо. Рука бастарда потянулась к лохмотьям Вонючки, но схватила того за шею и потянула вниз. Кастрат почувствовал, как пальцы перекрыли дыхание, и при всем желании оторвать их лишь сжался, закрыв глаза, и скорее приблизился к лицу хозяина. Другая рука с не менее грубыми пальцами ласково провела по его подбородку, щеке, затылку. Вонючка почувствовал, как хозяин мягко гладит затвердевшие плечи.
— Открой глаза, Вонючка, — шепнул бастард, ослабив хватку на шее. Подушечки пальцев переместились к глазам, разглаживая аккуратными касаниями ресницы. Слуга подчинился. Веки медленно поднялись, обнажив испуганные зрачки, увидев которые Рамси лишь шире улыбнулся. Его рука сжалась, ухватив пряди слипшихся, давно не мытых волос. Кастрат машинально закинул голову назад и опустился на колени. Садист с минуту смотрел на него, сжимая и разжимая руку. Бледное, худое лицо то дергалось от неприятных ощущений, то расслаблялось. Губы дрожали и со временем приоткрылись. Рамси надавил на голову слуги, заставив его встать перед собой, но с колен подняться не позволил. Он наслаждался видом измученного тела, сгорбленной спины и тощей шеи. Глаза кастрата зажмурились, когда хозяин впился короткими ногтями в кожу.
— Я сказал тебе открыть глаза, Вонючка. Не заставляй меня повторять свой приказ, — он приблизился к грязному лицу и сильнее защемил кожу. Слуга быстро раскрыл огромные глаза. Бастард погладил его затылок, макушку, взлохматил сальные волосы и рассмеялся.
— Сейчас ты подашь мне вина, а затем вернешься в это же положение. Ты меня понял?
— Да, милорд.
— Тогда, исполняй, — усмехнулся Рамси. Вскоре он держал бокал вина в руке и Вонючку — возле ног.
— Как мне проверить, что ты не солгал мне?
— Милорд?
— Ты ведь не солгал, что любишь меня?
— Нет, милорд, — слабым голосом произнес слуга.
— Но как мне это проверить? — задумался Сноу, отпил вина и воскликнул. — Придумал! Если ты любишь меня, то любишь и его, — Рамси провел рукой вокруг паха. — Не так ли?
— Да, милорд, — ляпнул слуга, испуганно переводя взгляд с лица хозяина на его член и обратно.
— Отлично. Тогда покажи, как сильно ты нас любишь.
Вонючка вопросительно посмотрел на бастарда. Это было впервые. Обычно Рамси брезговал им и удовлетворялся Мирандой. Но сейчас… «Он правда этого хочет?» Слуга замялся, что рассердило хозяина.
— Приступай. А если сделаешь плохо — отрежу тебе язык. Он тебе тоже не понадобиться.
Вонючка вытащил костлявые, почти черные руки из длинных рукавов и принялся развязывать штаны. Он залез одной рукой под ткань и нащупал отросток хозяина. Теплый, еще мягкий и довольно внушительный. Достав орган из тесной материи, слуга принялся разрабатывать его одной рукой и перекатывать яички — другой. Огрубевшие пальцы дотрагивались до головки, проходили по ее ребрам и снова проводили по всей длине члена. По каплям, как молоко, выделялась смазка и липла к подушечкам Вонючки. Это помогло смягчить кожу. Немного размяв яйца, слуга перевел вторую руку к пенису, стараясь осторожными движениями касаться его и равномерно распределять предъэякулят по стволу. Со временем член набухал и поднимался, увеличиваясь в размерах. Вонючка заметил, что размер его бывшей «игрушки» вряд ли мог соперничать с этим. Хотя помнил он смутно. С ускорением темпа слуга почувствовал зуд в области паха, из-за чего старался отвлечься от пошлых мыслей.
— Скажи, тебе язык нужен? — спросил Рамси. Вонючка понял намек и стал покрывать поцелуями паховую часть живота и яички, обильно смочив каждое слюной. Затем он провел языком вкруговую вокруг ствола и присосался к уретре, накрыв губами головку. Смазка показалась несколько горькой, что его совсем не удивило. Пугала лишь мысль: какой тогда вкус спермы? Он стал заглатывать член, накрыв ладонями оставшуюся часть. Попробовав несколько раз взять во всю длину, как велел Рамси, он едва сдержал рвотный позыв, поэтому решил энергичнее работать языком. Вспоминая, как ему самому нравилось когда-то, Вонючка применял это к хозяину: сделал быстрые движения возле ребер, несколько раз с силой провел языком по каналу с нижней стороны пениса. Схватившись до середины члена губами, он откачивал из-за рта воздух, создавая вакуум. Почувствовав под губой толчки, Вонючка понял, что конец близко. Поэтому он старался не отрываться от головки, чтобы капли спермы не запачкали одежду хозяина. Рамси излился, как и предполагал слуга, горько-соленым семенем, которое сразу захотелось выплюнуть. Но бастард приказал пить, и кастрат подчинился. Проглотив жидкость, Вонючка понял, что хозяин ни разу не застонал и вообще не издал никаких звуков, поэтому опаска за язык стала обоснованной. Но Рамси лишь поднялся со стула. Вонючка быстро убрал упавший член под ткань и зашнуровал штаны.
