Эйфория

Когда Карлтон впервые убивает человека своими руками, ему страшно и совсем чуть-чуть — интересно. Он наблюдает за предсмертной агонией всего пару секунд, но впечатлений хватает на несколько лет. Он боится, что однажды за ним придут, узнав о случившемся; боится, что ему захочется повторить; боится, что ему понравится убивать. А потом ему становится все равно. Смерть одного человека ничего не значит. Смерть даже бесполезного отброса, о котором никто не знает, — трата ценных ресурсов. К такому выводу приходит Карлтон спустя долгое (но все же недостаточно долгое, чтобы осознать собственную чудовищность) время. А значит, ресурсы нужно тратить только по назначению. * Когда Карлтон убивает человека во второй раз, его руки меньше всего похожи на руки — огромные когти, черная с серыми прожилками пульсирующая масса вместо кожи и безграничная сила, с которой, кажется, он может сдвинуть с места мир. (Он и сдвигает, правда, ненадолго, но этого все равно хватает для оргазма.) Райот зовет его убивать (вершить великие дела), и Карлтон думает о том, что это весьма выгодный симбиоз. Сила в обмен на возможности, упоение властью в обмен на жизнь ублюдка, который посмел обворовать его. И восторг, чистейший восторг, которым Карлтон захлебывается, но жажду никак не может утолить. И Райот предлагает еще больше.