***
В Инчхоне зима. Тихая. Светлая. И невероятно холодная. Всё вокруг покрыто кружевом инея, хрустальной корочкой льда, пушистым снегом и вуалью густого тумана. Величественный портовый город погружён в сон. Море огней по вечерам сияет приглушённо и несмело, как-то даже болезнетворно. Не горят боле рекламные баннеры и щиты, фонари и вывески. Оттого на Инчхоне круглые сутки лежит вязкая полутьма. Время зимой будто замирает, день ползёт невыносимо медленно, всё раздражает. Невероятно. Среди мрачно-серой лепнины, рассекая пелену тумана, горит яркий алый огонёк. Довольно коренастая, среднего роста фигурка, с рубиново-алой макушкой неспешно пересекает затуманенную улицу, спрятав краснощёкое лицо в тёмно-коричневый вязаный шарф. Поскальзываясь на каждой луже и едва не падая, фигурка раздражённо рычит и материт асфальт и тут же врезается в прохожего, матерясь усерднее сквозь зубы, а после неуклюже кланяясь и прося прощения у добродушно улыбающейся женщины. Повторив механически «Извините, я не хотел» чёртову дюжину раз, шатен проскальзывает мимо гражданки и вжимает голову в плечи, пытаясь спасти себя от обжигающего холода. Перед глазами неприступными пиками громоздится здание научно-исследовательского центра, на крыше которого английским по чёрному покоится надпись «Inchеon Research Center». В нём герой повести горбатится в качестве старшего лаборанта и гения фармацевтики. Серая обстановка, аура мрака и до безумия правильная проэктировка… Всё это воротило обычный персонал и заставляло управленческий испытывать гордость. И что такого может быть в куче бетона, каменных блоков, пластика и стекла? Для каждого по-разному.***
Видимо судьба решила, что утро красноволосого парня проходит слишком просто и скучно, непременно нужно чем-то разнообразить. Поскользнувшись на очередной заледеневшей луже, паренёк подобно фигуристу скользит по её холодной поверхности, набирая скорость, до зеркальных автоматически раздвижных дверей здания, которые чудом распахиваются перед курносым носом шатена. Не имея возможности притормозить, бедолага втаранивается в стену рядом с лифтом под всеобщее «ох». — Ваши появления всё эффектнее с каждым утром, доктор Пак. — Немного злорадно замечает хорошенькая миниатюрная девушка, поверх очков глядя на лежащего на полу в позе звёздочки старшего лаборанта. — А как же иначе, Сэо, не может же уважающий себя старший сотрудник прийти на работу как попало, — огрызается Пак в ответ, приподнимаясь на локтях, и стрельнув устало-злым взглядом тёмно-карих глаз в сторону ученицы, вновь ложит голову на холодный кафельный пол. Скула, которой он припечатался о каменную стену, болит адски, тягучая боль противно стреляет в висок и бьёт прикладом по затылку. Обычное состояние утром после похмелья. Ещё и удар поспособствовал, спровоцировал новый поток боли. Наконец оторвав горящий жаром затылок от ободряюще-ледяной поверхности, парень кое-как принимает вертикальное положение и шатаясь, потирает пышащие от перепадов температуры исхудалые в последнее время хомячьи щёчки. Внезапно по ушным перепонкам бьёт пронзительный юношеский крик. Шатен кривится и вздрагивает, а затем ленно разворачивается, чтобы успеть свалить. Поздно, уже заметили. Резвый парнишка обхватывает торс старшего поперёк, неслабо смыкая кольцо рук и валит того на пол, вдавливает в плитку и улыбается счастливо и квадратно, как дурак полный. — Слезь с меня, олень, — как-то слишком неприветливо рычит жертва «нападения», отчего «нападающий» обиженно дует свои розовые пухлые губёшки и сжимает торс красноволосого покрепче. За спиной мелкого виднеется виновато улыбающаяся мордашка высокого темноволосого парня, к которому шатен отчаянно тянет руку, ворча очень убедительно: — Если ты сейчас же не уберёшь с меня это адское чадо, я вам обоим вечер мучений устрою. — Чимин-хён, почему ты ведёшь себя, как последняя. — обнимающий запинается, чувствуя на своей спине укоризненный взгляд брюнета и тихонько прокашливается, размыкая кольцо рук, встаёт с пола, поднимая с собой тяжёлую тушку Чимин-хёна. — Я всегда такой после похмелья, тебе ли не знать, — пожимает плечами в ответ тот и перестав хмурится, болезненно стонет сквозь сомкнутые губы. — Бухал без нас, вот теперь мучайся, — обиженно ворчит фиолетововолосый, надув свои и без того пухлые, помятые сном в неудобной позе, щёки и добавляет вкрадчиво. — Будешь знать. Шатен снова стонет, сжав щёку мелкого пальцами, отчего тот скривился, после чего отпускает и ложит гудящую голову на его плечо, вяло растягивая хриплое «Тэхён». — Тебе это не поможет, Пак Чимин, — всё ещё обиженно фыркает мелкий, однако тяжёлый и глубокий вздох красноречиво гласит о том, что Чимин прощён и сможет отделаться на сегодня от работы с документами. — Чимин, ты в последнее время не очень дееспособен, — осторожно подаёт голос брюнет, отрывая Пака от Тэ и осторожно валит его тушу на своё плечо, отчего последнего неслабо так встряхивает и он снова стонет, жмуря глаза. — С тобой всё нормально? — Нет, Хён… Совсем нет… — бессильно повиснув на широком плече, красноволосый волей-неволей погружается в вязкий мрачный омут сна, тихо выдохнув в ответ мечущимся по сознанию шумным мыслям, заслышав сквозь сон произнесённое на выдохе «бедняга».