— Правильно, Вонючка. А сейчас собери моих сук во дворе и наиграйся с ними вдоволь. Но помни, от тебя должен исходить страшный запах собаки. Ты понял?
— Да, милорд, — ответил слуга, опустив глаза, и вышел из комнаты.
Ближайшие два часа во дворе Винтерфелла был слышен собачий лай. Сучки носились вместе с Вонючкой по территории. Лаская одну из них, слуга заметил, как два амбала вышли из комнаты хозяина и направились на псарню. В руках у каждого были несколько досок. Он подошел ближе к решетке, но чья-то рука опустилась ему на плечо. Он, испугавшись, обернулся.
— Вонючка, я велел тебе играть с собаками, так?
— Да, милорд.
— Так играй. Смотри — они заскучали. Может им будет веселее охотиться на тебя?
Кастрат молча опустил глаза и отошел от железной решетки в сторону животных. Он долго возился ними, но страх, что эта конструкция для него, уже забрался в голову. И страшнее была неизвестность: это награда за «любовь» или расплата за шепот. В любом случае Вонючка приготовился к худшему. Но то, что задумал Рамси, не мог представить ни один нормальный человек.
Вечером, когда Вонючке позволили вернуться в свою клетку, он понял, что конструкция представляла собой стол с двумя длинными досками по краям. Сверху же она напоминала букву «Н», но перекладина была довольно широкой. Он долго не мог уснуть, время от времени посматривая на нее. Едва ли ему удалось задремать, как на псарню ворвался Рамси с горном, так ненавистным слуге, и те же двое мужчин, что днем колотили «стол». Они держали в руках ремни и принялись крепить их к конструкции. Бастард же подозвал к себе кастрата и спокойно начал:
— Вонючка, ты любишь меня?
— Да, милорд, — ответил тихонько, но резво тот. В голове заскакали воспоминания о дневном вопросе. «Неужели он снова хочет?»
— Значит, ты поможешь мне? — спросил хозяин, и на его губах появилась улыбка. Это скорее походило на утверждение, чем на вопрос, но слуга на всякий случай кивнул.
— Отлично, — обрадовался бастард. — Привяжите его, — сказал он амбалам, которые стояли позади. Они грубо вытащили слугу из клетки, хотя он и не сопротивлялся. Также жестко кинули его на конструкцию, животом расположив на перекладине и привязав руки и ноги к доскам.
— Понимаешь, Вонючка, у моих псов сейчас охота, но самки их не подпускают. А если самец не трахнет, то становится очень агрессивным и его тяжело контролировать. К тому же они могут просто перегрызть друг другу глотки. Поэтому сегодня ночью их сучкой будешь ты. Не волнуйся, твои остатки я не трону. Псам будет удобнее иметь тебя в зад. Так что придется избавиться от одежды.
Он обошел кастрата и ножом разрезал ткань штанов, оголив кожу. Двое других уже ушли. Они были больше не нужны, а смотреть на это совсем не хотелось.
Затем бастард открыл клетку с двумя самцами и вывел одного — для разогрева. Приблизил слюнявую морду к лицу слуги и жалостливо сказал:
— Ты же поможешь нам, Вонючка? Мы просто поиграем с тобой. Сегодня ты играл с нашими сучками. А как же мы? Ты же знаешь, каково это, когда зудит член? Помоги же мне почесать его, — говорил хозяин, одной рукой держа морду пса, а другой разрабатывал его пах. Почувствовав, как под пальцами из тесной мошонки вылез кончик влажного горячего члена, он подвел пса к заду лежащего.
Самец не сразу понял, что перед ним. Он прошел между палками, обходя привязанные конечности, и принюхался к аналу. Уловив нотки, похожие на самку, он залез на Вонючку, опустив массивные передние лапы на палки. Размер конструкции подходил для пса. Слуга был привязан так низко, что его зад находился на уровне паха. Но сама перекладина лежала неровно, и голова слуги была немного выше ягодиц.
Самец пытался попасть набухшим членом в цель, но безуспешно. Рамси стал больше мастурбировать орган и направлять его. В итоге пенис с силой ворвался в тугую дырку Вонючки, от чего тот заныл и стал дергаться. Пес вводил член во всю длину с бешеной скоростью, наслаждаясь узостью анала. Крупный орган рвал полость, и боль становилась сильнее. Пес продолжал вставлять, время от времени издавая скул. Вонючка попробовал отвлечься, но резкий рывок члена наружу доставил жгучую боль и сознание снова вернулось.
— Молодец, хороший мальчик, — похлопал по спине пса Рамси, отводя его в клетку. Другой уже почуял запах чужой спермы и ходил кругами между решетками. — Идем, тебе тоже достанется. Вонючка, вас любит, так ведь, Вонючка?
— Так… М-м-милорд, — заикаясь, ответил тот. Сперма текла по стенкам ануса и капала на пол, иногда попадая на голые бедра.
Второй самец вышел из клетки. Он был больше и темнее, чем первый. Запах явно возбудил его: блеснул ствол члена, превосходивший размер предыдущего. Вонючка его не видел, но, когда пес запрыгнул и попал с растраханный анал, снова взвыл от боли и страха. Этот оказался еще и тяжелее, из-за чего грудная клетка и таз слуги были полностью прижаты к доскам. Грубая древесина оставила занозы на коже и исцарапала ее. Член внутри двигался быстро и шел тяжело. В очередной раз, когда пес с рыком вытащил пенис, слуга понял, что его нутро помимо семени наполнилось кровью. Боль стала невыносимой, и он начал всхлипывать и стонать. Из глаз упали несколько слезинок. Он поджал вместе колени, чтобы уменьшить жжение, но очередной орган помешал ему. Псы имели его. Крови становилось больше, а всхлипывания кастрата стали походить на крики.
— Нет, Вонючка, никто не должен нас услышать.
Слуга попытался сжать зубы или прикусить губу, но снова начинал кричать. В нем побывали еще три тяжелых мокрых члена. Смесь сперм стала розовой, но в темноте едва ли можно было что-то рассмотреть. Вонючка уже не чувствовал разницы между органами, боль в анусе утихла. Он стал терять сознание. Рамси заметил это и поднял его голову за волосы.
— Ты не можешь спать, Вонючка. Сучки не спят.
Он развязал шнуровку на поясе и достал уже знакомый орган. Поводил им по лицу лежащего, измазав белым выделением.
— Ты меня любишь?
Вонючка послушно открыл рот и зажмурил глаза. Помимо занятого ануса его рот заполнил отросток хозяина. Такой же горький вкус, новые, по-собачьи резкие движения. Рука сильнее сжала волосы и заставила двигаться в темп члену. Кастрата разрывало. Физически и морально. От боли и обиды. Его имели, как сучку. А он не мог даже стонать. Лишь слезы давали облегчение. Они текли и капали на пол, как последние остатки человека.
Пес кончил и довольный ушел обратно в клетку. Но Рамси не спешил кончать. Он вставлял член полностью, чувствуя, как изгибается в судороге горло слуги. Он доставал член и снова водил им по всему лицу. Когда наконец волна была близка, он глубоко вошел в рот, заткнув горло, и излился. Рамси медленно достал ослабевший член. К горлу слуги подступала рвота. Его вырвало желчью с остатками скромного ужина.
Пока он отхаркивался, Рамси развязал ремни. Стянул Вонючку на пол и накинул поверх свой плащ, обернув слугу, как ребенка. Поднял на руки и понес наружу.
Холодный северный ветер и снег приободрили Вонючку, его стал бить озноб. Он открыл глаза и понял, что сидит на руках хозяина. Когда дверь в комнату открылась, он увидел ванну, наполненную водой, и кровать.
Бастард подошел к корыту и бережно опустил туда слугу. Вода была довольно теплой, но не горячей. Анус заныл, однако удивление заглушило острую боль. Рамси присел рядом и стал омывать рот, лицо, плечи кастрата. Расслабившись, тот немного задремал.
Он проснулся от мягких ласковых прикосновений. Сноу гладил его, обняв за плечи и накрыв теплым одеялом. Серые глаза блестели, но ухмылки не было.
— Ты любишь меня, Вонючка? — спросил он, продолжая спокойно проводить пальцами по влажным прядям.
— Д-д-д-да, м-м-м-милорд — испугался слуга. «Неужели опять? Нет, пожалуйста!» В уголках глаз заблестели слезинки, губы по-детски задрожали. Он стал перебирать варианты, что могло быть дальше. Сознание мутно рисовало картинки.
Нежные пальцы бастарда потянули его за подбородок, он прошептал: «Хорошо», — и аккуратным движением губ дотронулся до рта кастрата.